– Ладно, ладно, простите, – поднял руки Павел. – Кто нам может помочь с этой потусторонней «бабушкой» встретиться?
– Хороший шаман нужен, – насупился Герка. – Настоящий.
– А… есть такие? – недоверчиво спросил Павел.
– Есть. Были, во всяком случае. Вы вот что… Сгоняйте-ка в Кулозеро, в тамошний краеведческий музей. Там заведующей работает очень интересная женщина – Евгения Владимировна Исакова. Она – наполовину саамка и занималась коренным населением Кольского полуострова профессионально. История, быт, культура, религия… Лучше нее вряд ли кто владеет этим вопросом. Если что, можете сослаться на меня, привет передайте. Мы с ней в прекрасных отношениях… Нет, не в тех, что ты подумал, – сердито зыркнул на Павла Герка. – Она мне в мамы годится. К сожалению. – Он подмигнул, улыбнулся и замахнулся на парня с девушкой костылем: – Дуйте быстрей! И чтобы завтра пришли ко мне в полном половом соответствии!
– О половом соответствии недельки через три думать будете, Георгий Валентинович, – грозно загремела непонятно откуда вынырнувшая медсестра Люсенька. – А прошло уже четыре с половиной минуты, между прочим! Так что, больной, полторы минуты будете мне должны.
– Не успеть… – буркнул под нос Герка, но Люсенька услышала.
– Ничего, – злорадно усмехнулась она. – Я копить буду. Все равно, раньше трех недель не понадобится. Зато потом вы получите море положительных эмоций и быстро пойдете на поправку.
– Положительные эмоции, – совсем погрустнел Коготков, – это эмоции, которые возникают, если на все положить.
– Почти это я как раз и имела в виду, – многозначительно улыбнулась медсестра, и Герка погрустнел еще больше.
Полина, усевшись в машину, подмигнула Павлу:
– А он мне и правда понравился!..
– Совет да любовь! – огрызнулся тот, на что Полина неожиданно рассмеялась.
– Ты такой смешной сейчас, – сказала она. – Нахохленный, как воробей. Неужели я всегда так выгляжу, когда злюсь?
– С чего ты взяла, что я злюсь? – пробормотал Павел, который действительно злился. На самого себя, в очередной раз.
– Потому что радость выражают несколько иначе.
– А чему я должен радоваться?! – вспылил Павел.
– Ну, хотя бы тому, что ты жив-здоров, в отличие от того же Георгия, – терпеливо стала перечислять Полина, – тому, что лето на дворе, солнышко вон светит, птички поют. Тому, что крыша над головой есть, – постучала она в потолок автомобиля, – что сыт, обут и одет. Многие и этого лишены.
– Зато собственного тела еще никто не лишался при жизни, – продолжал бурчать Павел.
– Ну, подумаешь... – неопределенно пожала плечами «девушка». И едва слышно добавила: – Есть ведь и плюсы в том, что случилось...
– Плюсы?!
– Ну, да. Хотя бы тот, что мы встретились... Или ты так не считаешь? – Полина так посмотрела на Павла, что тот лишь невразумительно хрюкнул в ответ и в который уж раз за день почувствовал, как лицо его заливает краска.
– Ладно, проехали, – усмехнулась Полина, поворачивая ключ в замке зажигания. – И поехали.
Но когда машина вырулила со стоянки, «девушка», не поворачивая головы, спросила:
– А у тебя есть кто-нибудь?
– В каком смысле? – продолжал хмуриться Павел.
– Не притворяйся, что не понял.
– Тогда нет.
– А... был?.. – искоса глянула на Павла Полина и вновь устремила взгляд на дорогу.
– Был, – наконец-то улыбнулся тот. – Степан Степаныч.
Полина поперхнулась, закашлялась и чуть не съехала с полосы.
– Эй, осторожней! – воскликнул Павел.
– Это ты осторожней, – буркнула Полина. – Я же серьезно спросила.
– Я тоже серьезно ответил. Степан Степаныч – это кот. Здоровенный такой котяра, важный. Сбежал, паразит. В марте. До сих пор жалко.
– Да, жалко, - вздохнула «девушка». – И все равно ты от ответа увиливаешь.
– Ну, была, была!.. – выпалил Павел. – Да сплыла...
– Что, тоже сбежала? – усмехнулась Полина. – В марте?..
– В сентябре. Позапрошлом.
– Ого! – присвистнула Полина. – И что, вот так, почти два года, один?
– Один, – пожал плечами и отвернулся к окну Павел. – Точнее, с мамой.
– А где она?
– К счастью, в отпуске.
– Почему «к счастью»?
– Ну, представь, заявился бы сынуля домой...
– Да уж, – согласилась Полина.
– А у тебя? – неожиданно для себя спросил Павел и осознал вдруг, что даже перестал дышать, ожидая ответ.
– А мои не здесь живут. На пенсию вышли – и укатили в Осташков. Раньше желающим пенсионерам квартиры выделяли, была такая льгота для северян в советские времена. Мои папа с мамой, когда работали, все мечтали уехать куда-нибудь в среднюю полосу на старости. А на пенсию вышли три года назад, когда уже льготы эти - тю-тю! Но мечта осталась. Хорошо, хоть что-то успели скопить, да квартиру на «однушку» вот поменяли, я настояла. Так что на жилье в средней полосе хватило. Впритык, конечно. Меня тоже с собой звали, но мне север милей. Во всяком случае, пока.
– Понятно, – сказал Павел и, поерзав, добавил: – Только ты тоже от ответа увиливаешь...
– Ну, а сам как думаешь? – сощурилась вдруг Полина, и в зеркале над лобовым стеклом Павел увидел, как блеснули ехидным любопытством ее глаза.
– Вообще-то, думаю, что должен быть, – выпалил Павел то, что и впрямь думал.
– Вот и я так думаю, что должен, – хмыкнула «девушка». – Ан нет!..
– Что, и не было? – Павел попытался придать голосу как можно больше равнодушия. Получилось, видимо, плохо, потому что Полина коротко хихикнула и снова спросила:
– А сам как думаешь?
– Не могло не быть. В таком-то возрасте!.. – Сказал и смущенно прикусил язык. Но поздно...
– Ну, спасибо за комплимент, – кивнула Полина. – Так долго люди не живут, да?
– Да я же не это имел в виду! – стал оправдываться Павел.
– Ладно, я шучу, – стала серьезной «девушка». – А парень у меня был. Даже заявление подавать собирались. Но в последний момент он сказал: «Может, нам стоит получше проверить наши чувства?»
– И... что?..
– До сих пор проверяет где-то, – фыркнула Полина.
В Кулозеро они прибыли в третьем часу. Вообще-то насыщенный событиями день казался уже обоим бесконечным. Так что Павел, глянув на маленькие женские часики, даже потряс рукой и поднес к уху запястье. Часики тикали.
– Странно, – сказал он. – Я думал – уже вечер.
– А разве нет? – удивилась Полина, глуша мотор «девятки» возле желтого одноэтажного здания с синей вывеской «Кулозерский филиал областного краеведческого музея».
– Половина третьего! – гордо, словно это он, самолично, сотворил такой фокус со временем, провозгласил Павел.
– Ну и хорошо, – кивнула Полина. – Лишь бы музей в воскресенье работал.
