— Дело в том, что я больше не могу петь. У меня нет голоса, нет денег. А значит — нет никакой власти. — Узкая, сильная рука Фрэнка сжала портсигар с именными сигаретами так, что побелели косточки.
— Ты много намутил в своей жизни, — подал голос Джанкана. — Эта кинозвезда — что, с ней нельзя было просто спать? Ты бросил жену с тремя детьми — так не поступают итальянцы.
— Директор МGМ вынудил меня жениться. Он побоялся скандала и захотел замять дело. Выхода не было.
— Но ты мог просто бросить свою актриску, заявить в прессе, что был увлечен и допустил ошибку, о которой сожалеешь. Тебя бы поняли. А того, кто не захотел бы понять, мы бы сумели убедить… — Джанкана имел большой вес в криминальном мире. На протяжении двадцати пяти лет после смерти Аль-Капоне он руководил гангстерской организацией в Чикаго, и только один раз чиновники правоохранительных ведомств США смогли упрятать его на несколько месяцев за решетку. На содержании у этого гангстера находилось много влиятельных лиц, занимавших ответственные посты в полиции, в судах, государственных и общественных организациях США. Свои люди были у него и на высших ступенях государственной иерархии. Его зять, Антони Тиски, несколько лет был помощником влиятельного конгрессмена, а родной племянник представлял в конгрессе штат Иллинойс, на территории которого расположен Чикаго.
Сам он выступал в обществе как солидный и богатый бизнесмен. Джанкана владел акциями четырех автомобильных фирм, сетью отелей, мотелей, ресторанов. Отличный доход приносило ему участие в делах игорных домов, особенно владение акциями нескольких казино в Лас-Вегасе. Он выглядел солидным джентльменом — очки в золотой оправе, безукоризненный костюм, властный тон конгрессмена или главы серьезной корпорации. Под его тяжелым взглядом Фрэнк опустил голову:
— Я не мог предать ее.
— А Нэнси смог. И себя заодно… Бьюсь об заклад, никто из голливудских горилл на тебя сейчас гроша ломаного не поставит. — Джанкана с силой загасил сигару.
— Сэм немного мрачно смотрит на вещи, — мягко вклинился Лаки Лучиано. В этой компании он был самым щеголеватым — больше похож на завсегдатая аристократического клуба, чем на «делового». И в самом деле — Лаки не упускал возможности устраивать шикарные загулы на принадлежащих ему яхтах или в клубах Лас-Вегаса, приглашая самых именитых гостей. — Ты ошибся, Фрэнки. Ты потерял власть. Но ты артист. И ты наш друг. Мы не бросим тебя в беде. — Лаки улыбнулся. — Мы тут с друзьями продумали план. С твоей популярностью и мозгами и с нашей помощью мы развернем бизнес в Лас-Вегасе.
— Спасибо, Лаки. — В голосе Фрэнка звучала искренняя благодарность. В этой компании он не кривил душой и не стеснялся выглядеть побежденным. Его влекло к людям, имеющим власть. Сильные мира сего — будь то президент или мафиози, давали Фрэнку ощущение причастности к настоящему делу. А власть Лаки Лучиано была огромна.
С 1946 года Лаки жил в шикарном особняке в Палермо, вел спокойную жизнь, захаживал на ипподром, раз в неделю, по четвергам, виделся с друзьями, которые приезжали к нему из Америки. Его цель — создать чуть ли не всемирную сеть — заметно приближалась: беспрестанно путешествуя по всему миру, Лучиано объединял мафиозные синдикаты.
Он охотно приглашал журналистов, давал интервью о том, что его преследует клевета, позировал перед камерой, становясь бессменным героем светских хроник. Его всегда сопровождали самые красивые и знаменитые женщины, например маркиза Сандра Росси или танцовщица из «Ла Скала» Иджеа Лиссони. «Как он умеет любить…» — с придыханием заявляла каждая жадным до сенсаций репортерам.
Для отвода глаз Лучиано создал множество легальных фирм, имевших безупречную бухгалтерскую документацию. В Неаполе он открыл магазин бытовых электротоваров, в Риме — фирму по экспорту одежды и обуви. Бизнес развивался, открывались все новые рынки — Франция, Великобритания, Нидерланды. Дело жизни удалось. Почему не дать урок тому, кто ведет себя, как слепой щенок?
— Тебе пора подумать о настоящем бизнесе, Фрэнки. — Заметив некоторое сомнение на лице Синатры, Лаки успокоил его: — Разумеется, у нас достаточно профессионалов для решения тех проблем, которые не относятся к искусству. Тебе никто не поручит делать то, что расходится с твоей совестью или входит в противоречие с законом. Ты дорог нам на свободе.
— Но речь идет о бизнесе? — растерялся Фрэнк. — Я же ничего в этом не понимаю, и у меня нет ни гроша… Я бы, конечно, вложил, не задумываясь…
— Тебе ничего не надо вкладывать. Вложим мы, — улыбнулся Джанкана. — Необходимы твое имя и твоя популярность.
— С радостью… — Фрэнк вздохнул и твердо выпалил то, с чем пришел сюда: — Только… Только вот с популярностью как раз плохо… Я не могу жить спокойно, пока не утру им нос. Не верну себе славу. Как певец я ноль. Но я могу играть! Я могу проявить себя как серьезный актер. На студии «Коламбия Пикчерз» собираются снимать фильм. Я читал сценарий. Там есть роль — она словно написана для меня. Но мне ее не дадут. Кое-кто из тамошних боссов сильно меня не любит.
— Какие дамские эмоции! — улыбнулся Бен. — Любит, не любит… Есть дело, и оно главное. Ты получишь эту роль и сыграешь ее лучше кого бы то ни было. Тебя оценят. А потом возьмешься за наше общее дело — ты справишься, поверь мне, Фрэнки.
— Но тот, от кого зависит решение, не даст мне эту роль.
— Даст. Мы сделаем ему предложение, от которого он не сможет отказаться.
— Этого человека трудно чем-то прельстить. Особенно в такой ситуации.
— Мы умеем найти подход к любому, — мягко поддержал Бена Лучиано. — Есть простой способ. — Пальцами, как в мальчишеской игре, он изобразил пистолет.
— А-а-а… — Фрэнк растерянно кивнул. — Это, в самом деле, весомый аргумент.
«У страсти трудный норов: понять не хочет сердце этот простенький урок»
Когда вышла книга Марио Пьюзо «Крестный отец», Синатра собирался подать в суд на автора за клевету. Ведь кругом говорили, что персонаж мафиозной саги Джо Фонтейн буквально списан с Фрэнка. Но в суд он так и не подал, и это еще больше развязало языки злословцам. Автор книги и сам утверждал: история с участием Фонтейна в фильме, принесшем ему «Оскара», точно повторяет реальную ситуацию с ролью Синатры в ленте «Отсюда в вечность».
Голливудский деятель, от которого зависел подбор актеров, не принял предложения от авторитетных лиц. И вскоре получил достаточно убедительный аргумент — обнаружил в собственной кровати голову любимой лошади. В лошадиное ухо была всунута записка: «Если не выполнишь наши условия, то же самое произойдет с твоей женой».
Фрэнку дали желанную роль, и, как показало будущее, боролся он за нее не зря. Образ забитого до смерти фашистами итальянского пленного оказался близок загнанному в угол болезнью и бойкотом Си- натре. Уже на съемках он проявил такую трагическую мощь, которой не ожидал никто.
Пока Фрэнк снимался в фильме «Отсюда в вечность», Ава находилась в Великобритании — участвовала в нескольких сценах эффектного костюмного фильма «Рыцари круглого стола». В фильме также были задействованы Роберт Тейлор и Мэл Феррер, великолепно выглядевшие в рыцарском облачении. Пышное историческое зрелище — прекрасная рама для Авы Гарднер. Глядя на нее, трудно было поверить, что в жилах ее на самом деле не течет древняя кровь бриттов.
…Кисточка гримерши порхала над мраморным лицом актрисы. Узкое бархатное платье цвета мха украшало множество деталей из старинного черненого серебра. Серебряный венец с изумрудами венчал высокое чело. Закрыв глаза, Ава сидела в высоком кресле с прямой резной спинкой — бутафорском атрибуте декораций каминного зала. В съемках был маленький перерыв на установку света.
— Миссис Гарднер, вас к телефону! — Помощница режиссера, сухощавая и нудная, как провинциальная библиотекарша, поднесла ей аппарат на длинном шнуре.
Пальцами, унизанными крупными перстнями, Ава взяла трубку:
— Хелло!
— Милая, это ты? — Голос Фрэнка звучал глухо. — У нас перерыв. Я весь в кровище — забитый до
