убийцу Варраввана выпу стить на свободу. Это свое решение Синедрион и передал Пилату.
Реакция Пилата была ужасной. Воланд продолжал свой рассказ:
«Впервые в жизни… я видел, как надменный прокуратор [Пилат] не су мел… сдержать себя… [Он] резко двинул рукой… [и опроки]нул чашу с ор динарным вином. Вино] при этом расхле[сталось по полу, чаша разбилась] вдребезги и руки [Пилата обагрились]…
– Ага-а, – про[говорил]… Берлиоз, с велич[айшим] вниманием слу шавший] этот [рассказ].
– Да-с, – продол [жал]… незнакомец. – Я слышал, к[ак Пилат] прошипел:
– О, gens scele [ratissi]ma, taeterrima [gens!]* – Затем повернулся [лицом к] Иешуа и [сказал, гневно сверк]нув глазами:
– [Благодари т]вой язык, друг, а [не ужасного] человека председателя Синедриона] Иосифа Каиафу…»
Далее описывалась известная сцена вынесения Пилатом приговора Ие шуа. Воланд резюмировал это трагическое событие так:
«Таким образом, Пилат [вынес] себе ужасающий пр[иговор]…
– Я содрогнулся, – пр[одолжал незнакомец]… все покатилось…»
Далее Воланд поведал о Веронике, которая пыталась во время тяжкого шествия на Лысый Череп утереть лицо Христу, и о сапожнике, помогавшем Иисусу нести тяжелый крест, и о самой казни. То есть во второй главе первой редакции сконцентрированы все те события, которые впоследствии были «разнесены» автором по нескольким «историческим» главам. В более позд ние редакции романа не вошел ряд важных эпизодов главы (заседание Сине дриона, шествие Иисуса Христа на казнь и некоторые другие).
Глава третья имеет четкое название – «Доказательство инженера». В ней иностранец наконец представляется друзьям-писателям, назвав себя профес сором Вельяром Вельяровичем Воландом. Действует он по-прежнему в оди ночестве, без помощников. Выступая как дьявол-искуситель, он своими про вокационными выпадами против наивного Иванушки доводит последнего до состояния безумия, и тот разметает им же нарисованное на песке изображе ние Христа. Но Воланд тем самым испытывает не столько Иванушку, сколько Берлиоза, которого призывает остановить своего приятеля. Но Берлиоз, по нимая суть происходящего, уклоняет от вмешательства и позволяет Ивануш ке совершить роковой шаг. За что, собственно, и поплатился. Смерть Берли оза описана в деталях, с жуткими подробностями. Не мог Булгаков простить писательской «элите» полного духовного падения.
Четвертая и пятая главы в названии имели первым словом «Интерме дия…». В разметке глав – «Интермедия в…» (возможно, в «Шалаше» или в «Хижине»). Но для четвертой главы более подходит название «На вед[ьминой квартире]», которое дано автором в подзаголовке. В этой небольшой гла ве рассказывается о некоей поэтессе Степаниде Афанасьевне, которая все свое время делила «между ложем и телефоном» и разносила по Москве все возможные небылицы и сплетни. Именно она распространила весть о гибели Берлиоза и о сумасшествии Иванушки. Исследователи, очевидно справедли во, полагают, что Булгаков намечал «разместить» Воланда именно в квартире Степаниды Афанасьевны, поэтому и глава названа «На ведьминой квартире». Но затем творческий замысел писателя несколько изменился, в результате чего и сама глава бесследно исчезла.
Пятая же глава, которую условно можно назвать «Интермедия в Шалаше Грибоедова», по содержанию незначительно отличается от последующих ре дакций. Но в первой редакции совершенно иной финал главы. Дежурившие в больнице санитары заметили убегающего черного пуделя «в шесть аршин». Это был Иванушка Бездомный. Более подробно с содержанием этих двух глав * О племя греховнейшее, отвратительнейшее племя! (лат.) можно ознакомиться в «Литературном обозрении» (1991. № 5), где читате лям предложена попытка реконструкции этого текста, подготовленная М.О.Чудаковой.
Следующая, шестая глава «Марш фюнебров» («Марш похоронщиков») больше не встречается в других редакциях, хотя в ней рассказывается о доволь но значительном событии – похоронах Берлиоза. Бежавший из больницы Иванушка появляется на процессии в виде трубочиста, внеся в ее ряды дикую сумятицу. Затем, овладев повозкой и телом друга, он мчится по Москве, сея во круг ужас и панику. От такой езды покойник «вылез из гроба», и у очевидцев сложилось впечатление, что он «управляет колесницей». В конечном итоге ко лесница вместе с гробом сваливается с Крымского моста в Москва-реку, но Ива нушка упав до этого с козел чудом остается жив. В мозгу его смешивается реаль ная действительность и рассказанные Воландом события, из уст его то и дело выскакивают «мудреные» словечки: «Понтийский Пилат», «синедрион»… Как выяснится в других главах, Иванушку вновь водворяют в лечебницу.
Главы седьмая-десятая соответствуют будущим главам «Волшебные день ги», «Степа Лиходеев», «В кабинете Римского» и «Белая магия и ее разобла чение». Правда, от лица потусторонней силы по-прежнему выступает один Воланд, а герои имеют иные имена. Так, председателем жилищного товари щества является Никодим Гаврилыч Поротый; Варьете возглавляет Гарася Педулаев, его помощники – Цупилиоти и Нютон, а Воланд отрывает голову Осипу Григорьевичу Благовесту. Весьма примечательны и некоторые фразы. Так, Воланд именует Гарасю Педулаева «алмазнейшим», а когда тот, вытара щив глаза, не может сообразить, кто же все-таки перед ним, заявляет: «Я – Во ланд!.. Воланд я!..» Но неискушенный в литературе и мистике Гарася так и не может распознать своего собеседника. Кое-что он, видимо, начал сообра жать, когда вдруг оказался над крышей своего дома, а через мгновение очу тился во Владикавказе.
Весьма важное значение имеет глава одиннадцатая, которая, к сожалению, плохо прочитывается, поскольку многие листы в ней обрезаны под корешок. Видимо, это было сделано не автором, а в значительно более позднее время. Главный герой главы – некий специалист по демонологии Феся, плохо гово рящий по-русски, но владеющий имением в Подмосковье. После революции этот специалист многие годы читал лекции в Художественных мастерских до того момента, пока в одной из газетных статей не появилось сообщение о том, что Феся в бытность свою помещиком измывался над мужиками. Это сообщение Феся опроверг довольно убедительно, заявив, что русского мужи ка он в глаза ни разу не видел. Сохранился полностью отрывок конца главы. Приводим его ниже:
«…в Охотных рядах покупал капусты. В треухе. Но он не произвел на меня впечатления зверя.
Через некоторое время Феся развернул иллюстрированный журнал и уви дел своего знакомого мужика, правда, без треуха. Подпись под стариком бы ла такая: «Граф Лев Николаевич Толстой».
Феся был потрясен.
– Клянусь Мадонной, – заметил он, – Россия – необыкновенная страна! Графы в ней – вылитые мужики!
Таким образом, Феся не солгал».
К сожалению, этот многообещающий образ в последующих редакциях ро мана развития не получил. Правда, большая часть второй редакции была уничтожена автором, и поэтому мы не можем сказать, включалась в нее эта
глава или нет.
О следующих четырех заключительных главах редакции, почти полно стью сохранившихся, можно лишь сказать, что они не являются центральными и, возможно, потому остались нетронутыми. Именно эти главы публику ются в данном издании. Отметим лишь одну важную деталь: в главе тринадца той «Якобы деньги» в окружении Воланда появляются новые персонажи – рожа с вытекшим глазом и провалившимся носом, маленький человечишко в черном берете, рыжая голая девица, два кота… В главе пока лишь намеча лась их грандиозная деятельность в «красной столице».
С. 25…гражданин Поротый… – Он же Никанор Иванович Босой.
С. 28…троцкистских прокламаций самого омерзительного содержа ния. – Писатель иронизирует по поводу бушевавшей в ту пору «борьбы с троцкизмом», но заодно пользуется случаем еще раз нелестно высказаться в адрес некогда грозного пролетарского вождя.
С. 29. Второй кот оказался в странном месте… – Второй кот появляется и в следующей редакции романа. Видимо, писатель предполагал расширить свиту Воланда, включив в нее еще одного кота, но впоследствии от этого за мысла отказался.
…на коей были вышиты кресты, но только кверху ногами. – Перевер нутый крест – кощунственное отношение к распятию – символизирует ра дость лукавого.
…и нос вынужден был заткнуть… – На этом слове текст обрывается. Следующий лист оборван наполовину. Из сохранившегося текста можно по нять, что Воланд высказал свое неудовольствие по поводу несвежей осетри ны. Буфетчика же волновало другое – фальшивые деньги, он пытался выра зить свои претензии по этому поводу. В ответ послышался возглас Воланда: «Бегемот!» – и далее по тексту.
С. 33. Тут Суковский и Нютон… – Суковский – он же Библейский, Робинский, Близнецов, Римский. Нютон – он же Благовест, Внучата, Варенуха.
С. 34…отравил жизнь Осипу Григорьевичу… – В последующих редак циях в этой роли выступил конферансье Мелунчи, он же Мелузи, Чембукчи, Жорж Бенгальский. ..Аполлона Павловича выбросили… – В следующих редакциях – Арка дий Аполлонович Семплеяров.
Педулаев. – В следующих редакциях – Степа Лиходеев.
С. 36. «…черные скалы, вот мой покой…» – Близко к тексту романса Ф.Шуберта «Приют» на слова Релыытаба.
Копыто инженера
Если черновики романа, содержащиеся в первой тетради, принять за перво начальный его текст, то вторая тетрадь (или несколько тетрадей) является второй его редакцией. Отличие
