бензин, то потом будет порция спасительной «кислоты».
Лидия повернула к цирку. Улицы в еще неясном утреннем свете были совершенно пустынными. Разъехались кто куда разодетые ночные красавицы, расползлись тетки с синяками и их небритые приятели, не видно было припозднившихся гуляк, и даже самые одержимые собачники либо ушли домой, либо еще не выходили. Общественный транспорт только-только продирал глаза в депо, таксисты и не думали вставать, не говоря уже о частниках, а Лидия упорно шла с намерением добыть бензин.
Но, по-видимому, когда нечто ДЕЙСТВИТЕЛЬНО очень необходимо, оно случается, каким бы ничтожно малым ни казался шанс. И Лидия, перейдя по мостику на противоположный берег Фонтанки, внезапно услышала прекраснейшие из звуков, — где-то неподалеку заводили мотор, который кашлял и плевался, но после нескольких судорог неотвратимо глох. Лидия направилась под арку, туда, откуда слышался механический кашель.
Действительно, во дворе стояла желтая «копейка» и отчаянно сопротивлялась попыткам ее завести. Как раз когда в подворотне появилась Лидия с банкой, владелец злополучного «жигуленка» в озлоблении вылез из салона и рывком поднял вверх крышку капота.
— Молодой человек, — сказала Лидия. Лысоватый дядька удивленно оглянулся, не ожидая к себе такого обращения, да еще в столь ранний час.
— Не одолжите бензинчику?
— Щас, — ответил мужчина и склонился над мотором. Затем он открыл багажник и стал вынимать коробку с инструментами.
Лидия заглянула через плечо и увидела, что, помимо всяких автомобильных причиндалов, в багажнике лежала аккуратная синяя канистра. Владелец «копейки» взял запасные свечи и соответствующий ключ и, недовольно ворча, снова склонился над мотором. Лидия же, не долго думая, дотянулась до канистры, вынула ее, открыла, отлила полбанки бензина, закрыла канистру и поставила ее на место. Затем аккуратно закрыла банку крышкой.
Она обошла машину и снова заглянула водителю через плечо.
— Не мешай, — сердито бросил он.
— Не буду, — примирительно ответила Лидия. — Желаю завестись.
— Твоими бы устами… — проворчал лысый. Выходя из подворотни, Лидия услышала, как мотор снова чавкнул, рявкнул и наконец заработал спокойно и мерно, как и подобает мотору. Лидия шла и улыбалась. Все было хорошо, просто замечательно, — настолько, что она даже ни разу не вспомнила об исчезнувшем Антоне.
Гудбай, Америка!
Как ни странно, первой о пропаже Лидии узнала Кристина, — именно ей, старой подруге, и позвонили родители. Но Кристина решительно ничего не могла сказать. Она не встречалась с Лидией с того самого дня, когда встретила у нее в доме Антона, и, по правде говоря, не очень хотела ее видеть. Ее примиряло с бывшей подругой только то, что Лидия в самый ответственный момент крикнула: «Там внизу какая-то тень» — и тем самым спасла ее. Она подозревала, что пропажа Лидии связана с Антоном, но это были только предположения. На вопрос Лидиной мамы, кто такой Антон и где его найти, она не смогла ответить. Этого Кристина не знала и не хотела знать.
Родители обращались в милицию, в больницы и морги, но безрезультатно. А когда через несколько дней им позвонил мужской голос и спросил Лиду, мама тут же набросилась на него:
— Вы Антон?
— Нет, — сказали в трубке. — Я Григорий. Хочу договорить с Лидой.
— Нету ее, пропала она! — в сердцах крикнула мать. — Это все вы ее довели, ваша компания!
— Ну не моя! — возмутился Гриша.
— Все вы так говорите!
— Так что с Лидой? — забеспокоился Гриша.
— Говорят тебе, пропала! В воскресенье вечером или ночью ушла и не вернулась! — Мать расплакалась. — И где ее искать, не знаем. Если бы жива была, наверно, уж позвонила бы домой! Я не знаю, что и думать! Уж все больницы обзвонила, в милиции телефон обрываю. И ничего.
— Она ушла одна?
— Кто ж ее знает? Из дома одна вышла.
— А в чем была одета?
Лидина мама, которая уже не раз отвечала на этот вопрос, без запинки повторила:
— Джинсовая куртка, юбка черная, на ногах кроссовки. Волосы коротко стриженные.
— Ну да! — удивился Гриша. — Она что, обстриглась? Жалко. Такие волосы были красивые.
— Значит, вы давно ее не видели, — сказала мать. — Она уж месяц как подстриглась, даже больше. Мне тоже не нравилось. Я так и думала, что не доведет ее эта новая мода до добра. И еще этот подонок, как его… Антон.
— Все ясно, — коротко сказал Гриша и положил трубку.
Григорий не любил долго рассуждать, он был спортсменом, тем более теннисистом, возможно не таким успешным, как Воронов, но, во всяком случае, не из самых последних. По крайней мере, теннис его кормил, особенно в последнее время, когда зажиточные люди стали понимать, что следует заботиться о своем здоровье. Теперь Гриша играл в спаррингах с особо спортивными из бизнесменов и членов их семей, кому надоело сражаться с такими же «чайниками», как они сами, и хотелось настоящих теннисных боев.
Итак, Гриша был спортсменом, а спортсмен не будет подолгу предаваться размышлениям, — в доли секунды он должен оценить обстановку, принять единственно правильное решение, сделать точное уверенное движение — и победа!
Так он действовал и сейчас. Он не стал беспокоить морги и милицию, сообразив, что заявление о пропаже человека у него попросту не примут, как не приняли его у Лидиных родителей. Вот пройдет месяц- другой, тогда пожалуйста.
Гриша попытался было взяться за розыски сам: бродил по дворам, присматриваясь к развеселым компаниям, примостившимся на сломанных лавочках, заглядывал в подвалы и подворотни. Но разве весь Питер обойдешь!
Очень скоро он понял, что, если действительно хочет найти Лидию, надо действовать иначе. Ему одному с этим справиться было не по плечу. Тут-то и вспомнилось, что Лида не раз упоминала о том, что какая-то родственница ее соседей по лестничной площадке работает в милиции.
Зацепка была слабенькая, но ничего другого не оставалось. Гриша пришел к соседям, которые сначала и разговаривать не желали неизвестно с кем (кто его знает, может, жулик или, хуже того, квартирный вор), но из объяснений Гриши поняли, что он действительно знает Паршиных. Они, разумеется, слышали, что молодая соседка пропала, но им и в голову не могло прийти самим предпринимать какие-то действия.
Правда, давать телефон Наташи они все-таки не решились, мало ли что… Да она сама обещала в гости приехать. «Завтра она будет, тогда и поговорите».
Наташа спешила к тетке с тортом в руках. Раньше она всегда побаивалась проходить темный двор- колодец и, внутренне холодея, пробегала его бегом, каждый раз задаваясь вопросом, как же это тетя Валя ходит здесь всю жизнь. Каково идти здесь темным осенним вечером?
Как ни странно, сегодня Наташа уже не ощущала прежнего страха. Опаска осталась, но не было жути, которая подкатывала под горло и заставляла сердце биться, как испуганная птица в клетке.
Она уже была готова юркнуть в парадное (исторически, разумеется, никакое не парадное, а как раз черный ход), как вдруг ее окликнули:
— Извините, пожалуйста!
В прежние времена Наташа бросилась бы вверх по лестнице с такой прытью, что побила бы все мировые рекорды, ей и сейчас стало немного не по себе. Но и только-то.
