- А ты думал - как?
* В те времена коньячный спирт заправляли в машины, делали им анестезию, пили только самые лучшие спирты многолетней выдержки
** дизель-генератор
Ретроспектива /продолжение/
06 марта 1990 года
Кабул, Демократическая республика Афганистан
Мятеж
Мятеж сторонников генерала Шах Наваза Таная начался примерно в один час тридцать минут по кабульскому времени. Но перед этим произошло несколько событий, о которых надо непременно сказать, чтобы лучше понимать сущность происходящего.
Второго марта 1990 года состоялась встреча президента Наджибуллы с Танаем и М.А. Ватанджаром, причем встреча эта происходила за обеденным столом во дворце Арк. Тон встречи задавал президент. То, о чем говорилось на этой встрече известно в основном по словам самого Наджибуллы, который после подавления мятежа рассказал о состоявшемся разговоре одиннадцатого марта на встрече со старейшинами провинции Пактия, а Ватанджар не только не опроверг президента, но и подтвердил, что на момент беседы Президент в подробностях знал о планах заговорщиков. По словам самого Наджибуллы, обращаясь к Танаю, он сказал: 'Куда тебя приведет тот путь, на который ты встал? Во-первых, если ты выступишь, то никого в живых не останется, во-вторых, даже если ты победишь - как долго ты сможешь удерживать власть? Куда ты пойдешь? К Гульбеддину Хекматьяру/? Может быть, он и будет поддерживать тебя несколько дней, а потом уберет.'. Танай, по словам президента, начал заверять его в отсутствии у него намерений поднимать мятеж, тогда Президент сказал ему: 'Что тебе нужно? Мое кресло, моя должность? Давай, я соберу политбюро и пленум ЦК и скажу всем, что больше не могу оставаться на своей должности а вот этот товарищ заменит меня.'. По словам президента, которые сейчас уже никак не проверить, Танай на эти слова сказал, что он ни в коем случае не намерен поднимать мятеж, и что им никогда не найти такого преданного делу революции, сильного и стойкого лидера, как Наджибулла. Тогда президент спросил: как же ты собираешься разрешать наши противоречия и для чего ты делаешь то, что ты делаешь, вносишь раскол в армию. Танай снова заверил президента в верности, и сказал: 'Если я подниму мятеж, то уничтожу себя физически и буду опозорен в истории как второй Амин'. В разговоре этом есть несколько моментов, которые заставляют сомневаться в искренности Наджибуллы, хотя бы упоминание Амина, несколько неуместное из уст халькиста, тем более в такой обстановке. Сомнения вызывает и сам факт того, что Танай, до этого почти не вылезавший из Минобороны и наотрез отказывавшийся встретиться с ним вдруг приезжает к нему в Арк поужинать. Но - иной информации нет, и мы вынуждены опираться на эту. Стоит сказать и о том, что кандидатура Таная, бывшего командира полка коммандос, потом командующего Центральным корпусом Афганистана, в зоне ответственности которого находился Кабул продавливалась и на пост командующего Центральным корпусом и на пост министра обороны исключительно советскими усилиями, несмотря на то что Танай был заведомым халькистом. Делалось это по двум причинам. Первая - Танай и в самом деле был человеком исключительной личной храбрости и подразделения коммандос были единственными, которые по уровню боевой подготовки и стойкости можно было сравнить со всеми советскими войсками. Вторая - ставя на Центральный корпус, от которого зависит столица, а потом и на должность министра халькиста, при том что халькистов в армии было большинство, советские расширяли свои возможности по влиянию на ситуацию в Афганистане и создавали своего рода систему сдержек и противовесов. Танай мог потребоваться, к примеру, если бы не удалось отстранить без крови Бабрака Кармаля, да и склоки во фракции Парчам всем изрядно поднадоели, ошибку с решением вопроса с Амином умные люди поняли еще в восемьдесят втором - восемьдесят третьем. Наджибулла, парчамист, ненавидел Таная, знал что его поставили именно советские, а потому не испытывал добрых чувств и к советским. Поэтому - рано или поздно он должен был попытаться убрать Таная и лиц его поддерживающих.
На пятое марта было объявлено начало процесса над декабрьскими заговорщиками, начало процесса было объявлено очень неожиданно. Пятого же марта Наджибулла внезапно отправил свою семью в Москву на лечение, самолетом. Возможно, Танай, который не мог не знать об отъезде семьи Наджибуллы, ведь в аэропорту дислоцировались коммандос - понял, что маски сброшены и отдал сигнал о начале мятежа.
С первых же минут мятежа стало понятно, что президент подготовился к отражению удара: ожесточенные бои вспыхнули и кабульского международного аэропорта и у министерства обороны: мятежникам не дали развернуться. В тридцати пяти километрах от Кабула в гарнизоне Пули-Чархи взбунтовались четвертая и пятнадцатая танковая бригады, они пошли на город но были остановлены на полпути вооруженными гранатометами курсантами Высшего военного училища, завязался ожесточенный бой. С северо-запада на Кабул двинулась восьмая пехотная дивизия, но и она была остановлена на полпути частями Республиканской гвардии и МВД. Взбунтовалась сороковая дивизия и пятьдесят второй полк связи, обеспечивающий военную и правительственную связь ДРА, Президент и его люди остались без связи, но действовали слаженно и грамотно, что лишний раз свидетельствует о том, что мятеж был ожидаем, а действия по его подавлению - заранее проработанными. У каждого из командиров верных президенту частей был пакет и от связи они не зависели...
Один из офицеров пригибаясь - с ума что ли сошел, коридор простреливается - пробежал по коридору. Около них остановился.
- Ты кто? - спросил он, ткнув пальцем в Шарифа
- Торан Алим Шариф, рафик дагерман*.
Подполковник огляделся, заметил у капитана Шарифа орденскую планку
- Ранен?
- Нет.
- За мной.
Внизу на первом этаже, собирались люди, тут же разбирали оружие, у многих были пулеметы, были
