Халега и о чем-то горячо с ним спорил. Сатхамусу это было не интересно, он наслаждался поездкой, полностью отдавшись непередаваемым ощущениям единства с сильным и послушным животным.
Сидя в седле, он мог прекрасно видеть все, что происходило вокруг, — не то что из паланкина. Дорогу с двух сторон обступали глинобитные стены усадеб и постоялых дворов, из-за оград выглядывали крыши домов, утопавшие в зелени, тщательно политая брусчатка дороги блестела под солнцем. Давно уже Сатхамус не получал такого удовольствия: дышалось легко, а все трудности мнились вполне преодолимыми.
Процессия проезжала мимо храма всевидящей Нут. Позолоченный купол ослепительно сиял, над входом, образуя огромную арку, символизирующую беспредельное небо, нависала статуя богини.
Пригород сменили поля, разделенные на прямоугольники линиями оросительных каналов. Вдали виднелись рощицы финиковых пальм, радовавшие глаз яркой зеленью. Справа тихо нес свои воды священный Таис.
Наконец процессия приблизилась к месту построения армии. Воины, встречая военачальников, мерно ударяли мечами о щиты, и над дорогой стоял ровный гул. Правитель с Халегом проехали вдоль строя, придирчиво разглядывая воинов, и, миновав последний ряд, быстро поскакали к алтарю Сатха, возле которого для владыки установили трон. Тент над ним, по настоянию Сенахта, не натянули.
Правитель подал знак — удары о щиты прекратились, гул утих. Вперед выступил глашатай и хорошо поставленным громким голосом начал читать:
— Я, Сенахт, владыка Кхешии, потомок великого Сатха, защитник законов и справедливости, первый наместник Великого Змея на земле, попирающий стопами всех его врагов и вознаграждающий его друзей, приветствую своих подданных.
Глашатай замолчал: в ликующем реве многотысячной толпы его все равно никто не услышал бы. Выждав некоторое время, он продолжил:
— Сегодня мы собрались, чтобы приветствовать богов, хранителей Кхешии, и молить их о даровании нам победы. Этой ночью всевидящая Нут — мать всех богов — ответила на наши нижайшие просьбы открыть будущее. Радуйтесь, люди! Великий Сатх не бросит своих детей в беде, и мы разобьем всех его врагов. После кровопролитной битвы победа будет нашей — так сказала всевидящая Нут.
Глашатай выдержал небольшую паузу и завершил речь:
— Возблагодарим всевидящую Нут за благую весть, великого Сатха — защитника своих детей и грозного бога войны Монту — копьеносного покровителя владык Кхешии.
Этот короткий призыв вызвал еще одну бурю восхищенных криков. Когда они смолкли, наступило время жертвоприношений.
Жрецы в ритуальных одеждах с золотыми украшениями подвели к алтарю быка с позолоченными рогами. Животное было убрано лентами со священными текстами. Зазвучал хор младших жрецов — они исполняли гимн, восхваляющий великого Сатха. Служитель поднял кувалду. Один удар — и бык замертво свалился на землю.
Сатхамусу как верховному жрецу предстояло открыть церемонию.
Торжественно приняв от служителя острый жертвенный нож, Сатхамус медленно приблизился к быку, резким движением вспорол животному грудь, и, погрузив руку в теплую еще плоть, выдернул сердце. Едва заметно шевеля пальцами, так, что казалось, сердце еще бьется, жрец высоко поднял его над головой и повернулся к притихшей толпе.
В гробовой тишине Сатхамус, с ног до головы забрызганный кровью, горящим взором обвел зрителей. Это был миг его торжества, полной власти над мелкими людишками, и ради него жрец готов был умереть.
Под возобновившиеся звуки гимна он плавно опустил руку, провел ею над алтарем, обагряя его кровью, и осторожно положил сердце в клетку со священным питоном. Змея, которую нарочно задолго до жертвоприношения держали впроголодь, мгновенно заглотила кусок мяса.
Глашатай тут же объявил народу, что жертва принята благосклонно, а служители отволокли тушу в сторону, освобождая место для следующей жертвы. Сатхамус передал жертвенный нож другому жрецу и, переодевшись, присоединился к свите владыки.
Жертвоприношения продолжались до тех пор, пока храмовые питоны не насытились. За этим зорко следили жрецы, ведь не съеденное подношение — плохой знак.
После церемонии по знаку Сенахта начался смотр войск.
Первыми показывали свое искусство лучники и пращники. В конце поля были установлены мишени — натянутые бычьи шкуры. По команде шеренга из сорока человек вышла на рубеж, и каждый выпустил несколько стрел или камней по мишеням. Зрители восторженно вопили, и даже сам правитель не поскупился на похвалу.
Едва они вернулись на место, раздались команды военачальников, воины развернулись кругом и начали движение. Казалось, будто колонна ожила и громадной змеей стала отползать в сторону. Между войском и толпой образовалось большое пространство. Прозвучал сигнал атаки, и тотчас со стороны лагеря сюда устремились несколько тысяч всадников. Мимо кричащих зрителей галопом неслись воины, слившиеся с лошадьми в единое целое. От разноцветных значков рябило в глазах. Они наступали, и, казалось, не было силы, способной остановить их. Это был ураган, сметающий все на своем пути.
Снова зазвенели трубы, играя отход. Конница перешла на рысь, затем на шаг, потом слаженно развернулась. Как бы ожидая этого, трубач опять подал сигнал к атаке. Под восторженные вопли конница пронеслась обратно. Доскакав до конца колонны, всадники переходили на рысь и направлялись в лагерь. Воины, освобождавшие им пространство, возвратились на прежнее место.
Затем выступали отдельные наездники и бойцы, бившиеся в поединках, а в заключение смотра армия промаршировала перед владыкой и его военачальниками. Как только прошла последняя шеренга, к Сенахту подвели коня. Он вскочил в седло и обратился к военным:
— Я доволен. Какая часть моих войск участвовала в маневрах?
— Ровно треть, владыка. Двадцать тысяч, — за всех ответил Халег.
— Надеюсь, оставшиеся две трети так же хороши.
— Да, владыка.
— Очень хорошо. Всех военачальников благодарю за достойную выучку и вооружение армии, да пребудет с вами великий Сатх. Больше я вас не задерживаю. Надеюсь, завтра ничто не помешает нашему выступлению.
Сатхамус подошел к Халегу и попросил последовать за ним в Ханнур.
Отдав последние распоряжения, правитель тронулся в обратный путь. Отъехав на некоторое расстояние, он подозвал к себе верховного жреца:
— Сегодня ты передал мне приглашение…
— Да, владыка. Тебя вместе с Халегом приглашают вечером в храм. Маги Черного Логова хотят обсудить предстоящую кампанию. Если мы сразу поедем туда, то успеем к началу. Если хочешь, можешь поужинать в храме. Я с большим удовольствием приму тебя в своей скромной обители.
— Хорошо. А как ты, Халег?
— Я согласен с тобой, владыка.
— Тогда мы готовы следовать за тобой, верховный жрец.
— Я с радостью провожу вас в главный храм Сатха.
Кавалькада обгоняла возвращавшихся в город людей. Сенахту торопливо уступали дорогу, радостно приветствуя его, и Сатхамус в который раз отметил про себя, что молодого правителя любит народ.
С возрастом он может доставить уйму хлопот. Необходимо посоветоваться с Тха- Таурагом.
Когда всадники достигли стен Ханнура, солнце уже коснулось горизонта. Лучи заходящего светила золотили поверхность великой реки и купола городских храмов. Всевидящая Нут готовилась проглотить свое детище, чтобы утром родить его снова. Скоро на небе зажгутся огоньки звезд — это тоже многочисленные дети богини.
В воротах владыка немного задержался, отдавая распоряжение закрыть их позже обычного, чтобы опоздавшие успели войти в город и не остались ночевать под открытым небом.
В городе Сенахт отпустил свиту и направился в сопровождении Халега в главный храм Сатха. Там их уже ждали. Правитель, не останавливаясь, прошел внутрь мимо склонившихся в почтительном поклоне жрецов, тулиец и Сатхамус поспешили за ним.
Высоких гостей встретил старший жрец. Приблизившись к Сатхамусу, он что-то сказал ему, и верховный жрец, выслушав его, обратился к правителю:
— Мой господин, не желаешь ли сначала отдохнуть и поужинать?
— После такого дня это очень кстати.
— Все уже готово, владыка. Старший жрец проводит вас. А теперь разреши покинуть тебя. Меня призывают неотложные дела.
— Следуй своему долгу, тем более что как сотрапезник ты менее искусен, нежели как маг, — пошутил Сенахт и повернулся к ожидавшему жрецу: — Веди нас.
Правитель и Халег отправились в гостевые покои храма. Сатхамус проводил их взглядом и быстро вышел в боковую дверь.
Следуя за жрецом, Халег с интересом осматривался вокруг. В главный храм Сатха не пускали иноземцев. Не нуждайся Кхешия в воинском искусстве тулийца, ему бы даже заглянуть сюда не позволили.
Они шли по широкому прямому коридору. Стены украшали яркие фрески, повествующие о древней истории страны. Давно забытые герои сражались с бесчисленными врагами — людьми и чудовищами — во славу древних богов. Земледельцы возделывали тучные поля, простолюдины ловили рыбу, пасли скот и приносили щедрые дары на алтари небожителей. О возрасте фресок Халег мог судить по изображенному оружию: воины, штурмовавшие крепость, держали в руках бронзовые топорики, о которых в кхешийской армии давно уже тбыли. Разве что дикари из Малых княжеств еще пользовались ими.
Не замедляя шага, Сенахт обратился к Халегу:
— Нам оказана великая честь. Нас ведут в парадные покои через главной вход. Вообще-то есть более короткий, но менее
