— Нет, сэр.
— Почему нет?
— Я не думал, что это было моей обязанностью, сэр.
— Вы думали об этом вообще?
— Нет, сэр.
— Вы когда-либо думаете?
— Нет, сэр… я хотел сказать, да, сэр.
— Тогда, пожалуйста, думайте, что вы говорите теперь.
— Да, сэр.
— Вы говорите, что взяли все те важные письма из дома, не имея на это полномочий и не рассказав об этом полиции?
— У меня был приказ, сэр.
— Чей?
— Это было распоряжение его светлости, сэр.
— Ах! Распоряжение его светлости. Когда вы получили это распоряжение?
— Это часть моих ежедневных обязанностей, сэр, — относить по утрам почтовую сумку на почту.
— А разве вам не приходило в голову, что в случае, подобном этому, надлежащее информирование полиции могло быть более важным, чем эти распоряжения?
— Нет, сэр.
Раздосадованный сэр Вигмор сел на свое место, и сэр Импи снова взял свидетеля в свои руки.
— Мысль об этом письме, доставленном капитану Кэткарту, никогда не приходила вам в голову между днем смерти и днем, когда мистер Мурблс спросил вас об этом?
— Ну, это приходило мне в голову в некоторой степени, сэр.
— Когда это было?
— Перед заседанием расширенной коллегии присяжных, сэр.
— И как случилось, что вы не сказали об этом тогда?
— Джентльмен сказал, что я должен ограничиться ответами на вопросы и не добавлять ничего от себя, сэр.
— Кто был этот очень безапелляционный джентльмен?
— Адвокат, который спустился вниз задать вопросы для королевской власти, сэр.
— Спасибо, — вежливо сказал сэр Импи. Он сел и наклонившись, сказал мистеру Глиббери что-то, очевидно, очень забавное.
Вопрос письма далее исследовался в допросе достопочтенного Фредди. Сэр Вигмор Вринчинг затратил много усилий на подтверждение этим свидетелем того факта, что умерший обладал прекрасным здоровьем и отличным настроением, когда удалился в спальню вечером в среду, и говорил о своей приближающейся женитьбе.
— Видите ли, он казался особенно счастливым, — сказал достопочтенный Фредди.
— Особенно каким? — спросил председатель суда пэров.
— Счастливым, ваша честь, — сказал сэр Вигмор с подобострастным поклоном.
— Я не знаю, является ли это слово книжным, — сказал его светлость, включая его в свои заметки с дотошной точностью, — но я понимаю его как синоним слова «веселый».
Достопочтенный Фредди, обращаясь к суду, сказал, что он подразумевал больше, чем только веселый, — более оживленный и радостный.
— Можем мы рассматривать ваше заявление как то, что он был в исключительно отличном настроении? — предположил адвокат.
— Рассматривайте это заявление как любое настроение, которое вам нравится, — пробормотал свидетель, добавив: — Возьмите за ориентир Джона Бега.
— Покойный был особенно оживлен и весел, когда собирался ложиться спать, — сказал сэр Вигмор, сердито нахмурившись, — и собирался жениться в ближайшем будущем. Является ли это предположение истинным утверждением о его состоянии?
Достопочтенный Фредди согласился с этим.
Сэр Импи не подвергал свидетеля перекрестному допросу по поводу его отношения к ссоре и начал прямо со своего вопроса.
— Вы помните что-нибудь о письмах, которые были доставлены вечером, в день его смерти?
— Да, одно было для меня от моей тети. Несколько было адресовано полковнику, и я думаю, что одно было и для Кэткарта.
— Капитан Кэткарт прочел свое письмо сразу же?
— Нет, я уверен, что нет. Видите ли, я открыл свое, а затем увидел, что он кладет свое письмо в карман, и подумал…
— Не имеет значения, что вы думали, — сказал сэр Импи. — Что вы делали?
— Я сказал: «Извините меня, вы не возражаете, не так ли?» И он сказал: «Нисколько»; но он не читал свое письмо; и, вспоминая, я думаю…
— Видите ли, нам неинтересно, что вы думаете, — сказал председатель суда пэров.
— Но именно поэтому я настолько уверен, что он не открывал письма, — обиженно сказал достопочтенный Фредди. — Видите ли, я сказал себе, что он скрытный человек, и поэтому я запомнил.
Сэр Вигмор, который подпрыгнул с открытым ртом, сел снова.
— Спасибо, мистер Арбатнот, — сказал сэр Импи. Полковник и госпожа Марчбэнкс свидетельствовали, что они слышали шаги в кабинете герцога в 23.30. Они не слышали никакого выстрела или другого шума. Им не устраивали перекрестного допроса.
Мистер Петтигру-Робинсон представил детальный рассказ о ссоре и утверждал очень уверенно, что именно дверь спальни герцога проскрипела в ту ночь.
— Затем немногим позже трех часов нас вызвал мистер Арбатнот, — продолжал свидетель. — Я спустился в оранжерею, где увидел обвиняемого и мистера Арбатнота, который отмывал лицо покойного. Я указал им, что это неблагоразумно, поскольку они могли уничтожить ценные для расследования улики. Они не обратили на меня никакого внимания. Было множество отпечатков ног около двери, которую я хотел исследовать, потому что согласно моей теории…
— Милорды, — закричал сэр Импи, — мы вряд ли нуждаемся в теории этого свидетеля!
— Конечно, нет! — сказал председатель суда пэров. — Ответьте на вопросы, пожалуйста, и ничего не добавляйте от себя.
— Конечно, — сказал мистер Петтигру-Робинсон. — Я не подразумевал, что здесь что-то не так, но, разумеется, полагал…
— Не имеет значения, что вы полагали. Следите за моими вопросами, пожалуйста. Когда вы впервые увидели тело, как оно располагалось?
— На спине; Денвер и Арбатнот мыли ему лицо. Очевидно, его перевернули, потому что…
— Сэр Вигмор, — вставил председатель суда пэров, — вам следует контролировать вашего свидетеля.
— Пожалуйста, ограничьтесь свидетельскими показаниями, — сказал сэр Вигмор, довольно разгоряченный. — Нам не нужны ваши выводы. Вы говорите, что, когда увидели тело, оно находилось на спине. Правильно?
— И Денвер и Арбатнот мыли его.
— Да. Теперь я хочу перейти к другому вопросу. Вы помните случай, когда вы завтракали в Королевском клубе автомобилистов?
— Да. Я завтракал там однажды в середине августа в прошлом году, кажется, шестнадцатого или семнадцатого числа.
— Вы можете сообщить нам, что там произошло?
— Я зашел в курительную комнату после завтрака и читал в высоком кресле, когда увидел, что человек, сидящий сейчас на скамье подсудимых, вошел вместе с покойным капитаном Кэткартом. По правде сказать, я видел их в большом зеркале над каминной полкой. Они не заметили, что там был кто-то кроме
