Темная комната

– Да. Спасибо. Вы не знаете, какие дивизии SS здесь стояли? Waffen SS?

– Здесь, кажется, есть полный список.

Она идет к полкам, что в углу комнаты, и достает какую-то рукописную книгу. Она явно рада помочь и ничуть не смущается иностранца. Он же весь взмок от волнения.

– Вот, смотрите. На этой странице.

Список длинный: вермахт, SS, полицаи, но Миха сразу видит дедову дивизию. Должно быть, что-то случилось в тот момент с его лицом, потому что женщина, когда он наконец поднимает глаза, упорно смотрит в сторону.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

Она смущенно улыбается, все еще избегая встречаться с ним взглядом, и возвращается на место к своей книге. Некоторое время Миха стоит не глядя на снимки. Слава богу, женщина на него не смотрит.

Не так уж это и плохо. Миха разговаривает сам с собой. Говорит очень тихо, но это помогает прислушаться к себе. Я приехал сюда убедиться, что опа здесь бывал. Я был к этому готов. Собственное спокойствие его удивляет. Миха расписывается в книге для посетителей: полное имя, полный домашний адрес. Я здесь побывал; он тоже когда-то.

– Не скажете ли вы, есть кто-нибудь, с кем бы я мог поговорить? Об оккупации.

– Историк?

Женщина удивляется, раскрытая книга повисает в воздухе.

– Или тот, кто помнит войну. Кто жил в то время.

– Не знаю. Мне нужно подумать.

– Я могу приехать завтра.

– Вы завтра хотите поговорить?

– Если вы найдете с кем. Или даже сегодня.

– Хорошо, завтра. Возможно.

– Правда?

– Я спрошу своего деда, возможно, он сможет помочь.

– Он мне все расскажет?

– Ну, я не знаю. Может, посоветует кого-нибудь.

Она сомневается. Миха заранее благодарит ее за то, что согласилась помочь, и обещает вернуться назавтра. Кивнув, она смущенно пожимает его протянутую руку.

Наутро старик уже в музее, но говорить отказывается. «Он пришел на вас посмотреть, – поясняет молодая женщина. – Давно не видел живого немца». Переводя это, она краснеет и прикрывает рукой улыбку.

– Он говорит, что в соседней деревне есть один человек, вам с ним стоит побеседовать. Иосиф Колесник. Он немцев вспомнит. Вам нужно идти к нему сегодня днем. Дед скажет ему, что вы придете.

– Во сколько? После обеда? Мне нужно подождать до обеда?

Миха пытается заглянуть старику в глаза, но тот только шамкает губами и кивает на внучкины слова. Он уходит прочь, так и не поговорив.

* * *

Деревня совсем близко: три, быть может, четыре километра. Когда Миха туда приезжает, часы на булочной показывают без четверти два, а ему всего пять минут ходу. Точное время не назначали: днем, после обеда, но Миха опасается, что дома еще никого нет.

Еще раз сверив адрес и снова постучавшись в дверь, он в растерянности садится на крыльцо и ждет.

Дом деревянный, крашенный сине-зеленой краской. Миха сидит на ступенях, которые ведут на узкую веранду, опоясывающую дом. На дальнем конце тоже видны ступени. Они выходят к садику и грязной дорожке. На дорогу смотрят два низких оконца, через полчаса или около того Миха встает и барабанит по стеклу. Тишина. Он стучит снова, в другое окно, и, сложив руки козырьком, заглядывает внутрь. Ни звука, ни шевеления, в доме пусто.

– Эй!

Стекло запотевает от дыхания, он быстро протирает его рукавом. В доме по-прежнему тишина.

Михино «эй!» гремит в ушах, как гром среди ясного дня. Там, на веранде, он замечает, как у него дрожат руки, дрожат и понемногу успокаиваются. Помявшись на крыльце неприветливого безмолвного дома, Миха откатывает велосипед на другую сторону улицы и садится на низкий забор напротив. Здесь ему уютнее; руки в карманах, ладонь сжимает фотографию деда.

Только бы он вспомнил деда.

Только бы вспомнил, мне так этого хочется – и так не хочется.

Миха поднимается и идет. Бросает велосипед и идет. Доходит до одного конца улицы, потом до другого. Бегут минуты, показались какие-то люди, машина и тут же пропали из виду. Он снова садится.