Исламистское руководство было убеждено в том, что Ближний Восток крайне беззащитен перед подрывной деятельностью исламистов. Они чувствовали, что эскалация процесса исламизации — от стихийного протеста населения до откровенного политического и военного противостояния режимам — теперь была возможна во многих странах.
Исламисты совершенно правильно понимали, что преобладающие политические тенденции в регионе идут по трем основным направлениям: 1) Исламизм— единственная развивающаяся и действительно популярная народная идеология на Ближнем Востоке. Он уже вытеснил национализм и другие западные идеологии. Большинство людей искренне верили в том что «решение — в исламе», хотя и не было единства мнений по поводу того, что же такое «ислам». 2) Прозападные консервативные режимы близки к краху, главным образом благодаря процессу саморазрушения, — особенно в Саудовской Аравии. 3) Европеизация Ближнего Востока, — подкрепленная так называемым арабо-израильским мирным процессом, — является историческим моментом. Сам мирный процесс уже сорвался, потому что главные требования арабов и Израиля оказались несовместимыми, а доминирующей исторической тенденцией в регионе является непреклонное сопротивление самому существованию Израиля, уж не говоря о заключении с ним мира.
И Тегеран, и Хартум были убеждены, что они смогут довольно быстро добиться крушения консервативных режимов стран Аравийского полуострова и завладеть всеми святыми местами. Единственной помехой был Египет президента Мубарака — являясь прозападным государством, он мог с готовностью защитить саудовский режим. Исламисты могли завладеть Аравийским полуостровом лишь в том случае, если Каир будет настолько занят кризисом в собственной стране, что не сможет прийти на помощь консервативным режимам на Аравийском полуострове.
Но и сам Египет был на грани народного исламистского восстания. Население все ярче проявляло желание установить в стране исламский режим. А исламисты усиливали свое влияние на общество посредством того, что родившийся в Египте британский журналист, эксперт по Ближнему Востоку, Адель Дарвиш называет «исламизацией втихомолку» — постепенным усилением влияния на общество при одновременной подготовке населения к установлению исламистского режима. Население Египта, утратившее веру в то, что правительство Мубарака сумеет разрешить экономические проблемы и положить конец крайнему ухудшению общественно-политической ситуации, уже было готово к введению шариата в качестве панацеи.
И это были не просто теоретические построения. Египетские государственные институты, в особенности судебная система, все чаще использовали шариат вместо гражданских законов, даже в случаях, когда речь шла о чисто светских делах. К примеру, в середине июля 1995 года каирский суд приказал о^ной египетской супружеской паре развестись помимо их желания, поскольку сочинения мужа — Насра Абу Зейда, профессора арабской литературы, — были отступническими, и потому он больше не мог быть женат на мусульманской женщине. Высшие судебные инстанции и другие государственные учреждения откровенно отказывались оспаривать это решение суда.
В то же время как лидеры египетских исламистов, так и их спонсоры понимали, что режим Мубарака будет бороться за свое сохранение. До достижения всеобщей исламизации было еще далеко: чтобы справиться с режимом, нужно было накопить необходимые военные резервы. Исламистским лидерам нужно было спровоцировать серьезный конфликт, чтобы если не нейтрализовать, то хотя бы парализовать Каир, дабы он не мог помешать выступлениям исламистов на Аравийском полуострове. Покушение на президента Мубарака как раз и служило этой цели.
Бин Ладен, принадлежа к кругу близких людей Тураби и преданный идее создания исламистского государства в Саудовской Аравии, не мог не принять участия в заговоре против Мубарака. Бин Ладен по- прежнему стремится развернуть исламистскую революцию в Сердце ислама, включая Египет, и знает, что нейтрализация Каира позволит быстро осуществить планы исламистов — установить исламистское правление в Эр-Рияде.
С точки зрения исламистов было бы лучше, если бы Мубарак погиб — это ускорило бы начало народного восстания в Египте и во всем регионе. Но то, что он выжил, и последовавшее затем обвинение Судана в заговоре все равно послужило стратегическим целям исламистов на Ближнем Востоке. К осени 1995 года президент Мубарак уже подвел Египет к конфронтации с Суданом, и в то же время он был целиком занят политическими чистками в стране. В результате Египет был не готов оказать серьезную военную помощь Эр-Рияду, чей статус-кво резко ухудшался.
Саудовские исламисты быстро извлекли пользу из хаоса, порожденного операцией в Аддис-Абебе. И пока исламистское руководство полностью сосредоточилось на операции в Аддис-Абебе, Усама бин Ладен терпеливо готовился к своему первому, пусть и запоздалому, столкновению с династией аль-Саудов.
13 ноября 1995 года несколько американцев сидели за ленчем в буфете здания «Программы военного сотрудничества» в Эр-Рияде — военного учебного центра, созданного Соединенными Штатами для Национальной гвардии Саудовской Аравии. В 11:40 на парковке перед этим трехэтажным зданием взорвался начиненный взрывчаткой автомобиль. От взрыва обрушилась часть здания, было уничтожено более сорока пяти автомобилей, а стекла в домах повылетали в радиусе более мили. Через несколько минут на парковке взорвалась вспомогательная противопехотная бомба, от которой пострадали люди, спешащие на помощь пострадавшим от первого взрыва.
Эти взрывы в центре Эр-Рияда были не просто зрелищным терактом. Они продемонстрировали, что в Саудовской Аравии активизировалась развитая террористическая инфраструктура. Костяк вооруженного движения саудовских исламистов составляли опытные кадры, тщательно подобранные и находящиеся под прочным контролем Тегерана и Хартума. Сеть, устроившая теракт в Эр-Рияде, представляла собой суннитское исламистское подполье — оно состояло из представителей оппозиционных народных движений, «афганцев» и сочувствующих из элиты органов госбезопасности. Исламистское подполье в Саудовской Аравии развернулось в полную силу, когда молодые улемы отвернулись от коррумпированной династии аль-Саудов, и взрывы в Эр-Рияде показывали, что руководство саудовских исламистов, равно как и чрезвычайно хорошо информированные лидеры исламистов в Тегеране и Хартуме, уже пришли к выводу, что исламистский джихад может ускорить крушение обреченной династии аль-Саудов.
Ожидаемая эскалация исламистского терроризма началась осенью 1995 года. Уже в конце октября террористы активизировались в Египте — в частности, возобновились нападения на полицейские участки, поезда и туристические автобусы. Как и ожидалось, официальный Каир полностью сосредоточился на преследовании исламистов. И к началу ноября Египет снова находился на грани народного исламистского восстания.
Тегеран и Хартум по-прежнему были уверены, что они сумеют довольно быстро сокрушить консервативные режимы в странах Аравийского полуострова и захватить мусульманские святыни. Они по- прежнему были уверены, что исламисты смогут захватить Аравийский полуостров лишь при том условии, если Каир будет полностью занят разрешением кризиса в стране, что не позволит ему прийти на помощь консервативным режимам. В начале ноября в Тегеране и Хартуме решили, что ту часть стратегического плана, которая касалась Саудовской Аравии, уже можно осуществлять.
Исламистским организациям Саудовской Аравии был дан зеленый свет в начале ноября. Исламистская сеть, действующая в районе Эр-Рияда, состояла из местных сочувствующих и небольшой группы опытных террористов, большинство которых составляли саудовские «афганцы». Накануне операции сеть пополнили опытные террористы, прибывавшие из Европы и Азии. Арабские исламисты в своей прессе подчеркивали, что костяк и сочувствующих, и самих террористов составляли «подданные Саудовской Аравии».
Исламистские и оппозиционные источники единодушны в том, что опытные террористы, руководившие операцией в Эр-Рияде, были «рассерженными молодыми жителями Саудовской Аравии, прошедшими обучение в Афганистане». А источники исламистской оппозиции Саудовской Аравии уточняли, что изготовившие бомбы саудовские эксперты, «обученные ЦРУ и пакистанской военной разведкой», теперь делились своим опытом с «афганцами» на Ближнем Востоке и в Боснии. Больше всего саудовских «афганцев», активно содействующих международному терроризму, находилось в Афганистане, Пакистане и Судане.
Пакистанские и афганские источники в Пешаваре, кроме того, делили террористическую сеть на находящуюся в Саудовской Аравии инфраструктуру и на качественный костяк, состоящий из «афганцев». В Саудовской Аравии сочувствующие исламизму руководствовались своими собственными соображениями.
