«Сколько тебе? Двадцать-то есть? — Людоед сглотнул слюну. — Это вполне приемлемо. Зря ты вся такая целенькая, но мы это как-нибудь исправим».
Глава 8. Особняк с видом на озеро
Игорь и Зина вместе покинули гостеприимную квартиру Морошкиной: ему в Шувалове, ей на Поклонку, — почему бы не подбросить до дома слегка охмелевшую одноклассницу? Кстати, Кумиров и сам был хорош, и его назойливое желание во что бы то ни стало самому взгромоздиться за руль, не вызывая ни одного из своих водителей, Подопечная расценила как одно из неистребимых свойств отечественного менталитета: жажду риска, тягу к созданию критической ситуации. И так поступает человек, у которого денег столько… А сколько же их у него? Сто тысяч баксов? Да нет. Всяко больше. Пятьсот? Прямо голова от таких капиталов немеет. А ведь когда-то он был тощим, словно прутик из веника, и вон, смотри, как раздуло, даже потыкать ему в пузо хочется — что у него гам, ребеночек?
Перед выходом на набережную Кумиров пропустил женщину вперед. Зина шагнула в открытую дверь и по-детски обрадовалась весеннему снегу, который, беспомощный и недолгий, все же валился с неба, словно по некоему расписанию, а на земле быстро терял свою бриллиантовую искристость и превращался в рыхлую, слякотную, серо-коричневую массу.
Выйдя на порог дома, Кумиров нажал на пульт сигнализации, машина мяукнула и, очевидно, стала доступна для посадки и отъезда. Зина подавленно смотрела на джип, который, наверное, стоил не одну их квартиру. Черная «восьмерка», дремавшая вместе со своим водителем несколько позади рослого «японца» цвета морской волны, тоже, очевидно, испытывала определенное унижение, чреватое развитием комплекса неполноценности. Вот бы ее Данилычу такую телегу — он бы ее поменял на приют. А с другой стороны, откуда такие автомобили у людей берутся? Сколько нужно народу обобрать, чтобы себя подобным транспортом обеспечить? Ну да ладно, может, Кумир и не такой, хотя можно ли оставаться другим в мире денег и власти? Да и что ей самой от себя скрывать?! Слышала она, и не раз… И от одноклассников, и от тех, кого принято называть «общими знакомыми», да пусть хоть от того же Данилыча, — слышала, откуда у Кумира такие капиталы. А что говорили? Да все то же самое, что и про всех нынешних олигархов: крутили они со Славкой-покойником разные темные делишки, да и до крупных афер у них доходило. Вроде бы и недвижимостью занимались, и оружием приторговывали, и даже наркотиками — да вот никто почему-то в нашей горе-стране таких крупных птиц всерьез не задевает, только если они сами между собой вдруг раздерутся. А как раздерутся, то потом и не узнает никто, отчего погиб человек: то ли от грибов, то ли от ягод.
Зина подошла к Игорю, они обернулись и подняли глаза к большому освещенному окну, из которого им уже приветливо махали руками их одноклассники. Друзья ответили тем же. Игорь жестом пригласил Подопечную к пассажирской двери, распахнул ее перед женщиной и заботливо помог устроиться. Ну вот, тотчас раскаялась в своих недостойных мыслях Зина, разве можно так плохо думать о людях?
— Ну что, сударыня, прикажете трогаться? — Кумиров приветливо чиркнул верхними зубами по нижней, заметно вывернутой губе, внутренняя часть которой была, в отличие от бледно-розового цвета внешней, сочно-малиновой. Сам же рот напомнил женщине пасть осьминога.
— Ой, Игорек, кто это идет? — Зина с испугом обратила внимание на двух рослых мужчин спортивного вида, отделившихся от стены Сониного дома и направившихся к машине.
— Это секьюрити. Он сядут сзади. Так в моей ситуации положено, и, честно тебе скажу, — оно гораздо спокойнее. — Кумиров взгромоздился на водительское место, включил магнитофон, завел мотор и посмотрел в зеркало на степень готовности молчаливых охранников.
«Лексус» покинул свою стоянку, оставив после себя не тронутый снегом прямоугольник. Метров через пятьдесят автомобиль свернул на Десятую линию и скрылся из виду. Водитель черной «восьмерки» нажал клавишу на приборной панели автомагнитолы, и салон наполнили голоса Зины и Игоря. Недолго послушав женский монолог о будущем детском приюте, который они пытаются открыть вместе со своим мужем, сидящий нажал на другую клавишу. После этой манипуляции раздались голоса Сони и Стаса: женщина печалилась о том, что ей утром на работу, мужчина — что заступает на дежурство нынче вечером.
Зина пыталась наслаждаться комфортом японского джипа, но это у нее, можно сказать, не получалось — на душе было муторно и тревожно. Что она, завидует Кумиру и подобным ему богачам? Или она просто не готова испытывать положительные эмоции от поездки в роскошном автомобиле? Если честно, ей, конечно, очень хотелось, чтобы все сейчас знали, что это именно ее везут домой на миллионерской машине. Да, но зачем? А так — приятно!
По дороге они говорили мало, но не потому, что их заглушали хрипастые песни эмигрантов, вернувшихся на родину для заработков и, если повезет, славы, — нет, они просто выговорились у Морошки и еще не накопили никаких новых тем. Правда, уже при подъезде к дому Кумир спросил Зину, готова ли она стать его доверенным лицом на предстоящих выборах генерал-губернатора? Конечно, это было заманчиво, и прежде всего — из-за денег, которые, наверное, в случае ее согласия должен платить ей Игорь. Впрочем, он не торопил ее с окончательным ответом, а предложил для начала прийти на их предварительную встречу с несколькими особами, которые уже вписались в эту историю. На пороге своего, кажется, наиболее не престижного после «хрущоб» и «брежневок» корабля Зина махнула соседу-миллионеру рукой и, ощущая себя Золушкой еще не экранизированного сериала, растаяла в разверстой черной дырой парадной.
Кумиров продолжил путь в молчании (про своих сопровождающих он обычно забывал, да и не считал их за потенциальных собеседников), негромко подпевая надрывной печали модной певицы Ляли Фенькиной о растоптанной краснопогонниками любви двух матерых зечек. А не рвануть ли сейчас к Ангелине? Сегодня у Морошки они слегка повздорили — уж больно Шмелюга стала порой амбициозничать, хотя, вернее всего, она так напрягается лишь в присутствии Игоря. Дуры они, бабы, даже умные и те — дуры! Домой, только домой!
Игорь набрал на панели мобильного телефона нужный номер и вскоре услышал знакомый хриплый голос, незримый обладатель которого, казалось, постоянно жует сочное мясо, неизбежно застревающее во всех отверстиях его зубов, отчего он периодически призывно причмокивает.
— Уважаемый Лазарь Кириллович, вы помните о моем заказе? — спросил Кумиров о деле после необходимых обменов светскими любезностями, пожалуй, несколько неуместными при таком собеседнике, но что делать — такая пошла мода, такие обозначились правила игры.
— Игорь Семенович, век воли не видать! Чтобы мой контингент этот вопрос да не решил — такое у нас просто недопустимо! — Лазарь Вершков смачно цыкнул зубом и добавил приглушенным голосом: — За дело взялся высший спец! На его счету еще не те тузы числятся! А этот людоед ему как для змеи цыпленок. Вот в таком ключе, господин кандидат! — В трубке зачавкал приглушенный самодовольный смешок.
— Вот так, любезный князь, и решаются вопросы по праву наследования. А вы как думали? — добавил Кумиров уже в салон автомобиля, учтиво распрощавшись со знаменитым законником.
Он выехал на Выборгское шоссе и, ожидая встречи со своим любимцем особняком, в реставрацию и благоустройство которого пришлось вложить около сотни тысяч «зеленки», испытал ощущение, знакомое ему по первым годам его неожиданного богатства. У Игоря захватило дух, он ведь практически сам добился столь непредсказуемой высоты! Отсюда уже недалеко и до столицы, а там он приблизится к еще более высокой власти, можно сказать, действительно наивысшей в этом разгромленном на осколки, но чем-то все еще милом ему государстве.
Но пока, мой друг, Питер — твоя колыбель и вотчина! Мог ли ты когда-нибудь мечтать, Игореня, что станешь жить в собственном дворце? А помнишь, как стрелял у Мстислава пять-десять совковых рублей до получки и считал неразрешимой проблемой покупку новых брюк и ботинок? А сколько раз тебя, имевшего уже в студенческие годы столь солидный вид, залавливали в транспорте без билета или с пробитым неделю
