есть подбирать отрывки и кусочки из того-сего, что могло бы заинтересовать читателей. Ему едва хватало времени, чтобы покормить своих питомцев, не говоря уже о том, чтобы почитать им «Уилсон куотерли».
Тем временем изумительной красоты открытки стаями летели из Парижа в Пикакс, падали во многие почтовые ящики, и те, кому они были адресованы, толковали о прекрасной реке, всех этих мостах, Эйфелевой башне и Триумфальной арке. А больше всего об одичавших бездомных кошках на кладбище.
«Ну и дела, — изумленно качали пикаксцы головами, — а у нас на кладбище нет одичавших кошек…»
Это явление рассматривалось как недостаток культуры, поэтому граждане города Пикакса предложили создать комиссию и обратить на него внимание власть предержащих. Квиллер тактично отклонил приглашение поддержать их благородную инициативу вместе с Коко, которому отводилась роль соответствующего символа.
Тринадцать
В четверг ближе к вечеру, когда Вивиан уже вернулась в Локмастер к своему суперпродвинутому коту Цезарю, Квиллер, подводя итоги прожитого дня, испытывал чувство глубокого удовлетворения: совместное мероприятие двух округов было запущено, и нашлась ещё одна библиотекарша, обладавшая интеллектом, богатым вокабуляром… и котом.
Он позвонил во «Всякую всячину» и попросил, чтобы его соединили с Джоном Бушлендом — с его фотолабораторией.
— Есть новости! — объявил Квиллер. — Дело со снимками Тельминых шляп, считай, на мази… Кстати, нужно обклеить пару шляпных картонок «ящеричной» бумагой. Ты в последнее время нигде на неё не натыкался?
— Откровенно говоря, я ею не интересовался.
— А стоит; возможно, даже придётся нанять художника, чтобы её воспроизвести.
— Может, Дженис что-нибудь посоветует. Кажется, у неё в Калифорнии есть знакомый художник, который такую бумагу изготовляет, — добавил Буши.
— Если я могу тебе помочь с подобной мелочевкой, я к твоим услугам. И не забывай: Фонд К. оплачивает все расходы.
А затем он вновь принялся за «Перо Квилла», пока не раздалось бравурное мурлыканье: оно означало, что по лесной просеке движется грузовик.
Он подкатил к кухонной двери, о чем сообщал кошачий балет на широком окне. Это был грузовик братьев Лингуини, и выскочивший из кабины Альфредо вытащил из кузова ящик с водой «Скуунк».
Квиллер вышел встречать его.
— Эй, дружище, разве я заказывал воду? Что-то я такого не припомню!
— Не заказывали. Это вам подарок — от Дейзи и меня. И ещё кое-что!
Перед Квиллером оказались коробки с соками и «вкусненьким» для сиамцев.
— Мы с Дейзи благодарим вас за то, что вы сделали, чтобы вытащить её из этого вертепа, — сказал Фредо.
— Дейзи словно родилась для этой новой работы. А как вы с Ником? Получили роли в «Кошках»?
— Да, играем Голодранца и Хитролапого. Если вам придёт охота попеть вместе с нами, приходите на репетицию. Вы, похоже по голосу, занимались этим делом.
— Только в колледже. Но петь любил! А ваш пианист вернулся? Работает?
— Фрэнки? Вернулся. А то, что случилось с крошкой Либби, не просто так, а преступление. — Он бросил на Квиллера быстрый взгляд. — Да-да, именно преступление. — Он взобрался в кабину. — Ещё раз сердечное спасибо вам от Дейзи и от меня.
— У меня вопрос, — задержал его Квиллер. — Как вы устраиваетесь с Фрэнки? Насколько я понимаю, он сам машину не водит.
— Подвозим его по очереди… Хотите поучаствовать? — секунду подумав, в шутку предложил Фредо.
— А почему бы и нет? — отвечал Квиллер. — Мне нужен материал для «Пера Квилла», и, может, я услышу интересную историю о том, как настраивают пианино и рояли. А почему его, взрослого человека с целым набором талантов, зовут Фрэнки?
— Деда его звали Франклин, вроде как старая семья и держится старых порядков.
Фредо дал полный газ, и сиамцев с окна как ветром сдуло.
Разговор с Фредо всколыхнул в памяти Квиллера все недомолвки и намеки, которые он слышал в закусочной «У Луизы».
Сиамцы ждали его у обычного места трапезы.
— Так что же на самом деле произошло? — задумчиво спросил он.
Они переглянулись, соскочили со стойки и тут же стали гоняться друг за другом — вверх-вниз, вниз- вверх по пандусам и лестницам.
Покончив со своей тысячью слов, Квиллер положил в карман нью-йоркскую газету и направился в закусочную «У Луизы» за сплетнями.
Не успел он занять место за стойкой и развернуть газету, как в зал выплыла сама Луиза. При всем уважении к тяжеловесной владелице вышеупомянутого заведения иначе и не скажешь — так величественно, с таким чувством собственного достоинства она двигалась. Квиллер был одним из её любимых завсегдатаев. Ему подавали не только чашку кофе, но и кусок шоколадного торта, и ещё добавляли ошмётки от индейки для кошек, которые он уносил с собой.
Наскрыв газету, Квиллер настроил слух на болтовню, не прекращавшуюся у него за спиной.
— Вроде как город нанял кого-то следить за всеми штучками-дрючками.
— Серьёзно? А кого?
— Жену Фреда Лингуини.
— Бойкая молодка.
— У неё будет офис в старом здании, где обеденный зал.
— Надеюсь, они его подлатают. Возраст у него такой, что нет-нет, а даёт себя знать.
— А у нас не даёт? Все, что там нужно, — покрасить кое-где заново. Если для этого нужны волонтёры, я готов! Нам очень даже повезло, что есть такое место. Я там свадьбу справлял.
Во время отсутствия Полли Квиллера завалили приглашениями на обеды и ужины, и как-то вечером он трапезничал у Бушлендов. Они обсуждали предстоящую выставку подготовленных Буши фотоснимков артистических шляп. Дженис, которая много лет была помощницей Тельмы, теперь помогала Буши в фотолаборатории.
— Ты помнишь, какие у Тельмы были картонки для шляп — с чешуйчатым рисунком?
— Как не помнить! Ей изготовляли их на заказ. В её кладовке все ещё хранится такая бумага.
— Что?! — Квиллер чуть не уронил с вилки порядочный кусок бататового пирога.
Дальнейшие события развивались стремительно. Тут же был вызван рассыльный на мотоцикле, и два рулона необычной бумаги перекочевали в Локмастер.
К тому времени, когда Квиллер вернулся в амбар, на автоответчике его уже ждало послание от Вивиан: «Чудо из чудес! Как вам это удалось?»
Он перезвонил Вивиан:
— Ловкость рук и никакого мошенничества! Главное, чтобы зрители были довольны!
— И Дейзи Бэбкок захотела со мной встретиться, — сказала Вивиан. — По телефону она прелестно звучит!
Столетний зал для заседаний был частью каменного центра Пикакса. Несколько поколений входили и
