смерч, а потом наступила темнота, и сердце, мозг охватила сладкая усталость. Парамонов, уже не ощущая своего сущностного тела, стал оседать на пол.
Смерть лежащего в собственной квартире Парамонова почувствовала собака колли, жившая этажом ниже. Сначала к недоумению, а потом ужасу хозяев, она принялась утробно выть, задирая к потолку голову.
Хозяева, не выдержав этого воя, поднялись по лестнице и увидели, что дверь в квартиру, где помещался известный экстрасенс, распахнута, а в прихожей, подергивая по-птичьи руками, жена экстрасенса вызывает «скорую помощь», которая, как выяснилось через полчаса, оказалась бесполезной.
Николай Николаевич, приближаясь к дому экстрасенса Парамонова, пересекал маленький скверик, и вдруг со скамейки навстречу ему поднялся человек:
– Привет, биолог-эколог! Опять конгресс какой-нибудь? Куда торопишься-то?
– Да так, – замялся Николай Николаевич, сразу узнав того пассажира, с которым попал в опасное приключение. – К экстрасенсу одному.
Он произнес это и сразу пожалел. Неизвестно, как еще кончится их объяснение с Парамоновым. И свидетели тут были не нужны.
– К Парамонову, что ли? – рассмеялся попутчик. – Садись рядом, посидим лучше пяток минут. Ему сейчас не до тебя.
Чувствуя нелепость своего поведения, Николай Николаевич все же присел на газету, которой попутчик застелил грязноватую скамейку.
– Семья, дом, работа в порядке? Там, в Пскове, тебя не обидели?
– Да как сказать. Даже, пожалуй, слишком не обидели…
– Ты смотри, ты с ними не очень путайся. Их игры не для тебя…
– Я-то не путаюсь, да они потихоньку впутывают…
– Ну! – удивился попутчик. – Сказал дед бабке: дай прикурить, а она ему бороду подожгла. Мы так не договаривались.
В это время с ревом по улице промчалась «скорая помощь» и, резко тормознув, завернула к одному из ближних домов. Хлопнув металлической дверью, из «скорой» вышел врач с чемоданчиком и скрылся в подъезде.
– Смотри, как быстро! – удивился попутчик. – Так бы к живым приезжали.
– Вы тут тоже кого-то ждете? – решился спросить Николай Николаевич.
– Можно сказать, что уже не жду. Тебя вот повидал, и хорошо.
Минут через пять из того же подъезда снова вышел врач. Его провожала женщина, одетая по- домашнему. Согнутые в локтях, ее руки подрагивали, словно у птицы. Женщина пыталась в чем-то убедить врача, но тот не соглашался.
– Не уговаривайте, я не имею права. Умерших перевозит другая служба! – расслышал Николай Николаевич.
– Пожалуй, можно и вставать, – проговорил попутчик, легко поднимаясь и придерживая за руку Николая Николаевича, который тоже сразу вскочил, чтобы идти искать дом, а потом квартиру Парамонова. – Ты чего, не понял? Сдох этот твой экстрасенс. Окочурился. Так что возвращайся к супруге.
Николай не то чтобы не поверил попутчику, а решил убедиться лично. Он вошел в тот подъезд, откуда только что отъехала пустая «скорая», стал подниматься по лестнице и наткнулся на кучку тревожно переговаривавшихся людей. Все они были одеты по-домашнему.
– Вот так живешь-живешь и не знаешь, когда тебя настигнет, – переживала пожилая соседка. – Сгорел человек на работе.
Ее Николай Николаевич и спросил:
– Извините, мне в квартиру к доктору Парамонову. Я правильно иду?
– Не ходите туда, Парамонова уже больше нет, – посоветовала ему соседка.
Николай не догадывался, что его, как и всех входящих в тот вечер в подъезд, где жил экстрасенс, зафиксировала на пленку служба наружного наблюдения, поставленная Пиновской. В тот же вечер его идентифицировали с человеком, который уже отбывал наказание по статье 109 – «Неосторожное убийство». Поэтому поначалу он шел у следственной бригады едва ли не первым подозреваемым. Но, так как судебная экспертиза однозначно подтвердила ненасильственную смерть, а наличие каких-либо ядов, и тем более четыреххлористого углерода, начисто отрицала, Николая Горюнова решили оставить в покое.
– Взгляните! Такое ощущение, что у него внутри головы произошел взрыв! – удивленно делился патологоанатом с коллегами, обнаружив множественный разрыв сосудов головного мозга у тела, к ноге которого была привязана бирка «Парамонов».
Николай Николаевич возвращался домой на Рубинштейна с ощущением странного облегчения на душе.
– Коля, я так испугалась за тебя! – бросилась к мужу Вика, когда он вошел в квартиру. – Ты знаешь, да? Только что передали в новостях, что этот Парамонов умер. Представляешь? Я даже не знала, что подумать! Только молила Господа, лишь бы тебя там не было в это время!
– Ну что ты! При чем тут я?
Он обнял жену и вдруг почувствовал, что делает это легко, словно той пакостной сцены, свидетелем которой он стал сегодня, не было вовсе.
Она больше не спрашивала, а он не рассказывал. Ему и в самом деле рассказывать было не о чем.
Потом они позвонили к Димке на отделение и с удивлением узнали, что сына уже перевели из реанимации в простую палату.
– Они что, совсем уже?! – удивился Николай Николаевич.
– А вы уверены, – спросил дежурный врач, выслушав возмущенные вопросы Вики, – вы уверены, что у мальчика действительно был приступ астмы? У меня, например, такое чувство, что ребенок ваш совершенно здоров. И я так думаю, что я прав.
Вика положила трубку, села на табурет и странно улыбнулась. А потом пересказала этот разговор.
– Ну, знаешь, если такое случилось, то как раз вот это – и есть настоящее чудо! – проговорил Николай.
Прощание
Привычка постоянно включать модем, особенно по вечерам, работала и дома. Только в Питере приходилось соединяться через междугородный. Николай Николаевич набрал номер своего мурманского провайдера и получил электронное послание от приятеля из Ботанического института, который находился здесь же, в родном городе, на Петроградской. Приятель прислал свою половину статьи, а заодно сообщал кой-какие биологические новости, вычитанные из европейских журналов.
Одновременно с этим посланием ноутбук принял текст и от Левы.
«Милостивый государь Николай Николаевич!
В ближайшее время Вы должны получить новое предложение, которое окончательно определит Ваше положение в институте. Мы надеемся, что Вы отнесетесь к нему с пониманием. Со своей стороны мы не только рады за Вас, но и готовы обещать Вам всю возможную поддержку.
В связи с этим мы осмеливаемся просить Вас об одном маленьком одолжении. По своему новому статусу Вы войдете в комиссию, рассматривающую проекты, связанные с переработкой отходов реакторного топлива подводных лодок. Причем Ваш голос будет одним из решающих. Всего проектов представлено три. Мы надеемся, что второй номер вызовет благожелательное внимание членов комиссии.
С пожеланием многого,
Ваш Лев.
Патрон присоединяется к моим поздравлениям».
Николай Николаевич перечитал письмо дважды, особенно его первую половину. Что еще за «новый статус» в институте сулили ему эти ребята из Пскова? Никакого «нового статуса» он не желал, и вообще, лучше бы они оставили его в покое. Тем не менее если первое послание, от приятеля, он, естественно, сохранил, то это, псковское, выбросил из компьютерной памяти.
И все же оно так разволновало, что те мысли, которые он хотел вставить в одну из своих будущих статей, куда-то улетучились, и, сколько он ни напрягался, не мог их восстановить. Если поверить тому, что
