Таура бесшумно выскользнула из тесного для нее люка и тяжело опустилась на пол, уткнувшись лицом в ладони. Встревожившись, Майлз поспешно подошел к ней.
– Как ты? В порядке?
Она потрясла головой:
– Нет. Есть хочу.
– Как, уже? Так ведь это же была суточная плитка рациона!
(Не говоря уже о двух-трех килограммах сырого мяса в качестве закуски!)
– Может, для тебя, – свистящим шепотом отозвалась Таура. Ее била крупная дрожь.
Майлз начал понимать, почему Канабе сказал, что проект провалился. Только представить себе, что пришлось бы кормить целую армию таких едоков! Тут и Наполеон бы призадумался. А если эта худая девчонка еще и растет…
В конце лаборатории возвышался огромный холодильник. Может быть, лаборантам Риоваля не чужды человеческие слабости? Ага! Действительно, среди колб нашелся сверток с недоеденным бутербродом и большой, хотя и помятой, грушей. Майлз вручил все это Тауре, и она была потрясена, словно адмирал волшебством извлек угощение из своей шляпы. Мгновенно проглотив еду, бедняжка немного оправилась.
На всякий случай Майлз пошарил еще, но в холодильнике больше не было никакой органики, если не считать закрытых клювет с чем-то студнеобразным, покрытым разноцветной плесенью. Но зато здесь были три огромные морозильные камеры. Майлз прижался лицом к стеклянному окошечку и рискнул нажать на клавишу внутренней подсветки. Его взору предстали целые штабеля пронумерованных пластиковых поддонов, уставленных маленькими прозрачными бюксами. Какие-то замороженные образцы. Тысячи… нет, какое там – сотни тысяч. Он взглянул на шкалу термометра: внутри – температура жидкого азота… Майлз вдруг с размаху сел на пол.
– Знаешь, где мы? – напряженно шепнул он.
– Извини, нет, – шепотом ответила Таура, подползая поближе.
– Это был риторический вопрос. Я уже знаю…
– Где?
– В сокровищнице Риоваля.
– Что?
– Это, – Майлз ткнул пальцем в морозильник, – вековая коллекция тканей. Господи! Она практически бесценна. Все уникальные, невосполнимые диковинки, все мутации, которые Риоваль выпросил, купил, одолжил или украл за последние три четверти столетия, выстроены в аккуратные шеренги и дожидаются, пока их разморозят, чтобы вырастить очередного беднягу-раба. Здесь – сердце всего этого дерьмового инкубатора!
Майлз вскочил, вглядываясь в панель управления. Получится ли?
В этой лаборатории наверняка есть своя система слежения, и показания мониторов передаются как минимум в центр безопасности. Да, вон сколько сигнализаторов у входа… Ну и что! Майлз и не собирается открывать дверь. Он до нее даже не дотронулся. Что его интересует, так это показания системы. Если удастся запороть хотя бы один датчик… Интересно, эта штука передает данные на несколько внешних пультов или только на один? На лабораторном столе нашелся фонарик, а рядом – бесконечные ящики со всевозможными инструментами и реактивами. Таура озабоченно наблюдала, как Майлз мечется по лаборатории и все исследует.
Действительно, монитор морозильников передавал данные по радио, так что до него было не добраться. А что, если попробовать сдублировать входные данные? Майлз постарался как можно бесшумнее снять пластиковый кожух дымного цвета. Да, вот она – оптическая нить выходит из стены, постоянно передавая информацию о внутренней температуре морозильника. Она соединена с более страшной черной коробкой, управляющей дверным сигналом. Но он уже видел целый ящичек с разнообразными оптическими волокнами и переходниками… Из пучка технического спагетти Майлз извлек то, что ему было нужно: в ящичке оказалось три устройства для регистрации оптических данных. Два из них были неисправны. Третье – исправно.
Быстрая манипуляция, и вот уже один морозильник разговаривает с двумя коробками управления. Ему просто пришлось рискнуть тем, что во время переключения сигнализация замигает. Если кто-то захочет проверить, то увидит, что все снова выглядит прекрасно. Майлз подождал, пока устройство для регистрации выйдет на непрерывный режим воспроизведения. Он низко пригнулся, выключив даже крошечный фонарик. Таура ждала абсолютно бесшумно, с терпением хищного зверя, выслеживающего добычу.
Раз, два, три – и устройство для регистрации данных разговаривает уже со всеми тремя коробками управления. Штекеры настоящих вводов бессильно повисли. Получится ли? Сигнала тревоги не слышно, по коридору не мчатся толпы разъяренных охранников…
– Таура, подойди сюда.
Она сделала два шага и нависла над ним, все еще ничего не понимая.
– Ты когда-нибудь встречалась с бароном Риовалем?
– Да, один раз… Когда он пришел меня купить.
– Он тебе понравился?
Таура изумленно посмотрела на Майлза, словно спрашивая: «Ты что, спятил?»
– Да, мне он тоже не слишком приглянулся. Тебе хотелось бы вырвать ему печенку, а?
Она сжала когтистые пальцы в кулак:
– Дай только возможность!
– Прекрасно! – Майлз весело улыбнулся. – Я собираюсь дать тебе первый урок тактики. Видишь вот этот рычажок? Температуру в морозильниках можно поднять почти до двухсот градусов Цельсия, для стерилизации во время очистки. Дай-ка мне палец. Один палец. Расслабь руку. Вот так. – Он поднес коготь Тауры к регулятору. – Самое маленькое давление, чтобы только его сдвинуть… А теперь следующий… – Майлз подвел ее ко второму пульту, – и последний.
– А знаешь, в чем урок? – выдохнул он, сам еще не до конца веря случившемуся. – Дело не в том, сколько силы ты прикладываешь. Главное – куда.
Майлз еле справился с желанием написать фломастером на стенке морозилок что-нибудь вроде: «Привет от карлика!» Соблазн был велик, но разумнее сохранить инкогнито. Чем дольше смертельно разгневанный барон не сможет сообразить, кого преследовать, тем дальше они успеют удрать. Понадобится несколько часов, чтобы довести все это хозяйство от температуры жидкого азота до стадии хорошо прожаренного бифштекса, но если никто сюда не заглянет до начала утренней смены, разрушение будет необратимым.
– А теперь, – сказал он Тауре, все еще рассматривавшей регулятор и свою руку сияющими золотыми глазами, – нам надо отсюда выбираться. Нам по-настоящему надо отсюда выбираться!
«Иначе следующий урок придется озаглавить „Не взрывай моста, на котором стоишь“, если дело вообще дойдет до уроков», – с тревогой признался себе Майлз.
Более внимательно рассмотрев автоматический замок, а также то, что находилось за дверью (например, самонаводящиеся мониторы, способные вести лазерный огонь), Майлз чуть было не вернулся снова наладить морозильники. Его электронные отмычки, оставшиеся в центре службы безопасности, может быть, и справились бы с этой сложнейшей охранной аппаратурой. Но, конечно, ему не добыть свои инструменты без инструментов… такой вот парадокс. Майлза не удивило то, что свою самую сложную систему Риоваль приберег для единственной двери в лабораторию. Но из-за этого помещение стало еще худшей ловушкой, чем подвал.
Он еще раз прошелся по ящикам лаборатории с краденым фонариком. Компьютерных чипов-ключей там не оказалось, но все же он обнаружил пару грубых кусачек и вспомнил о вентиляционной решетке подвала. Так. Подъем в лабораторию оказался всего лишь иллюзорным путем к побегу.
– Не надо стыдиться отступления на более выгодную позицию, – прошептал он, когда Таура заупрямилась, не желая снова влезать в темную трубу опоры. – Здесь тупик.
Сомнение, отразившееся в этих нечеловеческих глазах, странно огорчило Майлза, тяжелым грузом упав на сердце. «Ты все еще не доверяешь мне, да? Ну что же, тот, кто познал настоящее предательство, нуждается в серьезных доказательствах». – Держись меня, девочка, – пробормотал Майлз, влезая в трубу. –
