– Сегодня тоже придется стоять на часах, – сказал Пуаро, передав письмо Гастингсу. Он был доволен, что не прочел его до обеда.
– Вас расстроили угрозы Потрошителя? – спросил капитан, ознакомившись с содержанием послания сумасшедшего татуировщика.
– А вы бы не расстроились, получив письмо с недвусмысленными угрозами?
– Он специально так написал… Чтоб вывести вас из равновесия.
Лиз-Мари подала кофе – бряк! бряк! – с каменным лицом. Она была недовольна, что дружок вторую ночь подряд проведет неизвестно где и с кем. Пуаро, с улыбкой понаблюдав, как ловко девушка изображает неудовольствие, поинтересовался:
– Лиз-Мари, я слышал, Садосек был отцом Люсьен?
– Да. Был, – бросила Лиз-Мари, перед тем, как повернуться и уйти, эффектно орудуя бедрами.
– А что из этого? – спросил Гастингс, клейкими глазами провожая девушку.
– Я ж вам тысячу раз говорил, что уважающий себя сыщик не должен пренебрегать фактами, даже если они кажутся никчемными, – благоговейно втянул Пуаро в себя дурманящий запах кофе.
– Говорили. Вы думаете, это Люсьен…
Гастингс осекся: из окна послышалось тарахтение. Подойдя к нему, Пуаро увидел садящийся вертолет.
17. Арестован и сознался
В фойе к ним подошел серьезного вида Жерфаньон. Он сказал, что профессор Перен просил мистеров Пуаро и Гастингса посетить его кабинет перед обедом.
– Я бываю в этом кабинете, чаще, чем на процедурах, – проговорил Пуаро, с разных ракурсов рассматривая усы в настенном зеркале.
Явившись в назначенный час в кабинет профессора (полицейский вертолет к этому времени уже улетел), они узнали, что в 12–08 сего дня Иосиф Каналь был найден в подвале хижины садовника. На допросе он сознался в убийстве ее обитателя Франсуа Катэра, отказавшегося его приютить, а также в нанесении татуировок трем известным дамам. На вопрос, из каких соображений он это делал, Каналь ответил, что из скуки и куража – просто хотел развлечься и развлечь окружающих. После этого признания следователь Лурье потребовал провести следственный эксперимент, в ходе которого на глазах свидетелей мадмуазель Х. была искусно татуирована, и понятые нашли татуировку весьма похожей на татуировки мадмуазель Моники и мадмуазель Лиз-Мари, – Гастингс почернел от ревности: его любимую исследовали понятые!
Рассказав об этом, профессор открылся, что по разным причинам не верит в то, что бедного Садосека убил Каналь.
– Вы сказали, что Иосиф Каналь сознался… – послушав профессора, сказал Пуаро. – Видимо, он сделал это в письменном виде…
– Вы хотите увидеть образец его почерка? – догадавшись, о чем ведет речь сыщик, спросил Перен.
– Да, – ответил Пуаро кратко.
– Пожалуйста. Вот ксерокопия его показаний, – достал профессор из ящика стола несколько скрепленных листков бумаги. – Судья Данцигер позволил мне ее сделать.
Пуаро, досконально изучив документ, передал его Гастингсу. Тот просмотрел бумаги не менее внимательно и, возвращая профессору, проговорил:
– Написание нескольких букв весьма схоже с буквами известных нам писем. Видимо, это истинный почерк Потрошителя…
– Тем не менее, прошу вас продолжить следствие, – сказал Перен, пряча листки в стол. – Вполне возможно, что действует он не один с подручным, но в составе преступной группы.
– В составе преступной группы? – искренне удивился Пуаро. – В это трудно поверить, мосье профессор. Конечно, при наличии фантазии можно представить, что Каналь являлся членом корсиканской мафии, – профессор с капитаном образно вспомнили Наполеона, – или даже Якудзы…
– Не нужно ничего представлять, мистер Пуаро. Это я попросил Иосифа Каналя, не умеющего мне отказать, взять на себя убийство Катэра, попросил, чтобы скорее выпроводить полицию из «Эльсинора».
– Вы гений, профессор, – скептически сказал сыщик. – Но, боюсь, пациентов к весне вы, тем не менее, не досчитаетесь.
– К черту пациентов! Не будет благородных – попрошу присылать всех подряд. И пришлют! Пришлют за счет правительства Франции. Кстати, недопущение снижения общественного уровня «Эльсинора» в ваших интересах, мистеры Пуаро и Гастингс. Ведь вы не хотите сидеть за одним столом с едва пролеченной от
– В таком случае, мы, конечно же, продолжим работу, с большим рвением продолжим, – сказал Пуаро, не моргнув глазом. – Тем более, я считаю долгом чести найти человека, на вас покушавшегося.
– С вашего разрешения, профессор, я подежурю сегодня ночью в «Доме с Приведениями», – заморгал аристократ Гастингс, почувствовав плечом фамильярную руку грузчика.
– Мы подежурим, – добавил Пуаро, поморщившись образу беззубой fancy girl[56], восставшему в его глазах.
– Вы полагаете, следующее преступление Джек совершит именно там? – вперились в лицо сыщика глаза профессора.
– Да… Корпус на отшибе, две беззащитные женщины – слишком заманчиво для преступника.
– Я бы сказал, весьма заманчиво, хотя бы потому, что Люсьен беременна, – согласился с капитаном Гастингсом Пуаро. – Насколько мне известно, для многих маньяков это весомый стимул.
– Ну, хорошо, договорились, – поднялся профессор, судя по всему, недовольный упоминанием о беременности Люсьен. – Вот ключи от черного хода «Дома с Приведениями».
– Ключи? Прекрасно! – расцвел Гастингс, намучившийся с отмычками в первое свое посещение обиталища мадам Пелльтан и ее дочери.
– Хочу еще вам сказать, что через три дня, во вторник, в «Эльсиноре» будут установлены камеры наблюдения.
– Замечательно, – сказал Пуаро. – Боюсь, что с ними нам с Гастингсом будет нечего делать. До скорой встречи, господин Перен.
– Да, кстати, господа, – уже у дверей заставил их обернуться иронический голос профессора. – Я тут подумал, что убийство Катэра лежит на совести полиции – ведь это она позволила Иосифу Каналю ускользнуть из тюрьмы… Так что приема пищи с глазу на глаз с очаровательной марсельской шлюхой, к сорока годам сохранившей дюжину зубов, хм, в своем портмоне, вы можете не опасаться. Пока, по крайней мере.
– Вы нас порадовали, – сказал Гастингс.
– Да, вот еще что. Я прошу вас обоих не распространяться, что, по-вашему мнению, маленькая Люсьен беременна.
– Вы могли бы не говорить нам об этом, – укоризненно сказал Пуаро и раскланялся.
В большой гостиной они увидели Эйнштейна с Пелкастером, те приятельски рядышком
