— Потому что, когда я положил трубку, после того как попросил у твоих родителей позволения взять тебя в жены, они тут же начали составлять список гостей.
Рот у нее открылся.
— Ты позвонил и попросил позволения?
Он улыбнулся.
— Я же говорил, что хотел все сделать правильно на этот раз.
О господи, теперь она просто Дочь Года. А всего две недели назад она беспокоилась, что ей откажут от дома.
— А что ты сказал?
— Что я люблю тебя и прошу у них разрешения жениться на тебе.
Она не могла поверить, что он, и в самом деле, просил благословения.
— Что они сказали?
Он рассмеялся.
— Оба сказали — самое время.
ЭПИЛОГ
Ник спустился по лестнице на первый этаж, сделал шаг в сторону, чтобы не раздавить полуголую куклу, валяющуюся в коридоре, и еще шаг в другую сторону, чтобы не наступить на целый выводок маленьких машинок в дверном проеме. Вообще-то, все это уже должно быть убрано.
Когда он увидел видеоигру на телевизионном экране, то понял, почему царит такой беспорядок.
Он пересек комнату, выключил телевизор и услышал дружное «Паааап!» старших детей, девятилетнего Стивена и восьмилетней Лайлы.
— И не надо «папкать». Вы должны убирать свои игрушки. Уже спать пора.
Шестилетний Натан, унаследовавший не только черные волосы и карие глаза отца, но также его ген аккуратности, уже начал старательно раскладывать детали конструктора «Лего» по коробочкам.
— Дженни разбросала, — сказал он, указывая на шестимесячного запеленутого младенца, которого Ник держал в левой руке.
Малышка пищала и пыталась выбраться наружу.
У Ника не было под рукой салфетки, так что он промокнул то, что из пеленок вылилось, рукавом рубашки, пытаясь одновременно припомнить, был ли, за прошедшие девять лет, хоть один день, когда бы он не расхаживал с напоминаниями о чьем-то обеде на своей одежде.
— Папа! ― появляясь в дверях, сказала четырехлетняя Оливия, самая прямолинейная из всех. У нее было две тональности: громко и очень громко. — Мама в кухне опять ест печенье.
Он присел на корточки перед ней, и, оказавшись ближе к полу и свободе, малышка Дженни издала душераздирающий вопль и попыталась вырваться.
— Дорогая, что мама и папа говорили тебе о ябедах?
Нижняя губка Оливии оттопырилась.
— Я тоже хочу печенья.
— Не перед сном.
— Тогда почему мама ест печенье перед сном? — спросил Натан.
— Потому что она взрослая, — заявила Лайла, дав ему пинка на ходу, — она ест печенье, когда захочет.
— Вы получите печенье завтра, — пообещал Ник.
— Она съела почти целую коробку, — буркнул Стивен, — завтра ничего не останется.
— Эй, мистер, я все слышала. — Зоя стояла в дверях, уперев руки в бока. Ее волосы закручивались в тугие колечки после недавней ванны, розовый халат был заляпан следами кулинарных трудов. — Лайла, ты не могла бы присмотреть за сестренкой одну минутку? Папе и мне надо быстренько поговорить.
— Ладно, мам! — сказала девочка радостно, принимая малышку у Ника из рук.
Забота о Дженни означала, что она может не участвовать в уборке.
Зоя увела его в комнату, бормоча:
— Пятеро детей. Чья это была гениальная идея? На самом деле это не была чья-то идея. После того как появились Стивен и Лайла, чье рождение было запланировано, супруги пришли к выводу, что теперь у них есть мальчик и девочка, и этого достаточно. Но потом Лайла стала подрастать, и Зое снова очень захотелось младенчика.
То ли они плохо предохранялись, то ли последовали принципу «чему быть, того не миновать», но девять месяцев спустя, на свет появился Натан. Оливия же стала просто сюрпризом — результатом несколько избыточного употребления шампанского в новогоднюю ночь.
Дженни, сюрприз номер два, была зачата, когда они не сомневались, что очень осторожны. Очевидно, недостаточно осторожны, сказал доктор, когда тест дал положительный результат.
После рождения Дженни, чтобы избежать дальнейших сюрпризов, доктор, в конце концов, прописал Зое таблетки. В ее цикле случился один перерыв, и какое-то время она плакала по любому поводу, но, к счастью, таблетки помогли. Единственной альтернативой была вазектомия. Или это, или Ник должен был бы переехать в соседний дом — после почти одиннадцати лет брака, он все еще не мог насытиться ею…
Зоя провела его через нижнюю гостиную в маленькую ванную рядом с кухней — одно из немногих мест, кроме спальни, где они могли побыть наедине.
Она повернулась к нему, щеки розовые после купания, яркие глаза. Ника до сих пор изумляло, как сильно он любит ее. Порой ему казалось, что он сходит с ума от чувств, охватывающих его при виде Зои.
Каждый раз он думал, что уже невозможно любить сильнее. Но потом слышал, как она читает Оливии сказку на ночь, изменяя голос за всех персонажей, или заставал ее бросающей клубнику на животик Дженни, пока она меняла ей памперс. Был миллион маленьких штучек, которые делала Зоя, и которые заставляли любить ее все крепче с каждым днем.
Ник беспокоился, что любит ее слишком сильно, однако она чувствовала к нему то же самое.
— Что случилось? — спросил он.
Зоя вздохнула и сказала:
— У нас проблема.
Он нахмурился.
— Что за проблема.
— Ну, на самом деле не совсем проблема, а так, маленькая неожиданность.
Он скрестил руки на груди.
— Что они разбили на этот раз?
— Ничего не разбили. Ты знаешь, что с тех пор, как родилась Дженни, у меня критические периоды нерегулярные.
— Да.
Зоя прикусила губу.
— Ну, меня подташнивало последнее время. И я себя чувствовала страшно усталой.
Ох-хо, у него появилось ощущение, что он знает, к чему все клонится.
— Я думаю, это из-за противозачаточных таблеток.
— Я тоже так считала. Сначала.
— Но?
— Но потом я заметила, что прошло некоторое время с последних критических дней.
— То есть, ты хочешь сказать, что у тебя задержка.
Она кивнула.
— У меня задержка.
Он сделал глубокий вдох и выдох. Ну вот, опять.
— На сколько?
