Китобоец никак не мог сблизиться со шхуной. Когда одно судно подбрасывало вверх, другое уходило вниз.
«Кажется, корейские рыбаки», — подумал Клементьев, следя за суетившимися на шхуне людьми. Одетые в легкие полотняные штаны и рубашки, они с надеждой следили за «Геннадием Невельским».
Клементьев видел их темные бронзовые лица. Он чувствовал себя обязанным спасти этих рыбаков — таков закон моряков. Продлись шторм еще три-четыре часа, и они пойдут ко дну.
Капитан выжидал удобный момент, и вот он наступил. Большая волна несла китобоец на шхуну, которая уже потеряла управление.
Расстояние между ними быстро сокращалось. Сейчас все зависело от точного глазомера.
Клементьев быстро повернул штурвал. Он удачно рассчитал расстояние и использовал минутное затишье. «Геннадий Невельской» ринулся к шхуне так стремительно, что Петер отшатнулся, ожидая, что суда столкнутся и, быть может, оба погибнут. Смертельная бледность залила его лицо. Матросы на палубе замерли. У всех похолодело на сердце. Но капитан быстро переложил штурвал, и суда оказались рядом, борт о борт.
— Прыгайте! — хрипло вырвалось у Клементьева, который понимал, что сейчас суда разойдутся. В его распоряжении было всего несколько секунд. Он сдерживал судно, как опытный наездник скакуна.
Георгий Георгиевич не слышал, как в тот же момент боцман крикнул корейским рыбакам:
— Прыгайте скорее, мать…
Соленое словцо сорвалось по привычке. Рыбаки не услышали голоса Ходова, но поняли его жесты, догадались, что надо делать. Шесть человек, один за другим перелетев узкую полосу бушующей воды, оказались в руках русских моряков. В ту же секунду волна ударила в корму китобойца, и Клементьев едва успел отвести его.
Суда разошлись. Клементьев ощутил легкую дрожь в коленях и руках. Рыбацкая шхуна заметно накренилась на левый борт. Клементьев вновь повел китобоец к корейскому судну. Надо было торопиться. Уже начинало смеркаться. Море становилось темным, еще более грозным, а небо опустилось до самых мачт. К капитану поднялся Ходов. Утершись рукавом, он прокричал:
— Рыбаки на пальцах показывают, что на шхуне еще семь человек! Поспешить надо, капитан! До темноты успеть! Шхуна вот-вот оверкиль[15] даст!
— Полный вперед! — приказал Клементьев.
Китобоец ринулся к погибавшей шхуне, острым носом разрезая гребень встречной волны.
— Год дэм! Черт возьми! — Дайльтон отшвырнул многостраничную «Сан-Франциско пост» и, убрав ноги со стола, нажал на кнопку звонка.
Тотчас бесшумно открылась дверь и на пороге вырос секретарь с блокнотом и карандашом в руках.
— Джилларда! Немедленно! — бросил Дайльтон. Он достал из ящика сигару, обрезал ее, но, не закурив, поднялся и заходил по кабинету.
В кабинет с озабоченным видом вошел советник. Дайльтон обрушился на него:
— Вы стареть стали, Уильям! Да, да, стареть!
Джиллард уже давно не видел своего шефа таким разъяренным. Что же случилось? Советник перебирал в памяти события последних месяцев. Кажется, все в порядке. Дайльтон благодаря его, Джилларда, усилиям приобрел акции многих иностранных китобойных компаний, даже самых солидных — норвежских и английских. Увеличился промысловый флот Дайльтона. Прибыли растут. Юному Дайльтону будет что наследовать, и Герберту надо не кричать на своего советника, а благодарить его… Или же Дайльтон узнал о его связи с японцами? При этой мысли Джиллард почувствовал, как по спине побежали струйки холодного пота.
Неужели Кисуке Хоаси выдал его? Зачем, для чего? Впрочем, от этих азиатов можно всего ожидать.
— Вы не памятник на площади. — Злой голос Дайльтона вернул советника к действительности. — Не торчите посреди кабинета. Читайте!
Дайльтон ткнул пальцем в газету, которую поднял с пола и бросил на стол.
— Читайте и объясните, как это могло произойти! Почему мы ничего не знаем? Почему вы не знаете?
Джиллард, с трудом скрывая дрожь в руках, достал очки, неторопливо протер их, чтобы успокоиться, и, наконец, склонился над газетой.
— Вот! — Палец Дайльтона с широким, крепким ногтем уперся в заголовок одного из телеграфных сообщений. — Любуйтесь! «Мировой рекорд русского китобоя»!
Уильяму стало легче. Зря он так волновался. Видимо, действительно стал стареть. Ну-ка, что это за рекорд русского китобоя? Неужели опять капитан Удача? Ясинский же сообщал, что Лигов ни на что не способен.
Советник поправил очки и стал читать. Газета писала: «Установлен новый мировой рекорд по дальним морским переходам. Вчера в Шанхай из норвежского города Христиании прибыл китобоец «Геннадий Невельской», принадлежащий лейтенанту русского военного флота в отставке господину Георгию Георгиевичу Клементьеву. Как любезно сообщил нашему корреспонденту один из членов команды гарпунер Ингвалл, китобоец построен на Нюландском заводе в Христиании. Длина его 84 фута[16], ширина 18 футов, водоизмещение 170 тонн, машина в 30 лошадиных сил, ход развивает до 9—10 миль в час. Корпус судна железный. Имеется двойной комплект всех запасных частей машины и два винта. Котел из специальной стали, приспособлен для топки углем и дровами. Машина снабжена новейшими приборами русского изобретателя инженера-механика П. И. Зотова. Пароход имеет необходимую парусность, два вельбота и плоскодонную шлюпку. Под парусами китобоец ходит со скоростью 7 миль в час. На судне установлена патентованная пушка. Из Христиании до Шанхая китобоец шел 65 ходовых и 12 якорных дней[17]. По скорости перехода это новый мировой рекорд. Китобоец строился под наблюдением самого господина Клементьева и имеет много новшеств в оборудовании. Район охоты гарпунеру точно не известен, но, по предположению, господин Клементьев намеревается продолжить предприятие капитана Удачи, с которым ведет переписку и который прислал ему на судно своего боцмана…» Джиллард неторопливо снял очки, аккуратно вложил в футляр и спрятал в карман.
— Ну? — нетерпеливо заговорил Дайльтон. — Что вы скажете?
— Очень неожиданно и странно. — Советник с озадаченным видом взглянул в глаза шефу. Тот фыркнул:
— Весьма глубокомысленный вывод!
— Я… — начал Джиллард, но Дайльтон оборвал его:
— Вы знаете, видно, столько же, сколько и я, поэтому молчите и слушайте, что нужно делать.
Дайльтон закурил сигару и вновь зашагал по кабинету. Эта привычка появилась недавно, когда доктор посоветовал ему больше двигаться. Советник опустился в кресло и следил за шефом.
— Русские вновь пытаются начать китобойный промысел на Тихом океане. Этого допустить нельзя. Иначе может случиться так, что нашим китобоям придется уйти из их вод. Сейчас и так ходим туда с большим риском! Русские начнут продавать сырье кому захотят и собьют цены. А я не хочу терять и одного цента. Слышите, ни одного цента!
Последние слова Дайльтон выкрикнул. Джиллард подумал, что сегодня шеф очень возбужден, и, чтобы его успокоить, предложил:
— Мы можем избавиться от… — он заглянул в газету, — …этого господина Клементьева. Стардсон…
— По сравнению с новым китобойцем шхуна Стардсона — тихоходный плавучий гроб, и при схватке не этот русский, а Стардсон отправится, на дно. Там дерево, здесь сталь. — Дайльтон остановился у стола и постучал пальцем по газете. — Понимаете, сталь! А ее можно только пробить хорошим снарядом или взорвать изнутри.
— Мы найдем человека… — осторожно сказал советник, но Дайльтон отмахнулся от него и тоном приказа проговорил:
