Я так и сделал и легко сдвинул крышку — Санек огорченно хмыкнул, видимо досадуя что «ларчик просто открывался», — заглянул. Внутри, в ложе из бархатистой ткани, рядом с чешуйчатым чехлом лежала какая-то трубка, напоминающая внешне рукоять то ли большого ножа, то ли небольшого меча. Странный материал, какой-то шероховатый молочно-белый камень вроде мрамора. По камню — металлическая вязь хитросплетенного узора… Красивая штука.
— Это что? — озадаченно сказал я, вынимая загадочный предмет и замечая, что глаза Нэко восторженно блеснули.
— Нажми на выпуклый узор возле перекрестья, — сказал Нэко. — Только не порежься, держи от себя.
Я сдвинул в сторону выпуклый металлический цветок, что до этого показался мне просто частью запутанного узора на гарде рукояти, там, где у обыкновенного ножа должно было бы начинаться лезвие. С легким шипением из рукояти выползла плоскость, действительно очень похожая на обоюдоострый кинжал, только была она не из металла, а словно из расплавленного, слабо светящегося изнутри стекла, создавая впечатление изысканной красоты и хрупкости. Длиной это «лезвие» почти в три раза превосходило рукоять и приближалось, на глазок, к тридцати — тридцати пяти сантиметрам.
— Давай, — Нэко протянул ко мне стянутые красной лентой ладони. — Только осторожно.
Я с легким нажимом провел по ленте «стеклянным» лезвием. Лента тут же лопнула с легким треском. Ками восторженно вздохнула и похлопала в ладоши.
— Тв-вою ма-ать! — пораженно протянул Санек. — Вот это вещь! Блин, а я столько времени и сил угробил с инструментами!..
— Хороший подарок, — заметил Нэко, потирая освобожденные запястья. — И очень дорогой. Можно сказать — музейная реликвия!
— Это что за чудо?! — спросил Санек. — Где ты это достал, Данилыч?
— Чаушев? — поднял я брови.
— Он, — усмехнулся Данилыч. — Я сказал ему, что ищу для тебя подарок на день рождения, он и достал эту штуку из стенного сейфа. А что, действительно дорогая вещь?
— Это «Кото-хи», старый Меч Солнца, — ответил Нэко. — Существуют еще более длинные мечи, а этот можно отнести в разряд вакидзаси или цуруги, кинжалов. На Шебеке так и не разгадали их секрет. Непонятно, что представляет их лезвие: то ли кристалл, то ли полевую структуру… Эти мечи редко находят в одном сумасшедшем мире, где даже время бежит быстрее, чем везде. Непонятно только, кто создатели этих мечей и что с ними случилось. На Шебеке считается великой удачей приобрести такой клинок, личные телохранители главы Совета Шебека имеют такие клинки, что передаются из поколения в поколение…
— И стоят они целое состояние, — проговорил Санек, не отрывая глаз от клинка.
Нэко кивнул, как-то враз помрачнев.
— Я не понимаю смысла такого дорогого подарка, — сказал он. — В принципе, цена этого артефакта уже достаточна, чтобы оплатить ваше задание… Это не вяжется с капитаном Джангатом…
— Он русский, — сказал я, снова сдвигая выпуклый цветок возле гарды меча. Лезвие с шипением ушло в рукоять, словно всосалось ею. — Он русский офицер, и фамилия его — Чаушев.
Нэко недоуменно пожал плечами и полез ковыряться в каких-то ящиках. Данилыч снова подмигнул мне и через каютку вышел наружу. Я сунул рукоять «Кото-хи», который стал звать про себя просто «кинжал», в чехол из чешуйчатой шкуры какого-то пресмыкающегося и, заметив петлю, повесил эти чешуйчатые ножны для рукояти на пояс.
Ками тоже вышла наружу, накинув куртку. Санек шмыгнул следом. Я последовал за ними, спустился на мокрую землю и замер. Теперь, когда я видел рассвет этого мира, я понял, почему его назвали Пионом: небо было укрыто странными нежно-розовыми облаками, своей странной вертикальной бахромчатой структурой так напоминающими майские пионы, что школьники огромными букетами тащат на последний звонок и торжественно вручают учительницам…
Только это было не земное небо.
— Красиво, — шепнула замершая возле машины Ками.
— Да, неплохо, но вот город мне этот не нравится, — заметил щурящийся вдаль Данилыч.
И правда: темные рваные силуэты небоскребов под перистым, рыхлым розовым небом скорее внушали тревогу, чем умиротворение. Оттененный розовыми бликами, полуразрушенный город выглядел еще более мрачно и грязно, являя собой кричащий контраст на фоне нежного неба. Со стороны города сырой холодный ветер доносил запах гари и еще чего-то кислого, химического, заставляя меня зябко застегнуть куртку и поглубже зарыться головой в воротник. Едва ли было больше чем пара градусов выше нуля, и моя голова начала мерзнуть без шапки.
— Жуткая картина, — подал голос Санек. — Надеюсь, нам туда не придется ехать? Кто знает, кто или что там может водиться?
— Скорее всего, там никого нет, — сказал Данилыч. — Всю ночь работали сканеры — я боялся, что кто-нибудь к нам подберется, — но никакого шевеления приборы не заметили. Как, впрочем, и любых радиосигналов.
Распахнулась дверь «Скании», из кабины высунулся Нэко, чье лицо нельзя было назвать радостным.
— Наш заказчик там, — он ткнул пальцем в сторону темного массива города, полностью подтверждая опасения Санька. — Сигнал базирования клиентов идет именно оттуда.
— Из этих развалин? — переспросил Данилыч. — Это какой такой сигнал? Да на всех радиочастотах, кроме естественных шумов, ничего нет!
Нэко прищурил и так узковатые от природы глаза.
— В любой шум можно вплести нужный сигнал, и так же его можно вычленить оттуда, если иметь нужную аппаратуру. Да и сигналы бывают не только на радиочастоте. Меня же интересует больше то, что Алексей умудрился вывести нас буквально к точке доставки, что очень облегает нам работу.
— «Ночной Экспресс» — доставка до самого вашего порога! — процитировал я надоевший в свое время рекламный баннер.
Данилыч махнул рукой:
— Ладно, ребята, поднапряжемся немного, и половина дела уже будет сделана! И как кажется, никаких боевых действий здесь не происходит… — Он повернулся к Нэко. — Я правильно говорю или еще что-то пропустил?
Нэко попробовал ободряюще улыбнуться, но у него это не очень-то вышло.
— Нет, похоже, здесь действительно тихая территория. Но я рекомендую всем надеть боевые комплекты и быть настороже: кто знает, что может оставаться в этом городе после прошедших здесь боевых действий…
Через несколько земных часов автопоезд медленно продвигался к окраине города по изъязвленной воронками, полузасыпанной всяким мусором дороге. К счастью для нас, кто-то, проезжавший раньше нас, позаботился о том, чтобы расчистить середину широкой автострады, и этой чистой от мусора, обломков и остатков горелой изуродованной техники полосы было вполне достаточно для свободного проезда «Скании». Эту чистую дорогу мы нашли через несколько часов напряженных поисков, и то лишь благодаря пометкам в планшете злополучного и безликого для меня Проводника, который даже после своей смерти помогал нам в пути. По словам Нэко, расчистка была сделана одной из враждующих в этом мире сторон, когда из города отводились войска. Почему же отступающая сторона не завалила за собой дорогу, преграждая путь неприятелю, Нэко не знал. Теперь он прочно сидел во втором кресле кабины и практически не отрывал глаз от мониторов принесенных им приборов, некоторые из которых он подключил к панели «Скании», видимо используя радиолокационные установки и прочие сканеры, которыми был снабжен автопоезд. Приборы эти он, по всей вероятности, достал из ящиков с грузом, что нам нужно было доставить куда-то в полуразрушенный город.
А сам город постепенно надвигался на нас, уже нависая первыми мрачными костяками зданий, простираясь по бокам шоссе грудами обломков и мусора.
Я сидел в кабине на койке сзади кресла водителя. Рядом и посредине кабины стоял Санек, просунувший наружу через верхний люк защищенную герметическим шлемом голову. Вообще, все в
