И каждый твердый звук, как узел был тугой, И каждый звук вязал свой узел на веревке, И узел за узлом, за звуком звук другой, Завязывались крепкою тугой подковкой. И звук тугой ковал кругом и ликовал, Оковывал паденье бочагом гремучим, Набивши бочаги, — гудение ковал, И набивал гуденье на бочаг дремучий. И ввысь вверх звоном взнесены, сотрясены, Вверх звоном взнесены, сотрясены, махины, И в звоне громовом яички снесены, Снесли яички голубиные глубины. И вновь пещерой темною с куском горы Вздымался колокол из-под кромешной тени, И темные еще, как мрак, тартарары Гремели средь звенящего неботрясенья. В неботрясении гремят тартарары, И все огромней, все звучнее, все темнее Зияние пещеры медяной коры, И все слышней глагол, звучащий все виднее. И все металл лиет, лиет, лиет глагол И вылитый глагол лиет, лиет в металле Благую весть, которой огласился дол, Благую весть, которой звуки благом стали. И мерный звон гремит, в просторе звон гремит, В безмерном звон гремит просторе равномерно, Кончается простор, коль колокол молчит, И начинается в гуденьи, вновь безмерный! И снова звон гремит, в просторе звон гремит, В безмерном звон гремит просторе равномерно, И вновь рождается в прощении ланит. То в левую, то в правую ударив мерно… Гремящий вздох Христа, воскресший вздох потряс Низко нависший свод мешков, набитых небом, И с языком могучим радости возглас Казал свое раскачиваемое нёбо. И так гремело около колоколов, С такою силою все сокрушалось звоном, Что били звуки в грудь, как куль из облаков, Как куль из облаков, в грудь ударяя — вона!.. И ударяя в грудь, как куль из облаков, И заглушая воздух, отзвуками полный, Расколот воздух около колоколов На плавные в осколках без умолка волны. Расколот воздух около колоколов И гулко переполнен волнами осколков, И разбивают эхо гулкостью кусков, Что около колоколов бьют без умолка. И все металл лиет, лиет, лиет глагол, И вылитый глагол лиет, лиет в металле Благую весть, которой огласился дол, Благую весть, которой звуки благом стали. Тяжелозвонная махина, бахнув в медь, Взнесена ввысь от звона своего паденья, И бухает в паденье, чтобы возыметь Торжественное и могучее гуденье. Гудит махина звона, словно не звуча, Лишь звон переводя падением тяжелым – Еще не кончив звон, гуденье лишь начав, Гуденье, опрокинувшееся вверх долом… Гуденьем кверху опрокинувшийся дол, Переполняющийся радостью юдольной И все металл лиет, лиет, лиет глагол, И вылитый глагол лиет простор окольный. И вновь веревка, воздух сильно воскачав, Держала в высоте гремящие махины
