Дорогой мой Квилл!
У меня потрясающая новость, и я знаю, ты будешь за меня ужасно рад. Приехал Стивен, чтобы сопроводить Шерли домой, а я пока остаюсь.
Американская фирма, имеющая отделение в Париже, дала объявление, что ей нужен библиотекарь для ведения дел в коммерческой библиотеке, а это требует немалой эрудиции.
Я предложила свои услуги, и со мной заключили контракт на три года! Невероятно! Библиотека оснащена современной техникой, но я способная ученица и быстро ею овладею. Просто не верится, что судьба мне так улыбнулась!
Я пишу доктору Конни с просьбой найти хорошее пристанище для Брута и Катты — желательно для обоих вместе. А Милдред прошу распродать все, что есть в доме, в пользу церкви. Моя обстановка и прочий скарб — вещи так себе и достались мне от семьи мужа, которая пользовалась ими много лет. Когда вернусь, куплю себе новые.
Мне очень недостает наших ужинов и музыкальных вечеров в амбаре.
Любящая тебя Полли
Квиллер позвонил доктору Конни справиться о Бруте и Катте и узнал, что они мужественно переживают неожиданную перемену своей участи, находясь в «Пет Плаза», и, возможно, вообще не захотят оттуда уезжать.
Он перечитал письмо Полли, чтобы убедиться, что понял его правильно. Оно было яснее ясного. Получателем такого письма, признался он себе, он стал впервые… Может быть, все эти годы — а они с Полли были, так сказать, вместе много лет — он был слишком самонадеян?
Сиамцы сновали туда-сюда. Они явно знали, что в его жизни что-то не заладилось.
А вскоре выяснилось, что Полли известила о своём контракте решительно всех. Всегда деловая и исполнительная, она написала в редакции «Всячины» и «Вестника», и в результате новость появилась в обеих газетах на первой полосе. Заголовки привели в движение мельничные колеса сплетен и пересудов.
Теперь кто только не звонил Квиллеру… Соседи по «Ивам»… весь штат книжного магазина… парикмахер Полли… Никто, видите ли, не знал, что она свободно говорит по-французски. Они думали, что французский журнал, всегда лежавший на её кофейном столике, там, так сказать, для понта.
Квиллер поспешил посетить книжный магазин для разговора с Джадом Амхерстом; жизнь там шла своим чередом, разве только сотрудники испытали шок.
Райкеры пригласили его поужинать — его одного, — но он отказался, сославшись на цейтнот в связи с окончанием очередной книги.
В последующие дни Квиллер, у которого был немалый опыт игры на сцене, держался так, словно ничего не произошло. И все же вечерами, в одиннадцать, он ловил себя на мысли, что… Ну что тут скажешь! Каждому нужен собеседник, с которым можно поболтать на сон грядущий, хотя бы по телефону…
«…Что ты сейчас делаешь? Удачно прошёл день? Что сказал ветеринар о поносе у Катты?… Где ты хочешь поужинать в субботу?… Я прочитал ту книгу. И не стал бы её рекомендовать. И пожалуйста, дай мне знать, что там решил водопроводчик… A bientot».
А затем Квиллер предпринял кое-какие шаги.
Своё кондо в «Ивах» Полли решила сдавать. Барбара Хонигер как-то сказала, что с удовольствием жила бы поближе к городу. И Джо Банкер, и доктор Конни считали, что адвокат будет ценным приобретением для «Ив».
Квиллер нашёл нужный телефонный номер.
— Добрый вечер, Барбара, — сказал он своим ласкающим слух голосом. — Я слышал, вы поселяетесь в «Ивах»… О лучшем дополнении к нашей компании мы не могли и мечтать! Что я могу сделать, чтобы ускорить ваш переезд?
Прибытие Барбары с её котом Мармеладом в «Ивах» отпраздновали… но не обычной пиццей, а ужином, заказанным в ресторане гостиницы «Макинтош», который доставил на мотоцикле посыльный в высоком шеф-поварском колпаке.
Поднимали тосты за новую соседку. Она показывала снимки Мармелада, своего «джемового» любимца. И родственная душа сразу пришлась ко двору. Джо Банкер в бешеном темпе исполнил «Кошек на клавишах». Он сказал, что ему только что настроили фортепиано. На Барбару его искрометная игра произвела огромное впечатление. Потом доктор Конни преподнесла новому члену доброй компании знаковый подарок: шарф из шетландской шерсти, купленный в Шотландии. Квиллер пригласил всех на мюзикл «Кошки».
— Я считаю знаменательным, — провозгласил он с важным видом и величественными жестами, — что Шекспир в своих творениях не упоминает газетчиков… не упоминает ветеринаров и даже метеорологов. А вот адвокатов он упомянул!
— Кого? Где? В какой пьесе? — раздались голоса.
— Во втором акте «Генриха Шестого», часть вторая… «Первое, что мы сделаем… убьем всех адвокатов».
Застолье длилось дольше, чем обычные вечера с пиццей. Из гостиницы прислали четыре перемены блюд. Потом доктор Конни показала фильм о своей поездке по Шотландии. А игра Джо на фортепиано показалась особенно блестящей.
— Скажите, портрет леди Макинтош в вестибюле гостиницы, — спросила Барбара, — это портрет вашей матушки?
— Да. И знаете, что поразительно: он был выполнен местным художником, который с ней никогда не встречался и даже не видел её фото. Ему просто сказали, что она похожа на Грир Гарсон[26]. Тем не менее на портрете вовсе не кинозвезда, на портрете — моя мать.
— Жаль, — сказал Джо, — что я не заказал ему портрет моего отца — фермера с усами и в очках. Он был похож на Тедди Рузвельта.
Квиллер проводил женщин до их кондо и зашёл в Номер первый поздороваться с новым на их участке котом.
Барбаре принадлежал один из воспитанников Мойры Мак-Дайармид.
— Или я принадлежу ему, — улыбнулась Барбара. — Он глубокого красновато-коричневого тона, как мармелад. Вот я и назвала его — Мармелад, и ему, похоже, это имя нравится.
Квиллер заметил, что созвездие пятнышек, спускавшихся над левым глазом, придает коту вид удалого вояки.
— Мармелад, Мармелад, — запел он на мотив старой солдатской песенки, — я тебе сердечно рад, Мармелад, Мармелад!
Мармелад развалился поперёк дорожки — знак одобрения, заметила Барбара.
Когда Квиллер вернулся в амбар, сиамцы встретили его укоризненным взглядом: еда перед сном явно запаздывала.
