способностями, жили очень неприметно, не раскрывая своей принадлежности к Ордену даже своим близким. Розенкрейцеры сами выбирали учеников. Многие исследователи связывают с этим чрезвычайно конспиративным обществом такие известные имена, как Лейбниц, сэр Фрэнсис Бэкон, граф Сен-Жермен, граф Калиостро, князь Ракоши. Возможно, они не правы — эти лица были слишком на виду!
Процесс инициации ученика в члены Братства якобы проистекал в астрале, где посвящаемые переживали самые необычайные приключения, «умирали» и «возрождались» к новой жизни. Это называлось — «поднять Розу с Креста» — освободиться от рабской привязанности к телу, к физическому миру. Кого же посвящают в романе Булгакова? Усталый мастер, пройдя через «смерть», уходит на покой. «Он не заслужил свет…» Поэт Иван Бездомный стал учеником («Этим и кончилось, мой ученик…»). В эпилоге Иван уже профессор, историк, и он ждет продолжения этой
…Поэт Иван Бездомный. Профессор Иван Ефремов. Какая нелепая мысль, не правда ли? В 1920-м Ефремову тоже было двадцать три — как и поэту. Бездомный?.. Так ведь из экспедиций не вылезал! И — странная болезнь, свалившая его перед войной. Допустим, что…
— Совершенно безосновательное допущение! — запротестовал оппонент. — Начать с того, что Иван Антонович никогда не был поэтом!..
Но Воланд тоже — не авиаконструктор! Все возможно — даже то, что все это — бред. Изначально. Но тогда почему так легко удается плести эти бесконечные цепочки? Есть старинный анекдот — про миссионера, который плыл по реке и обращал в свою веру прибрежные племена. Однажды, приобщив к Богу рыбацкую деревню, он отплыл. И уже на середине реки был, видит — туземцы бегут за ним — «по воде аки по суху»! Подбежали и спрашивают: «Святой отец, вы забыли указать, в какую сторону обращать лицо свое, когда молишься?» Монах в ужасе: «Как молились раньше — так и молитесь!!!»
— Вперед!.. — безнадежно махнул рукой Скептик. — Аки по суху…
…Допустим, что Иван Николаевич Понырев, он же — поэт Бездомный, «списан» с Ефремова. Можно ли подтвердить эту догадку?
Мы предположили, что девичья фамилия матери И. Ефремова — Вульф. У Булгакова есть такой эпизод: поэт в одних кальсонах в писательском ресторане. Он пытается вспомнить фамилию иностранного профессора:
«— Ве, ве, ве! Ва… Во… Вашнер? Вагнер? Вайнер? Вегнер? Винтер? — волосы на голове Ивана стали ездить от напряжения.
— Вульф? — жалостливо выкрикнула какая-то женщина. Иван рассердился.
— Дура! — прокричал он, ища глазами крикнувшую. — При чем тут Вульф? Вульф ни в чем не виноват!..»
«Вульф» — три раза. Умный поймет.
В одной из ранних редакций — Иван Безродный…
У Ефремова «автобиографический» Гирин — Иван Родионович!
Отчество Ивана Ефремова — «Антонович». А в самом первом булгаковском варианте Безродный не Иван, а… Антон!
Итак, Булгаков заканчивает роман и — умирает. Все булгаковеды так или иначе отождествляют мастера с самим Булгаковым. Кто же тогда «заслужил покой» в последней, 32-й, главе? Если символическая смерть мастера — посвящение в более высокую степень, то это — 32-я степень. Известно, что последняя, высшая степень просветления — 33-я. Но «он не заслужил свет, он заслужил покой»!
Совершенно бредовая мысль: мастер Булгаков умирает, ученик Ефремов ждет. Тем временем с ним происходит метаморфоза, «зеркальная» описанной в эпилоге романа: ученый становится писателем! Совпадение? «Неисчислимы слои паутины кармы, связывающей самые разнородные существа», — эта выписка из «Агни-Йоги» найдена в одной из рабочих тетрадей писателя-фантаста.
Паутина…
В одной из своих публицистических статей Ефремов жестко отчитывает Стругацких, прямо их не называя: появились, мол, в советской фантастике «боги»-неврастеники, которые чуть что — сразу за мечи хватаются! Это он о Румате — первом образе прогрессора у братьев-фантастов. Любопытно проследить за дальнейшим развитием темы: в последних вещах налицо разочарование в самой идее прогрессорства. Ситуация вывернута наизнанку — интеллектуальный поединок с чужими «прогрессорами», но уже на Земле («Волны гасят ветер»). «Бой с тенью»: оказалось, что это — люди, вернее сверхлюди, «людены». И главное — они уходят…
…Перед смертью Ефремов просит жену передать Стругацким «кое-какие интересные им материалы». Странно… Трудно представить более «диаметральных» писателей! Что было в тех бумагах? Можно только предположить: нечто важное и прямо относящееся к сквозной теме
«Подражание!» — пренебрежительно сказали ценители. Действительно, авторы дошли до абсурда: в конце повести появляется лично Михаил Афанасьевич Булгаков (в 70-е годы!) и выговаривает писателю: «…Единственное, что меня интересует, это ваша Синяя Папка, чтобы роман ваш был написан и закончен. А как вы сделаете, какой ценой — это, право же, мне не интересно…» Далее Булгаков… диктует писателю окончание его романа!
«Ваш роман вам принесет еще сюрпризы…»
…«Все родилось с моим рождением, я породил себя и все вещи. В моих руках собственная судьба и судьба всех вещей!» Любой буддист с радостью узнавания припадет к этим строчкам. Но их написал в XIV веке немецкий доминиканец, ревностный «пес Господа» (canis — собака!), доктор теологии Иоганн Экхарт, прозванный Мастером. Он вовремя умер, преследуемый гарью костров, на которых горели его ученики. На этот счет существовал обычай: перед тем, как суд выносил приговор еретику, местный епископ просил «обойтись без пролития крови». Мастера объявили еретиком уже посмертно — перед Святой Пасхой 1329 года от Рождества Христова.
У Бартини в «Цепи» превосходно описана процедура сожжения. А разве непонятно: «…Кожу на лице Воланда как будто навеки сжег загар»?..
Мастер Экхарт.
1329–1929. Ровно через 600 лет «заслужил покой» другой мастер, затравленный другой инквизицией — человек, написавший роман о Голгофе. Но этот человек — литературный персонаж, придуманный третьим мастером. И этот третий тоже чудом избегнул смерти, чтобы написать о втором — и умереть.
«Как причудливо тасуется колода!..»
Булгаков хорошо знал Волошина и гостил у него в Коктебеле. В начале века «Духовные проповеди» Мастера Экхарта перевела и снабдила замечательным предисловием… Маргарита Сабашникова, первая жена Максимилиана Волошина!
Максимилиан и Маргарита?
Четвертый Мастер…
Пятый отразится спустя 45 лет — в «Хромой судьбе».
…Нечто подобное испытываешь в детстве, ставя друг против друга два зеркала — и тонешь в зеленой
Мастер и зеркало. И — Ян ван Эйк, средневековый мастер иллюзий, запечатлевший отраженный в нарисованном зеркале профиль Булгакова…
«Око, которым я вижу Бога — то же самое око, которым Бог зрит меня. Мое око и Божье око — это одно, и мы едины, и мудрость, и любовь едина» — учил Мастер Экхарт.
Он заглянул в Великую Бездонность — и увидел… себя. Вселенная — сферическое зеркало! Мы замкнули круг: маленький зеркальный самолетик Бартини вспыхнул звездочкой и погас. Предчувствие догадки…
— Самолетик?.. — наморщил лоб ехидный Скептик. — Признаться, я уже с трудом припоминаю — с чего мы, собственно, начали… Разве был какой-то самолетик?
