Приступает к любовному акту. Как это понимать? Алеку приходилось читать совершенно беспомощные тексты, но это было нечто! Есть миллион способов «приступить к любовному акту»! Который соизволит предпочесть Его Светлость?
Сцена занимала две страницы. И не важно, кто написал ее — никто не осмелился бы сделать подобное без одобрения мисс Дженни Коттон — но предполагалось, что Лидгейт будет «приступать» в течение времени, необходимого в нормальной ситуации для произнесения двух страниц текста!!!
Ну что ж, на туалетном столике Амелии лежит изумительной красоты серебряная щетка для волос! Гил мог бы распорядиться, чтобы эта вещица постоянно находилась в кадре, и все будут безмерно счастливы. За исключением телезрителей…
Рэй читал текст через плечо Алека.
— Я, конечно, профан, но, по-моему, это… здесь все, как говорится, «между строк».
Так оно и было.
— Ну ладно, если они хотят, буду развязывать галстук. Может, даже не один час. А потом от усталости мне будет не до супружеских обязанностей.
— Если тебе повезет, это будет один из тех узлов, когда лента трижды обернута вокруг шеи, и ты будешь размахивать руками, как ветряная мельница крыльями, чтобы выпутаться из нее. — Рэй все это наглядно продемонстрировал. — Правда, славное занятие?
— Нет, — честно признался Алек. — Особенно когда подумаешь, что в те времена люди не пользовались дезодорантами.
Это уже не было шуткой. Алек играл первых любовников почти десять лет и с самого начала постиг, что для сцен плотской любви нужна высочайшая техника. Режиссер подсказывает, куда и как целовать партнершу: правее или левее, а актер следит, чтобы волосы актрисы не влезли в кадр и не помешали съемке крупных планов. К тому же и на его теле, и на теле партнерши всегда очень много косметики, и под палящими лучами софитов запах получался довольно специфическим…
Но во всех предыдущих сериалах эротические сцены были завершающими аккордами развивающихся романов. Там были эмоции. Он отлично знал, каков в любви каждый его герой. Крис, порывистый молодой строитель с голым торсом в «День за днем», был силен, атлетически сложен и необычайно сексуален — амплитуда его движений весьма условно помещалась в рамках кадра. Роберт, врач без лицензии в «Обрести и удержать», напротив, был сама деликатность и сдержанность: его руки медленно расстегивали платье партнерши на спине…
Дерек — сколь отвратительна ни была для Алека сцена изнасилования — тоже был вполне понятен. В нем теплилось скрытое пламя, и в какой-то момент его вежливые и скупые жесты трансформировались в сексуальный порыв…
Но Лидгейт? Алек не представлял себе, как герцог целует женщину. Да полно, целовался ли он вообще?
Алек взглянул на Рэя.
— Собираясь заняться любовью с женщиной, которая тебя не интересует, ты поцелуешь ее сначала?
— Очень надо! Я занимаюсь любовью только с женой, а она меня очень даже интересует!
— Тогда ты мне не помощник. — Алек снова начал перечитывать сцену.
— Ты совсем встал в тупик? — Рэя поразила эта мысль.
— Да, по крайней мере, в данный момент…
— Ну и что будешь делать?
Алек отложил бумаги. Он понимал, что должен быть наставником для молодежи. Рэй был очень талантлив, но все же слабоват в продолжительных крупных планах, которыми обычно заканчивались сцены, а во время «повторов» он просто деревенел. Всем этим премудростям молодые актеры учились, наблюдая, как работают «зубры». Здесь собрались опытные артисты, но ни один из них не был специалистом по мыльным операм. Кроме Брайана, разумеется.
— Пойду поговорю с Карен, — сказал он Рэю. — В таких случаях лучше всего советоваться с партнером. Если работаешь в кино или в театре, иди к режиссеру. А здесь решай все вопросы с актерами. Особенно по поводу любовных сцен. Актриса должна с пониманием отнестись ко всему, что ты собираешься с нею вытворить. — Алек встал и перешагнул через кофейный столик. — Или, на худой конец, должна быть готовой тебя простить…
Похлопывая по бедру листками с текстом, он миновал конторку охранника и пошел в дамскую часть коридора. Постучал в двери гримуборной Карен и Трины.
— Вы в приличном виде?
— По-моему, вполне, — отозвалась Трина.
Они уже сняли костюмы. На Трине был только лифчик и полуспущенные плавочки, что она находила вполне пристойным. Карен была в бледно-голубом кимоно. На голове у нее по-прежнему красовалась прическа Амелии — мягкий узел в стиле эпохи Регентства, оставлявший открытой ее роскошную лебединую шею. Алек вдруг представил, как он будет целовать эту шею через неделю… и все такое прочее…
Карен — великолепная актриса. Алеку ничего не оставалось, кроме как восхищаться ее способностями и преданностью делу. Но она была несчастнейшей женщиной — нервной и чрезвычайно легко возбудимой. Ничто не радовало ее. Все героини — и даже кроткая спокойная Амелия — были плодом предельной нервной отдачи актрисы. Она обожала рискованные эскапады перед камерой, считая, что терять ей нечего. Каждый эпизод Карен играла так, будто он был последним в ее жизни.
— Ты уже получила новую порцию текста? — спросил Алек. Обе женщины кивнули. Он положил свои листочки на столик перед Карен. — Посмотри эпизод 4В.
Она проглядела краткое содержание и нашла требуемый эпизод:
— Занимаются любовью? — в ее голосе зазвучало сомнение. — Ты и я?
Алек понял, что нотка отвращения относится не к нему, а к Лидгейту.
— В сценарии это называется «приступать к любовному акту».
— Но почему вдруг? — запротестовала она. — Мы даже не нравимся друг другу. С какой стати нам вместе прыгать в кровать?
— Ну… может быть, я чувствую мучительное, болезненное возбуждение…
— Лучше займись онанизмом, — предложила Карен, — и оставь меня в покое, и не лезь… — она листала текст, читая сцену.
— Или прижми какую-нибудь служаночку. — Трина сунула нос в текст через плечо Карен. — Можешь трахнуть меня. Хорошее дело. Я живо покончу с твоим «мучительным и болезненным…»
Карен подняла глаза.
— Боюсь, это не поможет. А чего ради, собственно…
— Рейтинг! — без обиняков отрезала Трина. — Наши мальчики прекрасно помнят, что произошло с рейтингом «Страстей» после той истории с Дереком и Джинджер. Вот и хотят, чтобы Алек повторил этот фокус. Хотя берегись, Карен, — поддразнила ее Трина, — ты ведь наверняка слышала, что тогда писали бульварные газетенки. Помнишь, что из этого вышло?
Карен, казалось, не слышала ее:
— Короче! Кто режиссер сцены? — она посмотрела на первую страницу текста. — Впрочем, это неважно. Пойдем-ка поговорим с Дженни. Как ни крути, без нее тут не обошлось.
Она встала, сложила драгоценности Амелии в полиэтиленовый пакетик и пришпилила его к вешалке, на которой висело платье.
Как только за ними захлопнулась дверь гримуборной, Алек быстро огляделся — не видит ли их кто- нибудь? Пэм и Фрэнсин стояли у телефонов-автоматов, но были так поглощены разговором, что были не в состоянии что-либо замечать. Он взял Карен под руку.
Алек все еще был в костюме, а черные кожаные ботфорты на каблуках делали его выше ростом. В тонком атласном кимоно Карен казалась маленькой и беззащитной. Алек вдруг подумал, что весь секс замешан именно на этом — мужчина выше, сильнее, могущественнее… Амелия была явно умнее Лидгейта, и во всех отношениях превосходила его как личность, уступая мужу лишь в силе и размерах, притом он был официальным властелином. Потрясающий парень…
