– Все путем, – ответил швейцар.
В этот момент Шустрый пальнул еще раз.
– Это что – Шустрый там развлекается? – поинтересовался мент.
– А кто же еще? – Мамонт пожал плечами. – Он самый и есть.
– Смотри, если он по пьяни замочит кого – ответишь ты.
– Да ладно тебе, – отмахнулся Мамонт. – В первый раз, что ли?! А если что – сами разберемся.
– Знаю я, как вы разбираетесь, – хмыкнул мент, – потом на свалке неопознанные трупы находят... Ладно, бывай.
Дверь «ПМГ» захлопнулась с жестяным звуком упавшей крышки помойного бака, и «козел», выпустив несколько кубометров вонючего дыма, укатил в темноту.
Проводив «ПМГ» взглядом, Мамонт достал из кармана вертухайского кителя плоскую маленькую водки и, отвинтив пробку, приложился к короткому горлышку. Остававшаяся в стеклянной фляжке водка за несколько секунд перекочевала в желудок швейцара. С сожалением посмотрев на опустевшую посуду, Мамонт швырнул ее в темноту. Раздался звон разбившегося стекла и сразу же – кошачье шипение.
– Вот так, бля, – усмехнулся Мамонт, – нечего тут шастать.
Из вестибюля, отделанного под вертухайскую каптерку, послышался громкий смех, и на пороге, толкая друг друга, показались трое пьяных братков.
– Слышь, Мамонт, – сказал один из них, известный под кликухой Горбатый, – подай мне мою шляпу и тросточку.
– И галоши, – заржал второй, которого все знали как Упорного, – а еще горшочек. Горбатый пописать хочет!
– А где тройка с цыганами? – нахмурился третий, имевший кличку «Крендель». – Хочу цыган. Мамонт, куда цыган задевал? Небось пялишь тут цыганочек в темноте, пока мы там печень сажаем?
– Цыганочку ему! – охотно отозвался заскучавший в одиночестве Мамонт. – А евреечку не хочешь?
– О! Евреечку! – Упорный поднял палец. – Помню, я одну евреечку...
– Слышь, Упорный, – перебил его Горбатый, – а они правда обрезанные?
– Кто – цыганочки? – нахмурился Упорный.
– Да нет... Какие цыганочки? Сам ты цыганочка. Евреечки!
– Как это обрезанные? – удивился Крендель. – Обрезанные бывают евреи и татары. А евреечки – что им обрезать-то?
– Да? – Горбатый расстроился. – А я думал – обрезанные...
– Короче! – провозгласил Крендель. – Поехали к Тамарке. Там у нее все путем – девки, водка... Но цыган нету. Сразу говорю. Так что ты, Упорный, губу закати на место.
– Да ладно, – Упорный пьяно махнул рукой, – больно мне эти ваши цыганочки обрезанные нужны! Поехали!
Обнявшись, все трое сбежали вниз по ступеням, чудом удержавшись на ногах.
– Во! – Крендель потряс кулаком в воздухе. – Стоим, как бронепоезд! Врешь, не пройдешь! Так, где они...
И он стал рыться в карманах, пытаясь найти ключи от машины.
– Куда я их, блин, задевал...
Упорный и Горбатый стояли рядом с Кренделем и, покачиваясь, внимательно следили за тем, как он выворачивает карманы.
– Ну, бля, если это Лариска... А! Вот они!
Крендель наконец выудил из кармана брюк ключи и, поднеся к глазам, пробормотал:
– Так, где тут эта кнопочка...
Найдя на радиобрелоке нужную кнопку, он нажал ее, и в сумерках несколько раз мигнули фары «Мерседеса», стоявшего метрах в пятидесяти от ресторана.
– Ну ты, блин, даешь, – возмутился Упорный. – А еще подальше не мог поставить телегу?
– Подальше положишь – поближе возьмешь, – нравоучительно произнес Крендель. – Пошли.
И они направились к машине.
– Эх, люблю я «Мерседесы»! – воскликнул Горбатый, когда они подошли к большому черному автомобилю, едва видному на темной узкой улице.
– Правильно, – кивнул Крендель, – для конкретных пацанов самая нормальная машина. Всякие там «Ауди» и «Фольксвагены» – фуфло. А «мерс» – то, что доктор прописал.
Усевшись за руль, Крендель завел двигатель и, дождавшись, когда братки заберутся в салон и закроют двери, медленно тронулся с места.
– Это лохи пусть гоняют, – рассудительно произнес он, плавно поворачивая руль, – а нормальные люди ездят спокойно.
– Точно, – кивнул Горбатый, закуривая, – я на своем «мерине» еду по Пролетарскому спокойненько тридцать, а какой-то козел сзади сигналит! Медленно ему, бля! Ну, я остановился, вышел и объяснил ему, откуда ноги растут.
– Ну, – присоединился к общему мнению Упорный, – мы ведь уже не пацаны – гонять по городу без головы!
– Не говори, – отозвался Крендель.
И медленно свернул на совершенно темную поперечную улицу, на которой не горело ни одного фонаря.
– Береженого бог бережет, – сказал он, – мы лучше огородами проедем, чем ментам бабло отстегивать. Говорят, сейчас новых набрали, специально, чтобы нас, поддатых, щемить.
– Точно, – Горбатый кивнул. – Я на своем «мерине» еду, а он, падла, останавливает и спрашивает: а как мы себя чувствуем? А я ему говорю: всяко лучше, чем ты. А он, падла, нюхает, а я ему говорю: а ты еще у меня жопу обнюхай, может, что и унюхаешь.
– Гы-ы-ы! – Упорный заржал. – Жопу понюхай!
«Мерседес» медленно катился по пустой темной улице, и его фары заливали ярким белым светом покосившиеся заборы городской окраины, за которыми теснились убогие строения частного сектора.
Вдруг раздался негромкий хлопок, и из правой передней шины со свистом вырвался воздух.
– Вот блядь! – в сердцах выругался Крендель. – Не хватало еще! Теперь, бля, запаску из багажника доставать, а у меня там навалено...
Остановив машину, он с руганью и кряхтением выбрался на улицу и подошел к багажнику. Братки вылезли вслед за ним.
– Ты, это, скажи, чем пособить, – сочувственно сказал Упорный, держась для устойчивости за «Мерседес», – щас живо сделаем.
– Да ладно, я сам, – отмахнулся Крендель и открыл багажник, – вот только домкрат найду. И баллонный ключ.
– Не ищи, – раздалось вдруг из темноты, – теперь они тебе не пригодятся.
Крендель резко выпрямился, всматриваясь в темноту, а Горбатый угрожающе произнес:
– Это кто это там гавкает?
– Гавкать сейчас ты будешь, – ответил невидимый человек, и тут же раздался точно такой же хлопок, как и минуту назад, когда спустило колесо.
Горбатый взвыл и, схватившись за бедро, повалился на землю.
– Эй, ты чо творишь? – воскликнул Упорный, пятясь от машины.
– Что надо, то и творю, – донеслось из темноты, и Упорный тоже получил пулю в ногу.
Повалившись на захлопнувшийся багажник, он завопил:
– Да ты чего делаешь-то? Что тебе нужно?
– Что мне нужно – не твоего ума дело, – ответил невидимый стрелок, – а может, и расскажу напоследок.
Крендель в это время подобрался к водительской двери и, резко сунувшись в машину, выключил свет. После этого он упал на землю и стал тихо отползать в сторону.
В темноте засмеялись:
– Это ты зря. Я ведь тебя все равно вижу как на ладони. Прибор ночного видения знаешь?
