удар.
Секира взлетела вверх, со свистом опустилась, пробила панцирь и кольчужную рубаху, глубоко войдя в плоть.
Валузийский воин, даже не думая ни нападать, ни защищаться, подхватил раненого и стал быстро отходить за спины товарищей.
Халег не преследовал их, да и не мог: перед ним встал еще один валузиец. Тулиец начал теснить нового противника. Воин ловко закрывался щитом и наносил ответные удары, которые Халег с трудом парировал.
И тут среди кхешийцев произошло какое-то замешательство. Справа Халег заметил конных валузийцев, среди которых особенно выделялся один, высокий и крепко сложенный. Его топор разил без промаха.
По богатым доспехам тулиец догадался: это военачальник, наверняка высокого ранга.
Тулиец сделал обманный выпад, валузиец поднял щит, ожидая удара, но Халег толкнул его ногой, и тот упал на спину. Он попытался подняться, но не смог.
В это время рослый всадник в азарте оторвался от своих. Халег бросился к нему. Лошадь под всадником пала, но уже черед пару ударов сердца он был на ногах и опять вел бой. Когда тулиец подбежал, всадник стоял к нему спиной и бился с противником. Халег, не раздумывая, опустил ему на голову секиру.
Шлем треснул, но тулиец почувствовал, как, наткнувшись на деталь орнамента, украшавшего шлем, секира повернулась в руке, и удар пришелся плашмя.
— Добей! — крикнул он кхешийцу, стоявшему рядом.
Но тот вдруг рухнул на валузийца, и они вместе упали на землю. Из спины воина торчал дротик. Однако обить оглушенного врага тулийцу не удалось: он тут же ввязался в новую драку. А поверженный противник исчез.
Кхешийцы продолжали теснить неприятеля. Армия Кулла отступала. Сатх потихоньку высасывал из людей все силы.
Брул понимал, что скоро войско побежит, и послал гонца к Рамдану, но маг ответил, что нужно ждать.
Брул уже впал в уныние, когда над валузийца-ми взвился белый дым, мгновенно принявший очертания воина.
Белое облако сразу притянуло к себе черное, и они переплелись.
Валузийцы тут же воспряли духом: исчезли тяжесть и усталость, сражаться стало намного легче.
Брул вскочил в седло и, пустив лошадь в галоп, помчался в гущу битвы. С громким криком он врезался в кхешийские ряды, за ним устремились воины. Противник, растерявшись, сдал позиции.
Сенахт передал приказ отойти и поскакал к шатру жрецов — узнать, что случилось.
Его встретил Сатхамус.
— Что происходит?
— Случилось непредвиденное. Валузийские маги вызвали своего бога.
— Ты хочешь сказать, этот белый дым и есть бог?
— Да. Это Валка. Он отвлек на себя Сатха.
— Но почему валузийцы атакуют? Они должны были обессилеть.
— Валка вернул им часть сил, отобранных Великим Змеем. Теперь, мой господин, возвращайся к войскам. Там ты нужнее.
— Да пребудет с тобой Великий Змей.
— И с тобой тоже.
Сенахт вышел из шатра, размышляя о том, где набрать воинов, чтобы сдержать новый штурм врага. Последний отряд гвардейцев он послал на помощь Измалу, который растерял почти половину людей.
Владыка сел в седло, когда к нему подбежал запыхавшийся жрец:
— Мой господин! Мой господин!
— Что тебе?
— Прибыли корабли из Ханнура с двумя тысячами чернокожих наемников. Они ждут приказа начать высадку.
— Что ты сказал? — Сенахт не поверил своим ушам. Боги услышали его молитвы!
— Они ждут приказа начать высадку.
— Это очень хорошо. Вот тебе за добрую весть. — Он отцепил золотой браслет, передал его жрецу и тут же повернулся к своему личному гонцу: — Живо скачи на пристань. Передай командирам отряда приказ: высадку отменяю. Пусть плывут на место, где были сцеплены корабли. Ты покажешь. Там причаливают и сразу вступают в бой. Выполняй. И учти, от них зависит, победим мы или проиграем.
Гонец помчался к берегу Таиса, а владыка направился к Халегу, чтобы сообщить ему радостную весть.
Вновь прибывшие галеры встали у пристани.
Гонец Сенахта громко осведомился, кто здесь командир. К нему подошел чернокожий воин, лицо которого выражало безграничную печаль:
— Я тысячник Мин.
— Приказ владыка. Высадка отменяется. Приказано грести как можно быстрее до места, которое я укажу. Там высадиться и вступить в битву. Сенахт сказал: если выполнишь приказ, тебя простят за трехдневное опоздание.
— Вот это дело, — улыбнулся Мин. — Прошу на борт.
— Поднять якорь! Весла в воду! Отчаливай! — разнеслись команды по судам.
Дружно ударили весла. Тысячник сразу задал быстрый темп, и галеры понеслись вперед.
Локтей через двести прибрежные заросли поредели, сквозь них стали видны сражавшиеся. Наемники восторженно залопотали.
Вскоре суда причалили к берегу. Первым прямо в воду прыгнул Мин и, отдав команду следовать за ним, побежал вдоль берега на звук битвы.
Легконогие воины в набедренных повязках помчались за ним.
Все их вооружение состояло из обтянутого кожей гиппопотама щита и копья с бронзовым наконечником. Гонец Сенахта, пытавшийся догнать их, сильно отстал.
Впереди все отчетливее становился шум битвы. Его уже не заглушали крики перепуганных птиц.
Внезапно перед гонцом выросла спина замершего наемника, и кхешиец с разбегу налетел на нее. Воин повернулся и, приложив палец к губам, на ломаном кхешийском сказал:
— Тихо. Мбова говорит.
Гонец прислушался, сквозь шум к нему долетел голос Мина, который через мгновение заглушили вопли наемников.
Тезиарий, ощутив, что безмерно устал, вышел из боя. Он снял шлем и присел на труп лошади. Перед глазами мелькали клинки и злобные лица врагов, в ушах стоял звон.
«Старею, — подумал он. — И почему эти чернокожие так громко вопят? Вот ублюдки, дети демонов.»
Это была последняя его мысль. К нему сзади подскочил чернокожий наемник и вонзил в спину копье. Перед смертью Тезиарий успел обернуться и ударить врага. Меч вошел глубоко в живот. Оба умерли одновременно.
Вылазка наемников оказалась полной неожиданностью. Валузийцы, среди которых было много новобранцев, растерялись. Среди них не нашлось командира, способного сплотить воинов и дать отпор. Тезиарий погиб, а Кулл только пришел в себя после удара Халега. Растерянность сменилась паникой, многие побежали. За ними с громкими воплями бросились вновь вступившие в бой чернокожие воины.
Вскоре попали под удар и камелийцы, но они быстро организовали круговую оборону. Однако кхешийские гвардейцы и наемники обошли их и ударили в спину валузийцам.
Тальмеш, видя, что его окружили, а валузийцы бегут, отдал приказ отходить. Но камелийцы не сразу послушались приказа: закаленные бойцы не хотели отступать без боя.
Тальмеш, собрав вокруг себя тысячу воинов, прикрывал бегство валузийцев. К нему присоединялись воины из других отрядов. Он вошел в Туит последним, приведя с собой три тысячи человек.
На левом фланге остался один отряд Затула, который бился со кхешийцами, втрое превосходившими его по численности. К кхешийцам присоединился и Халег. Он не стал преследовать убегавших, оставив это Сенахту. Для него настоящим противником был лишь тот, кто сражается до последнего вздоха.
Вскоре воины Измала полностью окружили та- варонцев.
Воины Затула, сдвинув щиты, продолжили бой.
Халег повернулся к Измалу:
— Ну что, трахнем стариной?
— Давай.
Тулиец шагнул вперед. Его верная секира разбивала щиты, ломала кости, вспарывала плоть. Враги падали один за другим, словно против Халега выходили не воины, а мальчишки, едва вставшие на ноги.
Казалось, ничто и никто не может остановить северянина, пока он лицом к лицу не столкнулся с воином, голова которого была обмотана окровавленной тряпкой. Более искусного фехтовальщика тулийцу давно не приходилось встречать. Схватка затянулась, и неожиданно Халег понял, что, если немедленно не прекратит ее, вряд ли останется в живых.
Он изловчился и прыгнул на противника, навалившись на него всем телом. Оба повалились на землю. Воин вскрикнул от боли и потерял сознание. Халег отбросил с груди таваронца щит и едва не вскрикнул от изумления: такие раны невозможно получить, прикрываясь щитом, а значит, воин несколько раз менял его.
Халег встал и, отсалютовав мужеству врага, снова бросился в гущу боя.
Когда Халег упал, Измал проткнул своего противника и в образовавшуюся брешь ворвался в круг. За ним пробились гвардейцы.
Для таваронцев все было кончено. Лишь несколько сотен из трех тысяч вышли к Туиту. По дороге они присоединились к отряду Тальмеша.
Халег заметил: таваронцы взяли с собой раненого воина.
Сенахт преследовал валузийцев до самого города, но ворваться в него не смог: ему помешали камелийцы.
Когда городские ворота захлопнулись, Сенахт отдал приказ возвращаться в лагерь.
Город заполнили усталые воины. Они бездумно слонялись по улицам или сидели, уставившись прямо перед собой. Их лица не выражали ничего, словно боги в один миг лишили все войско рассудка. Пойди сейчас кхешийцы на приступ, Туит пал бы к из ногам.
Кулл метался по дворцу наместника, как загнанный зверь. Как могло такое случиться? Чем он прогневил богов?
Вошел Брул:
— Мой король…
— Что тебе? — грозно нахмурился Кулл.
— Вернулись Кандий, Эрадаи и Энкеши.
— Где эти предатели?
— Ты не прав. Они сделали все для победы. Единственная их ошибка — рано вышли из
