На веки вечные

«Совет» Садавы быстро возымел свое действие. Один за другим спустились моряки «независимого Маньчжоу- Го» на берег и сложили оружие...

Улицы Порт-Артура узки и тесны. На тротуарах тор­гуют яблоками, персиками. Много мелких лавчонок, чайных, бакалейных магазинчиков. Японское граждан­ское население встречает советских бойцов хмуро, но учтиво. Зато китайцы вне себя от восторга, они от души приветствуют своих освободителей, обступают каждую машину. А рядом, изнывая от жары, идут и идут колон­ны безоружных японских солдат, тяжело навьюченных амуницией и тюками личных вещей.

...С территории порта виден в горах каменный па­мятник на братской могиле русских воинов, сложивших здесь свои головы в русско-японскую войну 1904— 1905 годов. Сам порт запущен. За все время своего господства японцы не построили здесь ничего нового. Доки и склады боеприпасов — тоже русского происхож­дения. Русские сооружения и памятники японцы сохра­нили намеренно. Порт-Артур был у них до последнего времени городом-музеем, с помощью которого они ши­роко пропагандировали победу Японии над царской армией. Они ежегодно совершали торжественные бого­служения на Перепелиной горе и у главного обелиска над могилой своих солдат. Все это преследовало общую цель — поднять, раздуть престиж японской военщины, вырастить новое поколение самураев.

И вот в прах развеяно военное могущество Страны восходящего солнца, зачеркнуты все ее победы. Над голубыми водами и зелеными взгорьями Порт-Артура реет Советское Красное знамя.

2 сентября милитаристская Япония подписала акт о капитуляции. В тот же день, двумя часами позже в Порт-Артуре состоялось возложение венка на брат­скую могилу у подножия Саперной горы, где покоятся: останки четырнадцати тысяч русских воинов. В центре четырнадцатиметровой длины венка на красном шелке слова: «Вечная слава бойцам, павшим в 1904 году за русскую крепость Порт-Артур. От бойцов и офицеров Красной Армии, занявших город и крепость 22 августа 1945 года».

Он был в свернутом состоянии положен на танк одного из лучших экипажей лейтенанта В. В. Юрина. В центре с автоматом на груди стоял заряжающий С. С. Самойленко. Слева от венка занял место коман­дир 3 -го танкового батальона майор С. Е. Лобачев, справа — командир 1-го танкового батальона майор А. С. Малюков. На втором танке лейтенанта И. П. Чу­макова поместили Боевое Знамя гвардейской бригады. Его сопровождал взвод автоматчиков.

За танками были выстроены машины с личным со­ставом. В установленное время командир бригады Ге­ рой Советского Союза подполковник Третьяк дал коман­ду на движение. Колонна медленно двинулась через город по направлению к кладбищу. К строю танкистов и мотострелков присоединился десант моряков Тихо­ океанского флота. На улицах города колонну встречали и провожали толпы китайцев.

Венок опустили к подножию памятника — восьмимет­рового креста, сооруженного из белого мрамора. Со сло­вами вечной признательности героям Порт-Артура, рус­ским богатырям выступили генерал-лейтенант Иванов, майор Лобачев, представитель от моряков.

Шла работа по приведению в порядок материальной части танков.

Помощь требуется?

Майор Лобачев, услышав знакомый голос, обер­нулся. Майор Кожевников, командир самоходчиков!

—Да ты, Евгений Васильевич, надо думать, на своих самоходках уже наработался,— с улыбкой ответил Ло­бачев. Он был рад встрече.

Это уж точно. Вместе со всеми, как и положено командиру полка.

Комбат увидел на гимнастерке офицера самоходчика новенький орден Отечественной войны 1-й степени, озор­но подмигнул.

Евгений Васильевич, ты на Хингане видел Торные речки? До чего же в них вода прозрачна, на дне все камешки видны! Так вот, я словно в такую речку смотрел, когда — помнишь? — говорил, что артиллеристы везучи на ордена.

Помню, как же. Между прочим, и я что-то подоб­ное сказал насчет танкистов.— И Кожевников кивнул на грудь своего друга майора — там сиял точно та­кой же орден.

Оба рассмеялись.

Ну что ж, Степан Егорович, бывай. Завтра дер­жим путь в Харбин, на парад. На прощанье возьми-ка мой жетон, он теперь мне не нужен. Там все мои коор­динаты.

— Возьми и ты мой. Черкни, коли, не поленишься.

Два фронтовых друга крепко обнялись на проща­ние. Кожевников ушел к своим самоходчикам.

И тут же к Лобачеву подошел комбриг.

Степан Егорович, есть предложение прогуляться к берегу. А то скоро уедем и не увидим океана.

...Полные раздумий, медленно шагают по берегу Желтого моря комбриг Герой Советского Союза под­ полковник Иван Лукич Третьяк и командир танкового батальона депутат Верховного Совета РСФСР майор Степан Егорович Лобачев.

Яркое сияние луны дробится в мелких искрящихся волнах. Фантастически, с причудливыми изломами отра­жаются в них многочисленные утесы, светлые кубики пригородных и портовых строений, теперь уже мирна дремлющие катера и пароходы. Неутомимо звенят ци­кады. Торжественно и вольно мерцают в широко рас­кинувшемся небе крупные сентябрьские звезды.