Невелико в груди моей сердечко — В о д и н лишь пхён[132], Но хочет сердце, чтоб владел им только О д и н супруг. Безжалостный палач уже нанес мне О д и н удар. Прошел с тех пор, как я рассталась с милым, О д и н лишь год, Но я ему ни на о д н о мгновенье Не изменю! А в это время весь Намвон от мала до велика собрался возле управы.
— Какая жестокость! Наш правитель жесток! За что он ее так наказал? За что избил? Вон палач, глаза вытаращил! Берегись! Смотри, выйдешь, как бы тебя злая звезда не покарала!
Все, кто видел и слышал это, проливали слезы.
А Чхунхян ударили во второй раз.
Д в у х супруг я свято чту за верность. Д в у м мужьям в груди моей нет места. Д в а удара я снесла, но буду Господина Ли до гроба помнить! Третий раз ударили.
Т р и обязанности женщин — нерушимый наш закон, Т р и основы мне известны, пять устоев знаю я, Т р и ж д ы пусть меня пытают, пусть сошлют на край земли, Т р и основы мне известны, пять устоев знаю я, Т р и ж д ы пусть меня пытают, пусть сошлют на край земли, Но вовек я не забуду мужа с улицы Самчхон! Четвертый раз.
Правитель благороден по рожденью, Но не постиг, как управлять народом, Живущим в ч е т ы р е х краях уезда; Он расточает силы на злодейства. Все с о р о к восемь волостей Намвона Гнев затаили — знаешь ли ты это? Пускай меня на месте ч е т в е р т у ю т — Мне жизнь и смерть глубоко безразличны, Но милого вовек я не забуду! Ее ударили в пятый раз.
П я т ь правил я вовеки не нарушу, Я знаю о неравенстве супругов. П я т ь сил природы нам судьбу связали. Пускай судьбу вы нашу разорвете, — Я все равно о милом буду помнить! О нем одном я думаю все время. Ах, если бы во тьме осенней ночи Увидел ясный месяц, где мой милый! Быть может, получу письмо сегодня! Иль вести от него прибудут завтра? Не заслужила я позорной смерти! Ни в чем я не повинна! Не казните Меня вы после п я т о г о удара! О горькая судьба моя! Ударили Чхунхян в шестой раз.
Ш е с т ь ю ш е с т ь — тридцать ш е с т ь, Это твердо знаю я, Ш е с т ь д е с я т тысяч раз Пусть палач казнит меня, Буду век я верна Молодой моей любви, Что в ш е с т ь тысяч частиц Тела моего вошла! Ударили в седьмой раз.
В с е м и грехах жены я не повинна, С е м и пороков у меня не сыщешь, — За что ж меня с е м ь раз подряд пытают? За что же все внутри мне искромсали Отточенным ножом длиной в с е м ь чхоков? Уж лучше бы скорей меня убили! А ты, судья, все повторяешь: «Бейте!» Не будь ко мне так строг! Не то погибнет Лицо прекрасное, как с е м ь сокровищ![133] Ее ударили в восьмой раз.
