мужик, видимо, уже ничего не соображал или не видел — его единственный глаз заплыл синяком. Олег выхватил у него палку и бросил в снег. Хотел было снова взяться за оглоблю и помочь коню, но свирепый мужик ринулся на него. Олег после драки в казарме второй раз испытал силу своего удара. Кривой упал на спину и покатился по дороге, как бревно. Вскочив, он кликнул на помощь своих друзей. Олег в миг почувствовал, что устал и пожалел, что растратил напрасно силы, помогая лошади. Однако бежать, как это сделал хозяин воза, не собирался. Решил биться до конца: будь что будет. Отвесив по хорошей оплеухе шофёру и подростку, — по такой оплеухе, что шофёр, упав на кромку дороги, расцарапал себе лицо, а подросток, кувыркнувшись, запахался с головой в сугроб, — Олег сам упал от удара кривого в снег на живот и не успел подняться, как получил новый страшный удар и опять упал. Его пинали в бока, по ногам, в голову, и он, каждый раз падая, пытался подняться. Потом шофёр пошёл, прихрамывая к машине и принёс массивные. цепи, которые одевают на колёса автомобилей в дождливую погоду на плохих дорогах. Он стал хлестать Олега этими цепями по спине и по голове. Олег вскрикивал и вздрагивал всем телом, и покуда мог шевелить руками и ногами, все пытался подняться. Чувствуя, что сил больше нет, он прижался к земле, втягивая голову в плечи и закрывая её руками. Кривой сказал властно шофёру:
— Хватит!
— На, стерва, — прохрипел в ответ шофёр и ещё раз ударил Олега по плечу.
Все трое, отхаркиваясь и утирая расквашенные носы и губы, пошли к саням, побросали дрова в сугроб, оттащили сани в сторону и пошли к машине. Они сели в кабину и поехали. Олег, собравшись с последними силами, поднял голову и посмотрел им в след. Во всём теле, казалось, не было живого места, все ломило и жгло от боли. Он опустил отяжелевшую, как свинец, голову и потерял сознание…
Он пришёл в себя, когда какие-то женщины в белых халатах и мужик в кожаной шапке снимали его с телеги и клали на носилки. Мужик этот был проезжий колхозник, который подобрал его на дороге и привёз в Усольскую больницу.
— Проснулся, — сказал колхозник. — Разукрасили тебя, братец, крепко. Надо бы лучше, да некуда. Кто ж так, а? Чемодан-то этот твой, наверно?
Олег ничего не ответил и, со стоном поворачивая голову то вправо, то влево, соображал, куда его занесла судьба теперь.
IX
В больнице Осинцев пролежал почти месяц. Первые дни все тело, перевязанное толстыми слоями бинтов, горело, как в огне. Движения усиливали боль, и он сильно страдал, клянясь, что так этого не оставит. Шофёра легко можно найти по приметам грузовика, а вот как найти кривого? Олег думал, что не вмешался бы он, шофёр не полез бы драться, а подросток — и подавно. Но этот третий не выходил у него из головы и именно ему хотелось отомстить. Был единственный способ найти его — обратиться в милицию. Но это значило завести уголовное дело, которое повлекло бы за собой допросы, экспертизы, очные ставки, суд, — словом, все, но только не то, чего хотелось Олегу. От мучительного желания отомстить и несбыточности этого желания ему становилось не по себе. Когда же приступы бешенства проходили, он впадал в меланхолию и задумывался над тем, что все в жизни с ним делается не случайно, а уж такая его судьба.
Лечила его хирург, пожилая женщина, на вид очень строгая. Лечила хорошо, применяя разные средства медицины и внимательно прослеживая течение болезни не только на теле, но и в душе его. Она говорила ему, что не стоит так волноваться и что это вредит лечению; что винить кого-то особенно нельзя, осторожно намекала, не зная сути дела, что в подобных случаях потерпевшие сами во многом виноваты.
— Зачем лезть на рожон? — говорила она. — Никогда не надо связываться с незнакомыми людьми. Ушёл бы потихоньку от греха, и был бы цел и здоров.
— Где мой чемодан? — спросил Олег.
— В моём кабинете ваш чемодан, — ответила старшая медсестра. — Не волнуйтесь. Никто его не утащит.
Через неделю боли прекратились, синяки стали исчезать, а на месте рваных ран образовались коросты, которые постепенно отваливались, оставляя розово-белые отметины. На душе немного полегчало, и Олег благодарен был себе за то, что закрывал тогда лицо руками, и оно теперь стало уже совсем чистое.
— Ну вот, дело пошло на поправку, — сказала однажды хирург на очередном обходе, осматривая его. — До свадьбы все заживёт.
Когда Олег почувствовал себя совсем хорошо, но ещё носил повязки, подружился с соседом по койке, школьником, который болел полиартритом. Он учился в десятом классе, и чтобы не отстать, занимался в больнице самостоятельно. Ему трудно давалась математика. Олег же неплохо разбирался в математике и теперь, повторив по учебникам некоторые разделы, с удовольствием помогал школьнику. «Ага! Бином Ньютона? Старый знакомый», — приговаривал он, усевшись с задачником на постели и скрестив ноги по- турецки. Наиболее трудные задачи по логарифмам и по геометрии с применением тригонометрии Олег сначала решал сам. Если же и ему какая-нибудь сразу не давалась, он, увлёкшись, сидел с тетрадкой в руках, пока не находил правильного решения. Когда же наконец трудная задача доводилась до конца, он ликовал. Перебравшись в восторженном состоянии на койку к соседу, разъяснял ему задачу. От нечего делать Олег решал все задачи подряд, какие были в задачниках, и время шло незаметно.
— Смотри-ка, зарылся в книги как студент перед экзаменами, — сказала однажды медсестра, иронически усмехнувшись и подавая Олегу градусник.
— А в самом деле, — сказал подопечный, приподнявшись на постели на локоть, — почему ты в институте не учишься?
— А я учусь, — ответил Олег.
— Ага, учишься. А сам тут.
— А я взял академический отпуск.
— Зачем?
— Вишь, болею. Ну, ладно. Где тут теорема объёма шара? Ах, вот она!
Олег брал в руки карандаш и с глубокомысленным выражением начинал писать, бормоча что-то себе под нос. Сосед разочарованно ложился на спину, а медсестра, молоденькая и маленькая, как подросток, пожимала плечами и уходила.
Наступил долгожданный день выписки. Олег переоделся в своё кем-то заботливо выстиранное и вычищенное. Взял у старшей медсестры свой чемодан, в который, к счастью, никто не заглянул. А то было бы тут шороху. Олег поблагодарил хирурга и всех медиков за помощь. Хирург хотела выписать ему какого-то лекарства, успокаивающего нервную систему.
— Не надо, — сказал Олег. — Я чувствую себя хорошо.
Он попрощался и вышел.
В коридоре у самого выхода из больницы стояла медсестра. Олег подошёл к ней и остановился.
— Вот я и вылечился, — сказал он. — Теперь могу ехать дальше. Спасибо за все.
— А куда ты едешь? — спросила Она.
— К брату, в Новопашино. Буду там работать в комбинате. Ведь у меня по дороге туда произошло это самое…
— Знаю.
— Вот такая штука-то, — произнёс Олег, потупив голову.
— Ну что ж, счастливого пути.
— До свидания.
Олег взялся за ручку двери и вдруг услышал вслед:
— Когда будешь в Усолье, заходи.
Он обернулся.
— Спасибо, зайду. До свидания. — Счастливо.
Дверь за ним закрылась, и он, прежде чем сойти с крыльца, посмотрел на окна больницы. Он понимал, что понравился этой девушке, что она неспроста стояла сейчас у выхода, но считал это маловажным. Он чувствовал, что что-то с ним здесь произошло другое, более важное, что именно, понял потом, когда приехал в Новопашино.
X
