гранты он выиграл благодаря им, то тогда сам собой напрашивается вывод об их почти безграничном могуществе. Конечно, они работают не сами по себе, и вряд ли тот псковский смотрящий заправляет всей игрой. Просто они – частичка сети. И хотят за счет него эту сеть расширять. Но как тут правильно поступать ему, чтобы не промахнуться?
Так и не добившись ясного ответа, он вышел в прихожую, чтобы выключить модемный кабель и снова подсоединить телефон. Уже давно продавались всевозможные переходники, которые позволяли включать параллельно и то и другое, да жалко было денег.
Телефон зазвонил в то же мгновение, как его подключили:
– Николай Николаевич, дорогой мой, я уж решил, что ты в аэропорт выехал! – послышался голос директора. – Все у вас благополучно, американца в гостиницу доставил?
– Да, все нормально, Павел Григорьевич.
– У меня тоже все отлично. Был в отделе кадров, моим замом тебя утвердили, так что поздравляю, но тут возникла вот какая проблема…
Директор на секунду задумался, видимо желая поточнее выразиться, а Николай почувствовал что-то похожее на укол в сердце: пожалуй, псковские ребята предупреждали не зря.
– Проблема у нас с тобой вот какая, Николай Николаевич. Меня тут в Москве, и в Министерстве и в Академии, усиленно сватают на место Пояркова. Понимаешь? Я им, естественно, говорю, что институт оголять невозможно. Вот они за твою кандидатуру и зацепились. Молодой, энергичный, в курсе институтских проблем. Короче, Николай Николаевич, решили так: за месяц я тебя поднатаскаю, а дальше – принимай институт. Ты понял меня?
– Понять-то понял, Павел Григорьевич.
– Ну и что скажешь? Чего-то у тебя голос скучный. Ему генеральские погоны, а он в сторону смотрит…
– Не хочу я этого, Павел Григорьевич. Мне бы завлабом, чтоб никто не мешал работать…
– Так ты и работай, кто тебе будет мешать. Подберешь крепких замов из молодых ребят. Наладишь дело – и работай. Можешь, если надо, к Бэру на его Аляску слетать. Ну, не на год, конечно, а недели на две – сможешь.
– Павел Григорьевич, ну о чем вы говорите! Разве это – работа? Да и не люблю я руководить – сами знаете. Вот завлаб – другое дело, – повторил он и почувствовал, как внимание директора из доброжелательного превратилось в почти враждебное.
– Я тебя не понял, Горюнов, – проговорил директор чужим голосом. – Ты задний ход не давай. Я тебя сегодня всюду рекомендовал. Тут же длинная цепь людей, и мы все в смычке, ты не ребенок, чтобы… Договоримся так, я тебе сказал, ты дал предварительное согласие. Сегодня еще покумекаешь, а завтра я тебя найду. В Мурманск каким рейсом летишь?
– Дневным.
– Добро. Распоряжусь, чтоб встретили, и позвоню тебе на трубку. Все понял, Николай Николаевич? – И, не выслушав ответа, директор отсоединился.
– Коля, опять неприятности? – тревожно спросила Вика, которая прислушивалась к его разговору.
– Тут такие дела.
Он невольно улыбнулся, но улыбка его была одновременно и нервной и глуповатой.
– Меня утром утвердили замом по науке, а вечером – сватают на директора.
Он повторил именно это слово: «сватают», которое в разговоре с ним произнес сам Павел Григорьевич. Но все это прозвучало так, как будто бы он Вике стал рассказывать о том, что им предлагают садовый участок на Марсе или на Юпитере.
– Директора чего? – переспросила Вика. – Всего института? – В голосе ее послышался легкий ужас.
– Вот именно всего. И принадлежащих ему окрестностей.
– А как это возможно?
Вика смотрела на него как на полоумного. Еще чуть больше недели назад, в его прошлый приезд, они мечтали, что ему вернут лабораторию.
– Да так получается, – проговорил он с той же нервно-глупой улыбкой.
Не рассказывать же ей о псковских ребятах.
– Не знаю, Коля, что и сказать.
– Так вот и я не знаю…
Этот их разговор прервался новым телефонным звонком.
– Дошел до дома, все путем? – спросил голос, который Николай узнал теперь сразу.
– В общем, да.
– Науку-то двигаешь? Что ты там про псковитян травил?
– Если честно, понимаете, как-то уж очень они со мной… после Пскова.. Вот, директором предлагают стать… Института.
– Да ну, смотри как взлетел! – Человек на том конце явно иронизировал. – А чего? Не нравится, что ли, быть директором?
– Другому, может, и нравится, а мне – нет. Я свою работу люблю, собственную.
– Какой капризный! – произнес с той же иронией бывший попутчик.
– Вы-то как? Со здоровьем проблем нет? – Николай, конечно, имел в виду раненую руку.
– Здоровье у нас хорошее, сам видел. Царапины зарастают быстро, – ответил тот, по-прежнему чуть дурашливо. Но тут же сделался серьезным. – А насчет Пскова – я-то тебе помогал вполне бескорыстно, но, сам понимаешь, цепочка длинная, монастырей много, и в каждом – свои уставы. Если очень обидят, передай через жену. Так и скажи, передай для Алексея. А я недельки через две справлюсь, что и как.
В Пулково-2, построенном для зарубежных рейсов, в отличие от внутреннего аэропорта, бурлила жизнь.
Николай Николаевич заказал такси к гостинице Дома ученых на Миллионной и поехал туда вместе с Викой за Бэром. Бэр поутру успел прогуляться по городу, и они застали его в полной готовности. С Викой, которая тоже неплохо говорила по-английски, он был по-стариковски любезен.
– Ваш муж устроил мне в Мурманске прекрасную экскурсию, – говорил он. – Теперь мне остается ждать вашего приезда, чтобы вернуть долг. Надеюсь, у нас будет немало добрых вечеров в моем доме.
Николай сидел рядом с водителем, а мистер Бэр и Вика – сзади.
Машина, промчавшись по Дворцовой площади, свернула на Невский, с Невского по Фонтанке, и скоро они выбрались на Московский проспект. А там уже до аэропорта прямой путь.
– У меня есть маленький домик для гостей, думаю, вам с мужем будет удобно. Но ужинать мы станем вместе. Это так приятно – хорошо поработав, собраться за столом вместе!
«Ничего этого, скорей всего, уже не будет, – думал Николай, – ни хорошей работы, ни совместного ужина». Мысли о возможном директорстве нагоняли такую тоску, что он с трудом «держал лицо».
В стеклянном здании, где шла регистрация, мистер Бэр отвел Николая на секунду в сторону.
– У вас очень хорошая жена, и она вас любит, берегите ее, мистер Горюнов, – сказал он. И Николай увидел в глазах старика печаль.
– Я хочу вас попросить, Коля. – Бэр произнес эти слова так, как, возможно, сказал бы их отец. – Эти деньги, здесь пять тысяч долларов, – и Бэр вынул из внутреннего кармана конверт, – я приготовил, чтобы построить памятник на могиле Марты. – Но, – и он улыбнулся, – я, к счастью, убедился, что говорить об этом преждевременно. Однако самое время починить ее дом. Я хотел сам предложить ей эти деньги, но понял, что она их не возьмет.
Николай согласно кивнул. Он уже понял, к чему клонит Бэр.
– Коля. Я прошу вас как друга. Постарайтесь оградить Марту от невзгод. Ей могут понадобиться лекарства, хороший врач. Или хотя бы новая крыша. И может быть, вам удастся уговорить ее приехать ко мне в гости. Постараетесь?
– Обещаю.
Николай уложил пухлый конверт с долларами поглубже во внутренний карман, и они встали в очередь к стеклянной перегородке. Дальше, через проем и сразу к таможеннику, уходили лишь те, кто улетал.
Проводив Бэра, они с Викой отправились на маршрутке в Пулково-1.
– Видишь, какой у тебя неудачный муж, все время приходится ждать, – грустно пошутил Николай.
