захочет…»
Вычислитель опустил клинок и, взявшись за край завесы, что скрывала проход, оглянулся на Экзекутора:
— Я первым, ты в хвосте, перед тобой идёт Герострат. Если что-то пойдёт не так, убей его. Медленно… — Снял масляный светильник со стены, порывисто вздохнул и шагнул сквозь проём. — За мной! Не растягиваться!
Это была узкая пологая галерея, видимо недавно прорубленная. Работа велась с явной поспешностью. Щербатые стены, свод, неровный даже на глаз, неудобные, грубо вырубленные ступени… Скоро, однако, всё разительно изменилось — ход резко расширился, своды оделись в мрамор, на стенах появились древние божественно-живые фрески. А ещё стали слышны звуки музыки, доносившиеся откуда- то из-под ног.
О, это были отнюдь не трели многоствольной сиринги, не пение сладостного авлоса, не величественные переливы кифары[37] . Здешняя музыка не взывала к душе. Она гремела и завывала, обращаясь непосредственно к телу. Кимвалы, шушан-удуры и тамбуры ревели, точно морской прибой, и звуки их, подобно пене прибоя, вряд ли достигали выше чресл.
— Внимание и готовность! — предостерегающе вскинул руку Вычислитель и задул свой фонарь. — Они здесь!
Галерея описала плавный поворот, и стал виден её дальний конец, опять-таки задрапированный тканью. Занавесь просвечивала, и на ней колебалась тень человека. Он был плечист, сбоку силуэта выделялась рукоять меча, подвешенного через грудь.
В руке Вычислителя возник диск из зеркально отполированного сидероса[38]. Хлопнула ременная петля, и фигуры на фоне занавеса не стало — стремительный, остро отточенный металл со свистом развалил ей череп. Мерное клацанье кимвалов, гулкие удары тамбуров скрыли и судорожный начаток вскрика, и мягкий звук осевшего тела.
А ведь был человек, чего-то хотел, о чём-то мечтал…
— Все — на месте, брат Экзекутор — ко мне, — быстро оглянулся Вычислитель. Подобрал блестящую круглую смерть и вытер её о гиматий убитого. Затем придвинулся к занавеси, осторожно отвёл её край, и его губы дрогнули в усмешке. — Ага, и правда все в сборе. И веселятся… Пока.
По ту сторону занавеси располагался зал идеально круглой формы — ни дать ни взять кто-то вырезал в скале огромную полусферу. В самом центре, вокруг статуи зубастого Божества, исступлённо плясали люди. Правда, назвать это действо танцем не поворачивался язык. Ломаные, судорожные движения, мутные остановившиеся глаза, тёмные провалы ртов, распахнутых, точно у неприбранных мёртвых… Смотреть на танцующих было попросту страшно. Но сущим средоточием ужаса была статуя посредине. Этот Бог никого не любил, ибо просто не ведал, что такое любовь. Для него существовали только его собственные желания. И право избранности, право удовлетворять всякую прихоть.
Трепетали чадные факелы, курильницы, заправленные дурманящими слезами цветка Морфея, источали сизое марево…
— Что ж, веселитесь, — ещё шире улыбнулся Вычислитель, вытащил рубиновый кристалл и посмотрел на действо сквозь его грани. Улыбка тотчас сбежала с его лица. Бережно спрятав камень, он задумчиво тронул висок и повернулся к брату Экзекутору, молча стоявшему у него за спиной. — Мы опоздали, — сказал он. — Посвящение свершилось. Людей там уже нет… Две дюжины рептов, два рептояра и один, ты не поверишь, Первородный Змей.
— Первородный? Здесь?.. — Экзекутор непроизвольно погладил меч, и в его голосе послышалось сомнение. — Прости, брат Вычислитель, но ошибаются даже бессмертные… Ты уверен?
Сомневался он не зря. Редко встретишь нынче Первородного Змея, не воплотившегося, а в своем истинном облике. По сравнению с ним те, что засели в телах бывших людей, были не опаснее глистов.
Правда, только по сравнению…
— Уверен, брат Экзекутор. Камень ещё ни разу не лгал, — усмехнулся Вычислитель. — По крайней мере за последние две тысячи лет… Однако к делу. Вначале — Слёзы Дракона, затем — отравленные стрелы, ну а дальше посмотрим. С Мечом Силы, чего доброго, одолеем и Первородного… Эй, Герострат! Ты на месте. Братья-Бойцы — ко мне!
Кратко пояснил каждому, что от него требовалось, мгновение помолчал и сказал:
— Если не мы, то кто? Растопчем гадину, братья!
— Растопчем, — был ему ответ, и все пятеро стремглав, сколько позволяла ширина прохода, ворвались в пьянящую круговерть.
Тотчас же, блеснув в свете ламп, в стену зала смертоносной каплей полетела ёмкость из египетского стекла. Раздался еле слышный звон, брызнули осколки, и кое для кого танец кончился навсегда. Это начали действовать Слёзы Дракона — бесцветная жидкость, чьи пары новообращённым лучше было не вдыхать. К сожалению, Слёзы Дракона были смертельны только для низших каст. Возле статуи остались стоять трое. Один, самый рослый и плечистый, держал в руках блестящие кимвалы. И когда в него полетела стрела, отбил её массивной бронзовой тарелкой. Его приближённые оказались не так ловки. Первому стрела вонзилась под сердце, второму с погребальным свистом угодила в печень. Однако остановить рептояров оказалось не так-то легко. С рёвом, выхватив кинжалы, бросились они вперёд… получили ещё по стреле в живот и в шею и наконец угодили под отточенные кописы[39] Экзекутора и двух Братьев- Бойцов.
Третий, захлёбываясь булькающей кровью, подрубленным деревом клонился к полу. Бронзовая тарелка, брошенная недрогнувшей рукой, перерубила ему горло. Другая тарелка уже летела к Вычислителю, однако тот смог увернуться. Правда, не уберёг плечо — удар по касательной рассёк плоть, слава Богам, что неглубоко задел. Но всё одно — кровь, боль, сжатые зубы и бешеная ярость, кипящая волной.
Вычислитель сверкнул глазами и выругался на неведомом языке, зажав горстью плечо, а на него уже наседал враг. Низкий рык, отзывающийся в лёгких, чёрная бронза[40] длинного кинжала, мощное тело, сплошь из связок и мышц…
Всё случилось настолько быстро, что Вычислитель даже не успел вытащить клинок. Первородный двигался с необыкновенной прытью, куда там атлетам-олимпионикам. Да только и Вычислитель оказался очень непрост. Миг — и его ступня впечаталась врагу в низ живота.
Встречный удар подошвы, подбитой бронзовыми гвоздями, был страшен. От такого сломается кость, лопнет мочевой пузырь. Однако нападавший не был человеком. Он лишь отскочил прочь, отступив на шаг. Теперь уже Вычислитель выхватил клинок и вепрем бросился на врага. Он был заметно медленнее и, вероятно, слабее, однако с ним пребывал человеческий гений. Его клинок из белого металла обладал способностью резать абсолютно всё.
Раз! — и метатель кимвалов остался без своего кинжала.
Два! — и его правая рука с влажным звуком упала на каменный пол.
Три! — и всё тело грузно повалилось следом.
Кровь была густая, зелёно-аспидного цвета, омерзительно пахнущая. Тело билось в конвульсиях, и липкие брызги летели во все стороны — на стены, на одежду, на тела сдохших рептов. Наконец судорожные подёргивания стали затихать, жуткое рычание превратилось в хрипы — Змей готов был испустить дух.
Если дать ему это сделать, умрёт только тело, но не жуткая суть.
— О Боги, ниспошлите мне Свою силу!
Вычислитель взялся за рукоять священного меча, покоившегося за спиной, вытащил
