пришлось, поскольку дальше он ничего не предпринимал. Ждал. Я вначале подумала, что от несмелости. Погладила его по голове. Прижала к животу. Стянула с себя блузку. А он поднял голову, только когда я начала вставать со стула. Увидел, что я в одном лифчике и стал сам лихорадочно раздеваться. Понял, что я уже согласна…
Она вздохнула.
? Все рассказывай, ? тихо потребовала Светка.
? Разделся совсем, а потом вкрадчиво провозгласил: 'Ты не бойся, я с презервативом'. И стал натягивать его на себя. А я сижу на диване, как дура, и смотрю. Когда, наконец, одел, на меня уставился ? мол, почему это я дальше не раздеваюсь. Я и поняла тогда, что никакой несмелости в нем нет. И стыдливости тоже. Это совсем другое. Будь он действительно стыдливым и несмелым, я бы ему, наверное, по-настоящему отдалась. Впрочем, с ним это невозможно и по другим причинам.
? Что значит ? по-настоящему?
? Ну, целовала бы. Обнимала. Активничала. А так ? отлежала под ним, как тюфяк…
? Нет, подожди. Не забегай вперед. Давай, как вы начали.
? Сняла я юбку. Сама. А он стоит, в трусы уставился. Те, прозрачные. Как бы изучает, поскольку давно не видел. Сняла и трусы. Села. И он ждет, ? ждет, когда лягу. Легла. Диван у него широкий, а спинка низкая. Смотрю ? он примеривается, как ему на меня лечь. Сейчас, думаю, ляжет, да не туда, куда надо. Дрожит, дергается, а ведет себя так, будто это я должна ему подставляться. Чтобы ему удобно было. Я и подставилась ? задрала ногу на спинку дивана, а вторую откинула, чтобы он коленкой не наступил. А сама уже думаю ? давай скорее все делай и кончай, ну тебя в баню. Муж покойной подруги. Вот тут он сразу и навалился. Слушайте, мне просто неприятно это вспоминать. Сама же ему дала и так теперь неприятно. Честное слово. Он как кролик отмахал задницей десять минут, потом закряхтел и кончил. Я ничего не почувствовала. Вообще ничего, ? даже неприятного. Это сейчас вспоминать противно, а тогда даже этого не было. Только в самом конце вдруг ревность охватила: с какой это стати я отдаю ему тело, принадлежащее моему мужу? Хотела было выскользнуть, а он оказывается уже и кончил. И сам выскальзывает. Ну и черт с тобой, думаю, ? слава Богу, что хоть в резину, а не в меня.
? И все?
? Все. Слез сразу и начал снимать презерватив. Так увлеченно, будто и забыл обо мне. Знаете, что он потом сделал? Поднял его так рукой и говорит: 'Смотри, почти полный'. Я чуть не задохнулась, сдерживая смех. Хотите верьте, хотите нет.
? А у него сильно стоял? ? без всякого стеснения поинтересовалась Светка.
? Да. Вполне дееспособный мужик. И презерватив был действительно почти на треть заполнен его выделениями. Он его так торжественно понес в туалет, что я таки не сдержалась ? прыснула в кулак. Он не услышал, уже в туалете был. А я сразу в ванную заскочила и закрылась. Попробовала рукой ? а у меня все почти сухо. Забыла, когда такое было после этого. И вообще, такое чувство, что ничего этого и не было. Даже после резиновых пальцев гинеколога остается ощущение, что там побывало что-то постороннее. А от него вообще ничего не осталось.
? Может, таким образом он берег тебя? Ну, я имею в виду твои чувства. Чтобы ты не сокрушалась потом от того, что изменяешь своему мужу. Удовлетворила, мол, по дружески, а на чувства, мол, ни ты, ни он и не посягали. Мне кажется, что я бы на его месте вполне мог поступить примерно так же, ? осторожно предположил Виктор.
? Ты так думаешь? ? озадаченно посмотрела на него Ирина.
? Не знаю. Просто предположение.
Она снова обратилась взглядом в потолок, а Светка с нескрываемым интересом уставилась на ее глаза, пытаясь, видимо, угадать, о чем она сейчас думает.
? Нет. Он бы потом себя иначе вел. Мы еще с полчаса сидели одетые. Его как подменили. Знаешь, что он чувствовал? Что наставил тебе рога. И именно от этого испытывал восторг. Не от меня самой, не от того, что меня трахнул ? слушайте, вот откуда это слово так прижилось, точнее и не скажешь ? а от того, что попользовался твоей собственностью. Витя, он не только так и не попытался снять с меня лифчик, ? даже не прикоснулся рукой к груди. Ему это было просто неинтересно. Я вообще была интересна ему прежде всего, как чужая собственность. Он обыкновенный примитивный баклажан. Вроде и инфантильным нельзя назвать ? по меньшей мере в физиологическом смысле. Но что-то такое в нем есть. Какой-то особенный ? чувственный, что ли ? инфантилизм.
? Не особенный. Судя по тому, что я слышал от многих мужчин ? это вполне обычный стереотип. Таких мужчин очень много. Может быть даже большинство. Может быть даже ? подавляющее.
? Бедная Настя. Ведь он и с нею был таким же ? я теперь в этом уверена. Вспоминаю их тогдашних и все больше в этом убеждаюсь. И ты тоже… Почему ты ее потом еще раз не вылюбил? По-настоящему, а не так, как той ночью… Подумаешь, верность мне сохранял… Ни я, ни Пашка тогда не догадались бы. Зато она хоть раз, хоть перед смертью почувствовала бы, что на самом деле в жизни бывает…
Она замолчала, поняв видимо, куда ее занесло в присутствии дочки. Но поправлять себя не стала. И отец с дочерью тоже замолкли, спрятавшись на время каждый в свои мысли.
Ирка как Ирка. Сначала уверяла дочку, что 'не сможет при ней', а теперь такого наговорила, что не поймешь, как дальше себя вести. Впрочем…
? А я бы ему за 'рога' в морду дала бы, ? внезапно возникла Светка.
? Он же не говорил так. Я просто почувствовала.
? Ну и что? Вот взяла бы и врезала ? как только почувствовала. Сковородкой, например. Ему помочь хотели, а он… Если еще раз станет клеиться, ты так и сделай. Или давай я, а? ? загорелась вдруг она.
? Что ? ты? ? чуть не испуганно спросила мать.
? Ну, врежу.
Ирка с недоумением уставилась на нее, а у самой в глазах забегали-заметались странные, явно позапрошлые мысли, будто она прозревать вдруг стала в какие-то только ей заметные закрома пространственно-временного континуума.
? Я… да, ты права… ? все еще сверкая бегающими в зрачках невидимыми зайчиками, забормотала она, ? я еще раз должна с ним трахнуться…
? Обойдешься, ? вежливо заметил муж. ? Достаточно с него и одного сеанса. И с тебя тоже.
Она повернулась к нему с таким удивленным выражением, будто он какую-то чепуху обронил.
? Ты помнишь их брачную ночь? ? неожиданно спросила она.
? В каком смысле?
? Они в час ночи ушли в свою комнату. А мы продолжали пьянствовать за столами. Помнишь?
Свадьбу они играли в доме родителей, ? вспомнил Виктор. ? Не дом, а домина. Двухэтажный. В том районе все такие ? там строилась для себя почти вся городская элита. Пашкин отец тогда был очень заметной фигурой в госадминистрации. А квартиру для сына устроил уже через месяц после свадьбы.
? Не помнишь, что ли? Как они уже через час вернулись? Вспомни, ? через один час!
? С какой стати я должен такое помнить? Не помню, конечно.
? А я его тогдашние глаза вспомнила так, будто сейчас вижу.
? И что же ты видишь?
? В них тогда только одно и было ? прости меня, Светка, я твоими словами, ? что он только что целку ей сбил. Ей-Богу, только это и было. Больше ничего. И веселился потом вместе со всеми вами до утра. Героем дня. А она сидела… как потерянная… и как бы счастливая… и я рядом с нею…
Да, именно так и было, ? теперь и он вспомнил.
? И потом, все три года… он ее страшно ревновал. Выслеживал даже. Я сама однажды видела ? и тут же ей сказала, а она даже радовалась: 'Значит, любит', ? говорила. И искренне считала его настоящим мужчиной. А на самом деле он обворовал ее. Она так и не узнала, что означает 'настоящий мужчина'. Он вообще украл у нее эту часть жизни, понимаешь? Она о ней почти ничего так и не узнала. Безжалостно украл, пользуясь правом собственника. Сам-то он ? никакой. Жлоб. Баклажан***. Что он может дать, кроме семени? Ничего. Да и то, небось, в уме отсчитывает. И брать ничего по-настоящему не может. Не способен. Он и не знает, что брать-то нужно. Именно поэтому и ревновал. Боялся, что кто-то другой может взять. Сам не гам, но и другому не дам…
? Ир, о чем ты говоришь? Тебя дочка слушает.
