Я выскочил по грудь из воды, ухватился за протянутую руку, уперся ногой во влажный борт. Человек крякнул, поднатужился, потянул меня вверх. Протянулась еще пара рук, вцепилась в одежду. Я перевалился в кабину, встал на карачки, поднял голову.
— Блин, Леха, — произнес, покачивая головой, все еще держащий меня за одежду Санек. — Ты сам- то хоть понял, что с тобой произошло? Ты это специально или по рассеянности такие вещи сотворяешь?
— Какие именно? — слабо спросил я, заползая в глубокое кресло с помощью знакомого лейтенанта, которого я видел на катамаране капитана Чаушева, сиречь Икевы Джангата. — Какие вещи я сотворяю и где вообще вы меня подобрали?
Боевой «крокодил», с легким шипением закрыв овальный люк, наискось вверх заскользил над волнами, потревоженными его двигателями. Бортовой прожектор погас, равно как и слабое освещение довольно просторной кабины.
Даже в тусклом свете от мониторов по обеим сторонам пульта управления я увидел, как вылупил на меня глаза Санек и недоуменно оглянулся обычно невозмутимый лейтенант.
— Ты что, — медленно промямлил обычно сыплющий словами Санек, — даже и не понял, что умудрился новый Переход открыть прямо на трассе спортивного комплекса? Там сейчас такое творится! — Санек, постепенно разогреваясь, повышал обороты двигателя своего артикуляционного аппарата. — Даже про чувака, что гонку выиграл, забыли! Шутка ли: порядка трех машин с людьми исчезли прямо на глазах миллионов зрителей! Трассу оцепили, ученая братия замеры делает… Ведь это шок для Шебека: новый Переход! Капитан наш быстренько сообразил, что это твоих рук дело, и распорядился тебя поискать по планете, потом — выслать штурмовик…
Я устало прикрыл глаза.
— Как меня нашли?
— По браслету. И то еще хорошо, что капитану первому пришло это в голову! Да еще то неплохо, что тебя угораздило выпасть в океан всего в паре сотен километров от города. Вот если бы ты вообще в другом мире оказался…
Я молчал, погруженный в свои мысли и просто отдыхая.
Вышло так, что мне повезло. Повезло несколько раз. Повезло так, как редко везет, словно я упал в полосу везения.
Или Бог услышал молитву.
ВОЗ
Глава 1
— Есть хочу!
Костер горел. Языки пламени жадно лизали закопченные бока котелка, отрывались легкими лоскутами и тут же исчезали. Дальше огненных лепестков взлетали острые искры, но и им было не соперничать с легким дымом, что практически прямо уходил в пушистые ветви, заставляя листья трепетать в его теплых струях. Иногда тот или иной лист отрывался и уносился куда-то в сторону, присоединяясь к лежащему на земле уже довольно толстому лиственному ковру. В этом мире была осень. Острые сырые запахи увядающей природы, горьковатый привкус от сгорающих в костре дров, какое-то грустное ожидание холодов, повисшее в воздухе, придавали особую прелесть этому вечеру, что уже плавно перетек в начало ночи. Из котелка приятно и призывно доносился аромат похлебки, заставляя Санька, сидевшего напротив меня, раз за разом дергать за рукав Данилыча, что сегодня распоряжался ужином, и спрашивать о степени готовности.
— Да отстань ты от меня! — в очередной раз отмахнулся внушительной ложкой от штурмана Данилыч. — Говорю: дойти должно! Или мясо резиновым жевать будем?
— Так картошка же развалится! — умничал Санек, — Ты нас пюре с мясом или супом кормить собрался? Ты вон у Ками спроси — она женщина, она в готовке должна понимать!
Ками смущенно улыбнулась, никак не прокомментировав утверждение Санька, что сегодня целый день пытался подкатить к симпатичной шебекчанке, но натыкался каждый раз на равнодушие, причем непонятно было: показное оно или нет.
— Она — ребенок, — внушительно произнес Данилыч, подняв указательный палец в сторону колеблющихся ветвей. — А современная молодежь практически не умеет готовить: все родителями избалованы и изнежены. Как посмотрю на будущих жен, так сразу и жалко их потенциальных мужей становится: пропадут мужики с такими поварихами, если только сами по первой не будут готовить да жен учить. Не-е… — Данилыч важно повел ложкой в котелке, выудил кусок мяса на перевернутую крышку и придирчиво его исследовал, потыкав ножом. — Я своим девкам с младых ногтей втолковываю: учитесь готовить, да так, чтобы ваши парни и думать не могли от вас на сторону пойти, чтобы их не только половыми гормонами, но и желудком к вам влекло неудержимо. Вот так-то!
Данилыч подмигнул Ками и делано сердито повернулся к Саньку:
— Чего сидишь, ждешь пока в рот покладут? Давай хлеб нарезай, миски на стол, да фонарь из кабины принеси! Готово уже, а они глазами хлопают!
Ароматная похлебка, в которой мяса явно было больше, чем картофеля или загадочной крупы, которую, кстати, я все никак не мог идентифицировать (наверное, какой-то местный злак), была разлита или, скорее, разложена по нашим внушительного размера мискам. Данилыч прикрикивал на Санька, и тот, сходив за универсальным фонариком, даже повесил чайник над костром вместо убранного котелка.
Похлебка была хороша: наваристая, пропахшая дымком, она слегка обжигала рот то ли из-за своей температуры, то ли из-за многочисленных специй, хозяйственно припасенных Данилычем на Шебеке. Мясо тоже хорошо приготовилось, и хоть оно и отдавало каким-то необычным привкусом, но было просто замечательно на вкус и даже хорошо жевалось, несмотря на опасения Данилыча.
Сегодня на Дорогу прямо перед автопоездом выскочил из кустов перепуганный представитель местной фауны, похожий своей уцелевшей задней половиной на смесь зайца с антилопой. Передняя же его половина оказалась вдрызг раздавленной колесами, и уже невозможно определить было по жалким остаткам расплющенной головы, на кого же больше этот зверь был похож: на зайца или же все-таки на антилопу.
Данилыч же, трудностями видовой классификации утруждать себя не стал, попросту завернув уцелевшую заднюю часть в целлофан и заявив, что сотворит нам «мировое варево» на вечернем привале, что и сделал, хотя и с опозданием из-за некоторой жесткости антилопозайца. Так что ужинали мы уже в полной темноте, при уютном свете костра и универсального фонарика.
— Мировой суп, Данилыч! — похвалил я водителя, похрустывая каким-то местным овощем, напоминавшим смесь лука с огурцом на вкус, но имевшим вид длинных стручков с ярко-фиолетовой окраской.
Голодная Маня нетерпеливо сидела над парящей миской, переминаясь с лапы на лапу, каждые несколько секунд пытаясь начать трапезу, но тут же отшатываясь от горячей еды. Гивере сегодня практически ничего не перепадало, за исключением каких-то обрезков и шкуры антилопозайца, которую, впрочем, Маня жевать по каким-то причинам, возможно этического характера, не стала. Даже кости, оскобленные добела прижимистым поваром Данилычем, не вдохновили аппетит гиверы, но горячий ароматный суп покорил ее чувства, хоть и не давался пока в пасть по причине своей горячести.
Живо одолев объемную миску, я расслабленно откинулся на туристический коврик и заложил руки за
