Остатки света все щедрее мрак Дает… и все скудней остатки света… И слышен удаляющийся шаг, В тумане заглушающийся этом… И снова вышел — и видна рука Отчетливо в неясности глубокой — И призрачность сгущается слегка, Прижатая к темнеющему боку… Косые брызги бьет в лицо в упор, И шаг все более размерен… Как! ты еще бессмертна — до сих пор… А я и в смерти не уверен… Окутанные… мраком… далеки… И белизной… клубящейся… одеты… Плывут… плывут… плывут… материки… С частями… покидаемого света… И снова выход, чтоб в него войти, Чтоб до колен от этой жизни скрыться, Чтобы совсем пропасть среди пути, Совсем пропасть, чтобы совсем не сбиться… Спина… среди туманности видна… Как чаша… что переполняют клочья… Как чаша, что шатается… до дна… Дождливой осушаемая ночью… И капельки летят в лицо в упор, И мокрому порыву ветра Дают опустошающий отпор Борта опущенного фетра… Любить, забыть, любить, забыть, любить От первой до последней встречи… Беспамятным нельзя в тумане быть — В тумане вспоминают плечи… Остатки мрака — это уж не мрак… Не более чем мрак остатки света… И слышен заглушающийся шаг, В тумане удаляющийся этом… Светлеющая призрачная нить Иглою света разрывает клочья… И жизнь все тянется, как ни тяни, И все еще за нею… Средь теплящейся сырости костер Дымится шерстяной одежды… Как! ты еще бессмертна — до сих пор… А я уж потерял надежду… Чистилища холодные клубы Клубятся все возвышенней, все гуще… Как бы непоправимые горбы… Бесколыбельности навек присущи… Туманность… преисполнила спина… И… целая… выныривает… в клочьяx… И снова погружается… до дна… Дождливой осушаемая ночью… Чистилища холодные клубы Клубящиеся низко над землею Окутывают яд земли дабы Его очистить ангельской хулою… ……………………………………………………. Туманности белеющий нажим, Чтобы твое забылось имя, Сплетается перед путем твоим Переплетеньями пустыми… И зыблемые очертанья слов Оставили одни нажимы, Едва коснувшись каменных листов, Чтобы твое забылось имя… Туманного и зыбкого пера
