двери, обычно закрытой и даже заколочен ной, открыла ее и через ту самую каморку, где отсиживался дядя Бер лиоза, вышла на переднюю лестницу и стала подниматься по ней. Одновременно с этим по черному ходу стало подниматься еще пять человек.
В это время Коровьев и Азазелло сидели в столовой ювелиршиной квартиры, доканчивая завтрак. Воланд, по своему обыкнове нию, находился в спальне, а кот и Гелла – неизвестно где. Но судя по грохоту кастрюль, доносившемуся из кухни, можно было допустить, что Бегемот развлекался там, валяя дурака по обыкновению.
– А что это за шаги такие внизу на лестнице? – спросил Коровь ев, поигрывая ложечкой в чашке с черным кофе.
– А это нас арестовывать идут, – ответил Азазелло и выпил конь яку. Он не любил кофе.
– А?.. Ну-ну, – отозвался Коровьев.
Идущие тем временем были уже на площадке третьего этажа. Там двое возились с ключами возле парового отопления. Шедшие обме нялись с водопроводчиками выразительными взглядами.
– Все, кажется, дома, – шепнул один из водопроводчиков, посту кивая молоточком по трубе.
Тогда шедший впереди откровенно вынул маузер из-за пазухи гим настерки, а шедший рядом с ним – отмычки.
Вообще, шедшие были снаряжены очень хорошо. У двух из них в карманах были тонкие, легко развертывающиеся сети (на предмет кота), у одного аркан, еще у одного под пальто марлевые маски и ам пулы с хлороформом. У всех, кроме этого, маузеры.
Вслед за человеком, вынувшим маузер, и другими с отмычками поднимался следователь и другие, а замыкал шествие знаменитый гипнотизер Фаррах-Адэ, человек с золотыми зубами и горящими экс татическими глазами. Он был бледен и, видимо, волновался. Все ос тальные шли без всякого волнения, стараясь не стучать и молча.
Поднимаясь из третьего в четвертый этаж, Фаррах вынул из кар мана зеленую стеклянную палочку, поднял ее вертикально перед со бою, возвел взор сквозь пролет лестницы вверх. Цель его заключа лась в том, чтобы загипнотизировать жильцов квартиры № 50 и ли шить их возможности сопротивляться. Немножко задержались на площадке, чтобы Фаррах успел сосредоточиться. Затем он отступил, а вооруженные устремились к дверям. Двери открыли в две секунды, и все один за другим вбежали в переднюю, а затем рассыпались по всей квартире. Хлопнувшие где-то двери показали, что вошла и груп па с черного хода через кухню.
На этот раз удача была налицо. Ни в одной из комнат никого не оказалось, как не было никого ни в ванной, ни в кухне, ни в уборной, но зато в гостиной на каминной полке, рядом с разбитыми часами, сидел громадный черный кот. Он держал в лапах примус.
В молчании вошедшие созерцали кота в течение нескольких се кунд.
– Не шалю, никого не трогаю, починяю примус, – недружелюб но насупившись, сказал кот, – и еще предупреждаю, что кот непри косновенное животное.
– Да, неприкосновенное, но тем не менее, дорогой говорящий кот… – начал кто-то.
– Живым, – шепнул кто-то.
Взвилась шелковая сеть, и бросающий ее промахнулся. Захвачен ные сетью часы с громом и звоном рухнули на пол.
– Ремиз! – крикнул кот, еще громче вскричал: – Ура! – и выхва тил, отставив примус, из-за спины браунинг. Он мигом навел его на первого стоящего, но в этот момент в руке у того полыхнуло огнем, и вместе с выстрелом кот шлепнулся вниз головой с каминной полки наземь, уронив браунинг и сбросив примус.
– Все кончено, – слабым голосом сказал кот и томно раскинулся в кровавой луже, – отойдите от меня на секунду, дайте мне попро щаться с землей. О, мой друг Азазелло! – сказал кот, истекая кро вью. – Где ты? – тут кот зарыдал. – Ты не пришел мне на помощь… Завещаю тебе мой браунинг… – тут кот прижал к груди примус.
– Сеть, сеть, – беспокойно шепнул кто-то… Шевельнулись… Сеть зацепилась у кого-то в кармане, не полезла. Тот побледнел…
– Единственно, что может спасти смертельно раненного кота, – заговорил кот, – это глоток бензина. – И не успели присутствующие мигнуть, как кот приложился к круглому отверстию примуса и на пился бензина. Тотчас перестала струиться кровь из-под верхней ле вой лопатки кота. Он вскочил живой и бодрый, ухватив примус под мышку, сиганул с ним на камин, оттуда полез, раздирая обои, по сте не и через секунду оказался высоко в тылу вошедших сидящим на ме таллическом карнизе.
Жульнически выздоровевший кот поместился высоко на карнизе и примус поставил на него. Пришедшие метнулись. Но они были ре шительны и сообразительны. Вмиг руки вцепились в гардину и со рвали ее вместе с карнизом, солнце хлынуло в затененную комнату. Но ни кот, ни примус не свалились вниз. Каким-то чудом кот ухит рился не расстаться с примусом, махнуть по воздуху и перескочить на люстру, висящую в центре комнаты.
– Стремянку! – крикнули внизу. – Сеть!
Стекляшки посыпались вниз на пришедших.
– Вызываю на дуэль! – проорал кот, пролетая над головами на качающейся люстре, и опять в лапах у него оказался браунинг. Он прицелился и, летая над головами, как маятник, открыл по ним стрельбу.
Вмиг квартира загремела. Полетели хрустальные осколки из люс тры, треснуло зеркало в камине, взвилась из штукатурки пыль, звез дами покрылись стекла в окнах, из простреленного примуса начало брызгать бензином. Теперь уже не могло быть и речи о том, чтобы взять кота живым, и пришедшие бешено били из маузеров в наглую морду летающему коту, в живот, в грудь, в спину.
Грохот стрельбы из квартиры вызвал сумятицу на асфальте во дворе. Люди кинулись бежать в подворотню и в подъезды.
Но стрельба длилась недолго и сама собою стала затихать. Дело в том, что стало ясно, что ни коту, ни пришедшим она не причиняет никакого вреда. Никто не оказался не только убит, но даже ранен, и кот остался совершенно невредим. Один из пришедших, чтобы проверить это, приложился и обстрелял кота накрест в лапы задние и передние и в заключение в голову. Кот в ответ, сменив обойму, вы пустил ее в стрелявшего, и ни на кого ни малейшего впечатления это не произвело. Кот покачивался на люстре, дуя зачем-то в дуло брау нинга и плюя себе на лапу. У стоящих внизу в молчании пришедших лица изменились. Вся их задача заключалась лишь в том, чтобы скрыть свое совершенно законное недоумение: это был единствен ный, пожалуй, в истории человечества случай, когда стрельба оказы валась совершенно недействительной. Ни в одной гимнастерке не было дырочки, ни на ком ни единой царапинки. Можно было, ко нечно, допустить, что браунинг кота какой-нибудь игрушечный, но о маузерах пришедших этого уж никак нельзя было сказать, и, ко нечно, ясно стало, что первая рана кота была не чем иным, как фоку сом и свинским притворством, равно как и питье бензину.
Сделали еще одну попытку добыть кота. Швырнули аркан, заце пились за одну из ветвей, дернули и сорвали ее. Удар ее потряс, каза лось, весь корпус дома, но толку от этого не получилось. Присутству ющих обдало осколками, и двум поранило руки, а кот перелетел по воздуху и уселся высоко под потолком на карнизе каминного в золо той раме зеркала. Можно было не спешить. Кот никуда не собирался удирать, а, наоборот, сидя на зеркале, повел речь.
– Я протестую, – заговорил он сурово, – против такого обраще ния со мной…
Но тут раздался тяжелый низкий голос неизвестно откуда:
– Что происходит в квартире?
Другой голос, гнусавый и неприятный, отозвался:
– Ну, конечно, Бегемот…
И третий, дребезжащий:
– Мессир! Суббота, солнце склоняется… Нам пора.
Тут кот размахнулся браунингом и швырнул его в окно, и оба стек ла обрушились в нем.
– До свидания, – сказал кот и плеснул вниз бензином, и этот бен зин сам собой вспыхнул, взбросив жаркую волну до самого потолка.
Загорелось как-то необыкновенно и сильно. Сейчас же задыми лись обои, вспыхнула сорванная гардина на полу, начали тлеть рамы в разбитом окне. Кот спружинился, перемахнул с карниза зеркала на подоконник и скрылся вместе со своим примусом. Снаружи раздались выстрелы. Человек, сидящий на железной противопожарной лестнице, уходящей на крышу, на уровне окон ювелирши, обстрелял кота, когда тот перелетел с подоконника на подоконник, а оттуда к водосточной угловой трубе дома, построенного покоем.
На крыше так же безрезультатно в него стреляла охрана у дымо хода. Кот смылся в заходящем солнце, заливавшем город.
В квартире в это время вспыхнул паркет под ногами, и в пламени, на том месте, где валялся кот, симулируя тяжкое ранение, из воздуха сгустился труп барона Майгеля с задранным кверху подбородком, со стеклянными глазами.
Вытащить его уже не было возможности. Прыгая по горящим шашкам паркета, хлопая ладонями по дымящимся гимнастеркам, бывшие в гостиной выбежали в кабинет, оттуда в переднюю.
Те, что были в столовой и спальне, спаслись через коридор. Ктото успел набрать номер пожарной части в передней, коротко крик нул:
– Садовая, 302-бис!
Гостиная горела, дым, пламя выбивало в кабинет и переднюю. Из разбитого окна повалил дым.
Во дворе и в квартирах слышались отчаянные человеческие во пли:
– Пожар! Горим!
В пламени из столовой в гостиную прошли к окну трое мужчин, первый – рослый, темный, в плаще, второй – клетчатый, третий – прихрамывающий, и одна нагая женщина. Они появились поочеред но на подоконнике, были обстреляны и растаяли в воздухе.
Воланд, нанявший у Никанора Ивановича квартиру в четверг, в субботу на закате покинул ее вместе со своей свитой.
Глава 27 ПОСЛЕДНИЕ ПОХОЖДЕНИЯ КОРОВЬЕВА И БЕГЕМОТА
Неизвестно, куда именно направились временные жильцы горящей квартиры № 50 и где они разделились, но известно, что у зеркаль ных дверей торгсина на углу
