валузийские боги признали его достойным трона. Тогда он дал себе клятву, что сделает все, что в его силах, дабы 13алузия стала самой счастливой и процветающей страной на континенте. Боги доверяли ему. Он всем сердцем стремился оправдать их доверие!
Досадовал король лишь на то, что ни в одном из древних манускриптов не описывалось, каким именно способом будет помогать чудесный талисман своему владельцу. Сила в камне чувствовалась немалая, однако как применить ее… это уже другой вопрос.
Кулл спросил об этом Рамдана, когда получше узнал камелийца и стал достаточно доверять ему. Он даже показал камень магу в надежде, что тот откроет какие-то секреты кристалла, оставшиеся тайной для жрецов Хотата и Валки, а также для придворных чародеев. Южанин долго крутил талисман в сильных смуглых пальцах, хмыкал задумчиво, однако так и не сказал ничего определенного.
«В нем сокрыта огромная мощь, — сказал Рамдан Куллу. — Думаю, я смог бы ею управлять, служить проводником магической энергии Я знаю, я делал подобные вещи с более слабыми артефактами и полагаю, справился бы и с этим. Но ни один человек не сможет заставить Щит Хотата подчиниться, не сумеет насильно извлечь его силу. Нам остается только ждать, когда талисман сам пожелает проявить себя. Но в этот миг я буду наготове!»
Куллу ничего не оставалось, кроме как покориться. Хотя он твердо решил всегда рассчитывать лишь на себя и на своих воинов, а не на магические амулеты. Подарки богов — слишком капризная штука, чтобы вверять им свою судьбу! Но отныне все же брал Щит Хотата с собой, куда бы ни направлялся. Сейчас оно особенно остро чувствовал, что камень понадобится им в грядущем предприятии.
Конечно же, он горел желанием первым отправиться в город. Никто не сумел бы остановить атланта, горящего жаждой битвы. Они и не пытались, зная заранее, что это дело безнадежное. Правда, ему пришлось пообещать военачальникам, что он будет беречь себя.
На ходу оправляя амуницию выстроившихся бойцов, Кулл вспоминал минувшие события.
Форт Нехебт оказался покинутым. Когда армия подошла к нему, к королю подъехал Тезиарий и доложил обстановку: его отряд скорым маршем идет к городу, в конце дня они разобьют лагерь напротив Тшепи и будут готовиться к завтрашней переправе.
Проезжая мимо ворот форта, Кулл обратил внимание на сваленные в кучи трофеи. Это были в основном храмовая утварь и подношения паломников: серебряные подсвечники, лампады, статуэтки Великого Змея, в большинстве своем — золотые. Да, богатая добыча.
Кулл вдруг поморщился. Военачальники докладывали ему: в армии распространяются слухи об огромных сокровищах, ждущих их в Тшепи. Это грозило тем, что, ворвавшись в город, войско станет неуправляемым.
Король вздохнул: грабежи он предотвратить не мог, в его силах было лишь как-то ограничить их. Поэтому армии зачитали приказ: Тшепи отдавался на разграбление только на день и ночь; все не явившиеся к утру на пристань считались дезертирами. А с ними разговор короткий — об этом все знали.
Окинув взглядом последнего воина, Кулл подал сигнал к выступлению. Четыре сотни воинов в полной тишине начали спускаться к Таису. Там их ждали надутые козьи мехи и небольшие плотики, па которые погрузили доспехи. Король взял мех и первым вошел в реку.
Вода приятно холодила тело. На темном небе мерцали звезды. Кулл сразу вырвался вперед, но веревка, связывавшая мехи в цепочку, тут же натянулась, и пришлось поумерить пыл. Быть замеченным из города они не опасались: на противоположном берегу хозяйничала конница военачальника Кандия.
Переправа прошла успешно. Воины разобрали вооружение и построились в колонну, а Усирзес, встав во главе, уверенно повел отряд к покинутому храму.
Вдоль дороги время от времени попадались величественные статуи кхешийских богов. Они тихо наплывали из темноты, а потом медленно исчезали, провожая воинов застывшими взглядами.
В полной тишине казалось, будто каменные истуканы вот-вот оживут и набросятся на чужаков, потревоживших их покой. Некоторые воины сжимали в кулаках отводящие беду талисманы. Всем было не по себе. Казалось, тревога сгустилась в воздухе.
Внезапно дорогу преградил конный разъезд. Воины схватились за оружие.
— Пароль, — обратился к пехотинцам командир разъезда.
— Хотат. Ответ? — потребовал Кулл.
— Тшепи, мой король, — отозвался всадник, узнавший атланта по голосу. — Нужна наша помощь?
— Нет.
— За мной! — скомандовал всадник отряду и поскакал в темноту.
Кулл молча продолжил путь. Эта встреча развеяла все страхи, и до храма дошли быстро и без приключений. Здесь король велел остановиться и созвал сотников, чтобы отдать последние распоряжения.
Сигналом к спуску в подземелье послужил восход полуночной звезды. Кулл и Усирзес первыми нырнули в лаз, за ними спустился Рамдан, несущий Щит Хотата, следом потянулась первая сотня. Три другие остались ждать особого приказа. Атлант разрешил зажечь несколько факелов, только чтобы видеть, куда ступать: воздух в туннеле и без того был спертым.
Идти было удобно. Ширина прохода (примерно н два десять шагов) и достаточная высота его (Куллу только слегка приходилось пригибать голову) позволяли передвигаться быстро.
Грубо обработанные стены и потолок коридора несмотря на свой возраст были в хорошем состоянии. Даже балки, подпиравшие в некоторых местах потолок, пощадило время. Этому, несомненно, способствовал сухой воздух — хотя и спертый, но не затхлый.
Вскоре проход резко пошел вверх, и вот Кулл уже ступил на лестницу. Через сто ступеней подъем закончился у плиты, перекрывавшей выход. Из-за нее доносились приглушенные звуки свершаемого обряда.
Усирзес показал Куллу нишу справа от плиты. Там стояло изваяние кобры, приготовившейся к нападению. Осветив статую факелом, король увидел, что левый глаз змеи слегка выступает вперед, и без объяснений понял, как открыть плиту. Он жестом подозвал к себе сотника:
— Отправь двоих назад — пусть скорее приведут остальных.
Сотник ушел.
— Мой король, — обратился к Куллу Рамдан. — надо немедленно прервать совершаемый ритуал. Я вслушался в слова заклинания — там вызывают демона, который должен сегодня ночью напасть на наш лагерь. Демон может натворить много бед, если вырвется из храма, ведь мы унесли талисман.
Рамдан достал из сумы Щит Хотата. Камень тревожно пульсировал голубоватым светом, подтверждая слова жреца.
О том, чтобы дождаться конца церемонии и без лишнего шума выйти наверх, помышлять не приходилось — это Кулл понял сразу.
— Рамдан, ты знаешь, что делать со Щитом Хотата и демоном. — Кулл нажал на глаз кобры. — К оружию! Делай как я! — скомандовал он воинам, выхватывая из-за спины топор.
Послышался скрежет, плита медленно стала подниматься. Кулл подтолкнул ее снизу, и, когда проход открылся, прыгнул вперед. За ним последовали воины.
Очутившись в зале, атлант бросился на ближайшего жреца, который нацелил в него нож. Жрецы, как заметил Кулл, быстро оправились от удивления и смело кинулись на врагов, вооруженные только кинжалами.
Король размахнулся и ударил жреца. Тот пытался отклониться, но не успел и упал с раскроенным черепом.
Выбежавшему из-за спины атланта воину повезло меньше: нож жреца достал его. Кулл снова взмахнул топором, но удар пришелся в пустоту: его противник сумел отпрыгнуть. Теперь защищаться пришлось уже королю. Он поднял топор и выставил его вперед обухом, останавливая следующий удар кхешийца, затем немного повернулся и обрушил оружие на другого противника, перерубив ему позвоночник.
Кулла окружили воины, оттеснившие жрецов. Уже немало валузийцев выбралось из подземного туннеля, и теперь шла настоящая резня. Жрецы падали под ударами мечей и копий, но не просили пощады и не отступали. Иногда им удавалось проткнуть какого-нибудь воина ножом.
Воспользовавшись передышкой, Кулл огляделся вокруг.
Глазам его предстал громадный круглый сводчатый зал, массивные колонны поддерживали купол. За спиной у Кулла возвышалась гигантская статуя Сатха. Напротив находился главный вход в храм, у которого стояло какое-то уродливое изваяние, взиравшее на мир мертвыми глазами.
Ворота, как с удовлетворением отметил Кулл, были закрыты, однако двое жрецов пытались поднять засов.
Атлант остановил выбегающих из подземного хода воинов и показал на кхешийцев:
— Не дайте им открыть ворота.
Воины, прицелившись, метнули копья, и два трупа рухнули на пол.
Когда в живых осталось всего несколько жрецов, отбивавшихся от валузийцев копьями и мечами, отнятыми у врагов, исход боя ни у кого не вызывал сомнения. Внезапно один из кхешийцев отпрыгнул в сторону и побежал к изваянию, стоявшему у входа. Приблизившись к нему, он быстро начал что-то тереть на полу.
Мгновение — и статуя ожила: именно она и была демоном, которого вызывали жрецы.
Демон выпрямился во весь свой огромный рост — Кулл едва доставал ему до плеча. Более всего исчадие Тьмы походило на усыпанную крупными бородавками белую лысую обезьяну с большими мускулистыми руками. На глазах у людей он начал быстро меняться в цвете и, когда покраснел до темного рубина, прыгнул.
Первое его жертвой стал воин, которому не посчастливилось оказаться поблизости. Чудовищный демон схватил человека за ноги и без видимых усилий разорвал на части. Другому воину, спешившему на помощь, гнусное отродье Сатха перегрызло горло.
Тем временем воины оправились от потрясения и набросились на нового врага. Образовался живой круг, центром которого был громко ревущий демон. Высыпавшие из подземного хода последние бойцы тут же вливались в схватку.
Воины обрушивали на чудовище множество ударов,
