Феерия для другого раза II (Норманс)

дзынь! дзинь! хохочет! я видел, как он заходится от смеха… голый в своей поганой гондоле!.. он звонит!.. ах, но жажда!.. он показывает, что хочет пить!.. высовывает язык… свой язык! а мы? языки?… тоже!.. я высовываю свой! язык! жажда! а Пирам! его язык?

– Эй, ворюга! плесень! выгребная яма! колокол! ворюга! иди же, развратник! прыгай, мазила!

Я все время оскорбляю его!.. пусть он рассердится, пусть прыгнет… быть может?… наверное?

– Хулиган, спускайся, выпей воды! шпана! глоток! смотри! смотри!

Я стучу по горлышку бутылки… машу ею…

– Замолчите, доктор! замолчите!

Почему она суется не в свое дело?… эта Мими!.. она не хочет, чтобы я оскорблял Жюля!

– Замолчите, доктор!

Она закрывает мне рот рукой! чтобы я не кричал на него!

– На колени! доктор! на колени!

Она мне приказывает!.. рядом с ней!.. на коленях, как и она! на подоконнике…

– Молитесь за него! молитесь за него!

Она протягивает руки к Жюлю… она их складывает в молитвенном жесте…

– Молитесь за него! молитесь за него!

А, все заканчивается! простите меня! плюх! пляф! две пощечины! досталось! Рудольфу! Рудольф свирепеет! плям! плям! он защищается! консьержка, что стоит напротив, бросается ему в ноги!.. она спасла меня от Норманса в самый трагический момент… сейчас же она набрасывается на Рудольфа!.. я не знаю, что случилось… видели бы вы ее состояние!.. на грани истерики!.. женщина, которая молила небеса за Жюля!.. муж, злющий, как черт! поносящий всех и вся! вот! боксер!.. они вцепляются одна другой в волосы, консьержка и Мими!.. они дерутся не на шутку!.. бумс! бамс! под пушечный грохот!.. сбивают друг друга с ног! катаются клубком… как мяч… в коридор…

– Трещина! трещина!

Я кричу им… я кричу!.. что они скатываются!.. черт!.. они забиваются в угол… и все-таки продолжают тузить друг друга… Рудольф вывернул руку Мими! она кричит! может кричать сколько угодно! другой рукой он ухватил за волосы консьержку! но она, она выдирает ему яйца!.. я вижу… она грамотно дерется!.. они не могут выбраться из закутка, Норманс их удерживает!.. своим толстым телом!.. они копошатся между толстяком и стеной!.. мне плохо слышно, о чем они там, но злобные визги… похожие на крики ребенка… ребенка, которому дерут уши!.. кто-то зовет меня… не надо долго гадать!.. это Туанон!.. я узнаю ее голос!.. она зовет меня «Доктор! доктор!»… она кричит! из глубины! из квартиры Армель!.. ее чем-то придавило… чем-то… ах, скорее! балдахин! комод! и ампирная кровать!.. перевернутая! девчонка пронзительно вопит! волочимся туда с Пирамом, ползем… я цепляюсь за толстяка… за стенки… я перебираюсь через тела, изворачиваюсь!.. паф! пуф! когда кругом одни чокнутые, то медлить нельзя!.. два… три неподвижных тела!.. это уже не люди, это неодушевленные предметы!.. паф! пуф! спотыкаюсь! четыре! пять раз!.. перья из разодранной перины кружат в воздухе! на паркете хрустят осколки! и все плавает в винище! ах, антресоль «ясновидящей»! кровать перевернута, как после землетрясения… а сверху навалено все, что можно придумать! два шкафа! по крайней мере, четыре, пять стульев, буфет… а под всем этим девочка!

– Мадам Туазель, там малышка! малышка!

Потому что она ведь у нас «спасительница»! только бы не пришлось спасать Мими! как же тогда малышка? а, малышка! малышка Туанон из «замурованных»! у нее положение куда опаснее!.. нужно на нее посмотреть! послушать! дышит ли! такое нагромождение мебели сверху! надо все расшвырять! да уж! на помощь! на помощь!.. не время драться! пьяные кретины!

– Сюда, мадам! сюда!

Я бы ей показал… я ухватил за ногу, девчонку… я ее держу… я в нее вцепился!..

– Давайте, мадам! Давайте же! оп!

Нужно, чтобы она приподняла!.. и остальные тоже! все вместе!.. я нащупал другую ногу!.. другую!..

Но там не одна нога! и не две! двенадцать!.. пятнадцать ног!.. минимум… семь-восемь тел, пьяных… которым нет дела до девчонки Мюрбат!.. которые готовы проголосовать за! против!.. задаться вопросом… ударить ли Мими или Рудольфа… рыгая к тому же!.. все рыгают!

– Чтоб вам провалиться! Негодяи! бездельники!

Я их оскорбляю! поношу на чем свет стоит!

Они таращатся на меня… они возвращаются… чтобы убить меня?… нет!..

– Давайте! спасите малышку!

Я показываю им завал… кучу вещей… вот вам работенка!.. трое подошли поближе… среди них Раймон… малышка уже не кричит… она хрипит… нужно сдвинуть все это!.. передвинуть! посмотреть внизу! трое, вместе с Раймоном, хватаются за край кучи… а консьержка? где консьержка?

– Черт побери эту болтливую шлюху!

Она шатается… я знаю, что она выпила достаточно… или Раймон ее оглушил?… они все еле двигаются… они никогда ничего не сдвинут! посмотрели бы вы на консьержку вблизи… не лицо, а омлет… ах, ба-бах! шкаф подается! опрокидывается! вся гора рушится! обваливается! но это не из-за их усилий! опять дрожит все здание! весь дом! удар из глубины! – весь завал разворочен… снова бутылки сыплются градом! действительно, куча барахла неисчерпаема! они еще ничего не видели! невероятно, сколько она всего натаскала, эта Армель! это не обман зрения! звон бутылок в коридоре! дзинь! дынь! полно выпивки в доме! и не какого-то там дешевого «красненького»!.. Кьянти! Вы мне верите? лучшие вина! шамп!..*[161] я думал, что им уже невмоготу выпивать… ан нет! нет! они снова все крушат!.. разваливают… ломают… от одной стены к другой… стучат… бьют посуду… мебель что-то уж слишком раскачивается!.. но ни один из них не сорвался в расщелину! нет! нет! их, конечно, заносит, но не больше, чем Жюля там, наверху! верится с трудом, но это так! это больше, чем везение, тут нечто другое… необычность ситуации!.. Ах, ну вот и маленькая мерзавка!

– Это ты? это ты?

Она выползает из-под шкафа… из-под кровати… из-под всего… ах, как Пирам счастлив! как он вертит хвостом! он хотел бы облизать ее! лицо!.. но не может!.. слишком пересохло!.. он лижет сухим языком… ему больно!.. и ей он тоже делает больно!.. он лает… лает!.. Норманс тут же, рядом… между стеной и нами, толстопуз!.. его тюрбан прилип к стенке… его голова застряла в хламе.

– Эй, торговец, нет ли у тебя бумаги?

Вдруг я забеспокоился… я кричу ему… ба-бах! и бу-бух! что это, черт возьми, значит?… у меня нет бумаги!.. я хочу, чтобы он это знал! ах, он спит? он храпит? бомбы! не бомбы! он не очень-то церемонится, и все тут! он хотел убить меня, как и Жюль! я уверен, он может дать мне бумагу! я хочу, чтобы он знал! да, его жена весьма мила! а моя? они не вспоминают мою жену?… и Бебера? бомбят, они носятся снаружи, и что? что?… вспышки! война ведется в воздухе! но я, я при чем? мои книги выходят малыми тиражами!.. у Деноэля больше нет бумаги!.. пускай бегепотам это знает!.. и я не шучу! достаточно и того, что он храпит! «вввврррр»! я все высказал! пусть слышит! «Фрицы вытряхнули из нас шесть тонн бумаги!.. Робер Деноэль, ныне уже покойный, был, однако, находчив, это он заставил нас спрятать десять тонн в грибнице в Эсне… десять тонн! никто не найдет, говорил он!.. десять тонн сгорели! в туннелях с шампиньонами, где он ничего не трогал вот уже двадцать лет!.. так это было не Убежище? а что тогда?

– Эй, толстяк! ты сопишь! ты храпишь! тебе плевать на меня? торгаш!

Нужно было бы его потрясти… чтобы он меня выслушал, гора мяса в шесть обхватов! в десять! его голова!.. черт! замотана!.. кровь из головы не течет!.. изо рта да, я вижу… из носа тоже!.. весь в кровище… костюм и брюки промокли!.. не только халат! намотанный тюрбаном на голове! он истекает кровью, бычара!

– Нужно бы с него снять все это! все, мадам! надо его раздеть! гигиена!

Гигиена прежде всего!.. я так думаю! даже важнее лечения!

– Дом скоро рухнет, доктор!

– Каким образом это может вам помешать, идиотка, негодяйка, пьяница! воровка! нимфоманка!