— Имею официальное разрешение на него, — ответил Олег.
— Ты?
— Да, я.
— Сопляк! Молокосос. Молод ещё, чтобы получать такие разрешения.
— А они что старше меня? — спросил Олег, кивнув на молодых милиционеров, у каждого из которых на боку был пистолет.
Куценко нечем было крыть. Он задал другой вопрос:
— Откуда у тебя звезда Героя Советского Союза? Кого ты грабишь, подлец!
— Я никого не грабил, товарищ полковник. А звезда эта — моя. Дали за Афганистан.
Куценко опешил. Несколько мгновений смотрел на Олега ничего не понимающими глазами. Спросил недоверчиво:
— Документы есть?
— Разумеется.
Олег достал из внутреннего кармана телогрейки другой целлофановый мешочек с документами на награды. Вынул красивые корочки, подал полковнику.
— Там где-то внутри их разрешение на пистолет.
Куценко внимательно просмотрел документы. Сверил с паспортом. Когда увидел разрешение на пистолет, метнул грозный взгляд на дежурного капитана милиции.
— Виноват, товарищ полковник, — промямлил дежурный. — Мы были так удивлены и ошарашены, что я забыл обыскать его.
— Не обыскивать надо было, а спросить вот эти документы, — Куценко поднял над головой корочки и потряс ими. Потом вернул их вместе с паспортом владельцу. — Где пистолет?
— Вот, пожалуйста. — Капитан услужливо подал «браунинг».
Куценко подержал его в ладони. Повертел, разглядывая, и положил в чемодан Олегу.
— Откуда он у вас? Мы ведь таких не выдаём.
— Трофейный. Подарок командира полка за проведённую операцию.
Куценко повернулся к дежурному. Тот совсем оробел:
— Виноват, товарищ полковник. Ну кто бы мог подумать? Не похож он совсем на героя-то.
Полковник, пожиная плоды своего стиля работы, поехал домой досыпать.
Олег первой электричкой выехал из Иркутска. Добравшись до Усолья, расспросил у встречного мужика дорогу на Новопашино. Тот рассказал, но посоветовал подождать автобус, который должен был вечером идти туда. Олег не послушался и решил добираться пешком, надеясь к вечеру быть на месте.
За городом идти было труднее. Снег ещё лежал на полях, ослепительно блестел на солнце и резал глаза. На дороге была непролазная грязь, большими кусками налипала на сапоги. Вскоре Олегу стало жарко. Он распахнул телогрейку и снял шапку. Возле дороги нашёл проталину с желтеющей прошлогодней травой и присел на неё отдохнуть и перекусить. Пожалел о том, что не послушался мужика. Достал из чемодана белый хлеб, сыр и бутылку напитка. Откупорил складным ножом бутылку и стал есть, наблюдая за стайкой воробьёв и синиц, которые шныряли по дороге, изредка перелетая с места на место. Закусив, бросил бутылку в канаву и отряхнул с себя крошки. Идти по такой грязи не хотелось, ворачиваться обратно в город тоже не хотелось, а сидеть и ждать было и того хуже. Олег поднялся, забросил на плечо чемодан и пошёл дальше, огибая лужи и стараясь идти по кромке дороги, где был затвердевший снег. Он прошёл с километр и вдруг услышал сзади гул автомобиля, обернулся и увидел догонявший его грузовик. «Вот, наконец-то и невезучему повезло», — с радостью подумал Олег и стал ждать машину. Старый разбитый грузовик марки ЗИЛ, в кузове которого был привязан вострик для сена, скрипел и взвывал, переваливаясь на ухабах. В кабине сидело трое. Когда грузовик почти поравнялся, Олег поднял руку. Но шофёр как будто не заметил и проехал мимо. Метров через десять он притормозил и медленно стал переезжать лужу. Олег в несколько прыжков догнал машину, и, забросив сзади в кузов чемодан, стал запрыгивать сам. В этот момент машина остановилась, и шофёр высунувшись из кабины крикнул:
— Куда прёшь?
Олег, уже успел закинуть одну ногу за борт и сидел верхом. Слегка оторопел и молча глядел на толстую небритую физиономию.
— Слазь! — крикнул шофёр.
— Жалко что ли? Добрось до Новопашино, — сказал Олег, оставаясь все в той же позе. — Я заплачу.
— Я те сейчас заплачу, — сказал шофёр и хотел вылезти из кабины, но Олег соскочил с борта, вновь поднял чемодан на плечо и пошёл.
Машина скрылась за косогором. Поднимаясь на косогор вслед за нею, Олег вдруг услышал истошный детский крик: «Не бей! Не надо, не бей. Конь сам вывезет! Не бей! А-а-а!» Олег, встревожившись, поторопился и, взойдя на вершину косогора, увидел машину, обогнавшую его и серую лошадь, запряжённую в сани с дровами. Шофёр бил верёвкой лошадь, которая, свернув с дороги в сугроб, увязла и. из последних сил дёргала воз, преградивший путь машине. Возле шофёра бегал мальчик лет десяти, кричал и плакал, упрашивая шофёра не бить коня. Олег быстро спустился вниз, и сердце его сжалось, когда он увидел вблизи истязаемую лошадь. Серый костлявый мерин, дёргая воз, храпел, вздыхал, тяжело поводя боками; ноги мерина, увязнув по колено в снегу, дрожали от напряжения и подсекались, а шофёр все хлестал и хлестал. Олег уже хотел заступиться за лошадь, и тут увидел человека в синей телогрейке, в шляпе и с охапкой прутьев, бежавшего по дороге. Это был хозяин воза и отец мальчика. Он отстал, ломая прутья на метлу, и теперь спешил на помощь. Мужчина подбежал к шофёру и, вырвав у него верёвку, отбросил её в снег.
— Отойди, сволочь! — крикнул шофёр и толкнул его в плечо.
— Не толкай! Сам сволочь, — ответил человек в шляпе, тоже повысив голос.
Шофёр двинул кулаком, но мужчина отбил удар в сторону и тот сам чуть не упал.
— Ах ты так! — сказал шофёр, отойдя на два шага, и стал снимать с себя полушубок. Человек в шляпе отошёл с дороги, бросил прутья и стоял в снегу, наблюдая за ним. В это время из кабины вылезли ещё двое. Один был грузный, горбоносый и кривой на левый глаз мужик, другой — подросток. Олег взглянул на их лица, подумал, что вся эта троица — плуты и воры, ехали куда-то воровать солому или сено. Шофёр, сбросив с себя полушубок, ринулся в атаку, но тут же получил удар в скулу и свалился в снег. Подросток сжал кулаки и тоже хотел ввязаться в дело.
— Стоп, — сказал кривой, преграждая ему путь широкой, как лопата, ладонью.
Подросток вскинул на него лихорадочно блестевшие глазёнки и выпалил:
— Дай, я ему кишки выпущу!
— Две собаки дерутся, третья — не лезь, — ответил кривой, внушительно поводя горбатым носом.
Шофёр поднялся и по-бычьи уставился на соперника.
— Убью — прохрипел он, выплёвывая в снег желтовато-бурый ошмёток слюны, и снова ринулся вперёд.
В этот миг Олегу показалось до тошноты отвратительным его посиневшее от злобы лицо. Его злоба передалась сопернику, который, судя по всему, был искушён в рукопашных схватках. Разъярённый, он сунул шофёру кулаком поддых и резко ударил по загривку. Шофёр хрюкнул и, скорчившись и оскалив зубы, опять свалился на бок. Те двое, видя что дело завернулось не на шутку и что дорожный так, пожалуй, забьёт их товарища, стали заходить с боков. Мужик ловким движением скинул с себя телогрейку и шляпу, обнажив лысину. Исподлобья поглядывая на противников и тяжело дыша, стал в позу готовности к кулачному бою. Кривой усмехнулся, сказал «лысый…» и ещё одно слово, дюже нецензурное, и, прищурив единственный глаз, стал подходить. Подойдя почти вплотную, он остановился, ожидая, когда тот первый нападёт. Но тот тоже стоял и ждал. С визгом и грубым матом подбежал шофёр, сзади подлетел подросток, и пошла потасовка. Лысый наносил удары стремительно и сильно. Его тоже били увесисто. Когда его стали пинать, он пнул шофёра по ноге ниже коленки так, что тот охнул и присел, обхватив ногу руками. За минуту снег вокруг на площади в добрую сотку был перепахан сапогами и забрызган кровью. А мальчик тем временем со слезами и мольбой понукал коня, чтобы вытянул воз на дорогу. Олег сначала растерялся, но, взглянув на мальчика, вспомнил, что причина всего — воз, и побежал к лошади, схватился обеими руками за оглоблю и стал помогать изо всех сил. Он не видел, как покинул поле боя хозяин воза, как убегал с мальчиком по дороге. Не заметил кривого, который подбежал к коню с другого боку и стал бить его палкой. Озверевший
