пожарников — из-за неисправной электропроводки.
Причина гибели семьи Самонравовых звучала для всех его знавших неубедительно, поскольку они-то ведали, что за полгода до пожара Мстислав отремонтировал свою квартиру по евростандарту, предварительно расселив из четырехкомнатной коммуналки в старом фонде двух соседей, занимавших по комнате. К тому же друзья были у Самонравова на Рождестве, совмещенном с новосельем, и сами убедились в том, что Мстислав установил в своем доме сверхсовременные образцы электрооборудования, еще не наводнившие российский рынок.
Про гибель семьи Самонравова толковали разное, а еще больше — домысливали. К сожалению, хотя кто-то мог посчитать, что и к счастью, никто из семьи Мстислава, состоявшей из его жены и детей- близнецов — дочери и сына, не выжил.
Очевидцы события разделялись на два вида: соседи по лестнице, которые почуяли дым и, покинув свое жилье, увидели огонь, плясавший на дверях квартиры Самонравовых, и те, кто следил за пожаром с улицы, наблюдая, как пламя вырывается из всех восьми окон, то есть ровно половины четвертого этажа дома, выходившего окнами на набережную канала Грибоедова.
Когда к дому подъехали пожарные машины, из крайнего горящего окна выпрыгнула дочь, а следом — жена Мстислава.
Девочка упала на газон, покрытый льдом, а женщина запуталась в ветвях искрящегося изморозью тополя, причем она представляла собой, по словам очевидцев, живой факел — ее платье полыхало, издавая какой-то шипящий завораживающий звук.
Женщина скончалась на дереве, пока пожарные выдвигали лестницу и разматывали брезентовые рукава помпы.
Девочка оставалась живой, и ее доставили в ожоговое отделение, где она, не приходя в сознание, умерла в реанимационной палате.
По поводу этих двух как раз и высказывали мнение, что сохраненные жизни обернулись бы для них сплошной пыткой ввиду непомерной площади ожогов.
Два трупа в квартире сгорели до полной неузнаваемости. В результате судебно-медицинской экспертизы ныло зафиксировано, что у мальчика отсутствует на левой руке мизинец, остатки которого так и не удалось обнаружить, а у девочки нет левого уха. То и другое, по версии специалистов, могло сгореть, но и могло быть отрезано при истязаниях.
По факту гибели семьи Самонравовых было возбуждено уголовное дело, а в качестве косвенных свидетелей вызывали, в частности, и друзей детства, общавшихся с Мстиславом вплоть до новогоднего пожара. Но на допросах эти свидетели ничего полезного для следствия сообщить не могли, хотя, возможно, каждый из них о чем-то и догадывался. Во всяком случае, все они были в курсе того, что Самонравов и Кумиров знали друг друга с детства, поскольку выросли в одном доме на Васильевском острове, где обитали на разных этажах: Мстислав на третьем, а Игорь на втором. По мнению окружающих, это соседство имело символический смысл, поскольку Игорь всегда оказывался «под» Мстиславом. В школе ребята учились в разных классах, но Самонравов по-барски давал Игорю списывать все самостоятельные работы, снабжал его шпаргалками и готовил к экзаменам, а тот в благодарность даже носил за преуспевающим другом портфель. После окончания школы Игорь покорно подал свои документы в избранный Мстиславом Инженерно-строительный институт.
Когда на третьем курсе Мстислав женился, то через год он предложил Игорю оформить брак с двоюродной сестрой своей жены, и через пару месяцев молодые люди стали не только близкими друзьями, но и дальними родственниками.
Телефонный звонок потревожил Кумирова и возвратил к реальности. В аппарате был включен автоответчик. После предупреждения хозяина о возможности оставить сообщение глубокий женский голос официальным тоном произнес: «Гражданин Кумиров, ваша мать, Кумирова Раиса Власовна, доставлена в тяжелом состоянии в травматологическое отделение дежурной больницы… Она избита и, наверное, ограблена…» — «Я вас слушаю! — вступил в разговор Игорь. — Дайте мне адрес, я сейчас приеду».
Уже сидя в машине, Кумиров набрал по мобилю номер своих партнеров из криминального мира: «Терентий! Булат! — закричал Игорь после речи автоответчика. — Мою мать избили и ограбили. Диктую данные… Украдена сумочка, в ней паспорт и все остальное… Найдите этих тварей и накажите не просто строго, а предельно, в высшей мере строго! Оплата по предъявлении результата».
Глава 9. Ночное знакомство
Соня стоит у кухонного окна и смотрит на набережную. Там люди, птицы, транспорт, почему-то деревья, которых на участке перед ее домом вроде бы никогда не росло, но это ведь отнюдь не дурно, когда вдруг появляются совсем взрослые деревья? Их буйная свежесть, ощутимая сквозь оконные стекла, несмотря на приличное расстояние, кажется ей вполне уместной.
Морошкина замечает, но, возможно, ей это и кажется, что дом слегка качнулся. Не может же он иметь ноги?! — думает женщина, но вдруг дрожание повторяется с новой силой. Другие тоже, наверное, должны это заметить, — решает Софья. Она уверена в том, что в комнате находятся близкие ей люди, но почему-то не знает, кто именно.
Вибрацию здания сменяют вполне откровенные и сильные толчки. Как ни странно, они не становятся поводом для тревоги, но Морошкина даже не удосуживается Задуматься о причинах — ее пьянят радость сбывающейся мечты и триумф победителя.
Дом сокрушает неведомая сила. Здание падает в сторону набережной. Третий этаж, на котором живет Соня, становится первым, стекла вылетают, и оказывается, окна в с квартире были размером чуть ли не во всю стену. Жилье становится незащищенным от внешнего мира и доступным для всеобщего проникновения. Морошкина размышляет, как отгородиться от возможного вторжения, но ее, кажется, никто не замечает, да и обвал пятиэтажного дома не привлекает внимания ни одного из прохожих, которых, кстати, только сейчас пытается рассмотреть Соня, и вот…
Звонок в дверь прервал дрему Софьи Тарасовны. Она кинула взгляд на часы и отметила, что после трогательного прощания с одноклассниками прошло не больше пяти минут. Морошкина допустила, что могла бы подумать о возвращении кого-то из друзей, например Стаса, но на самом деле понимала, нет — чувствовала, что сейчас должен явиться тот самый Лев, который столь учтиво беседовал с нею утром по телефону и деликатно напрашивался в гости.
«Почему он так уверен, что я буду его ждать? — старалась возмутиться женщина. — Подумаешь, голос такой особенный! Кто я ему, девочка-подросток, что ли?! Вот сейчас открою и такое увижу, что тут же рухну в глубочайший обморок!»
На всякий случай Соня все же посмотрела в глазок и различила лицо, которое, несмотря на свой милицейский профессионализм, вряд ли смогла бы устойчиво запечатлеть с первого раза. Гость был подстрижен «под бобрик»; его седые волосы напоминали мыльную пену, забытую на костистой голове. «Каскадер» — это было, кажется, первое слово, которое женщина подобрала к образу, мутнеющему за оптикой дверного глазка.
— Здравствуйте, Лев. — Он слегка, но заметно наклонил голову и протянул хозяйке прозрачную овальную коробку, в которой громоздилась радужная империя под названием торт. — У вас сегодня праздник. Поздравляю!
— Спасибо вам за эту роскошь. Вы меня ошеломили прямо с порога. — Софья с опаской приняла подношение, рассчитывая на солидный вес, но десерт оказался вполне ей по силам и был, видимо, начинен чем-то достаточно воздушным и не опасным для фигуры женщины средних лет, каковой, увы, Морошкина иногда все же вынуждена была себя признавать. — Софья. Проходите, пожалуйста, раздевайтесь.
— Извините, что я припозднился. Я, в некотором смысле, не совсем здешний, да и живу не по режиму, поэтому иногда не соответствую общим стандартам. — Гость не спеша, словно оценивая ситуацию, освободился от несколько просторной для его фигуры черной кожаной куртки и уже готовился снять столь же черные сапоги.
