электронные копии миллионов документов, многие из которых создавались столетия назад, на заре становления Русской Православной Церкви. Свидетельства о рукоположениях и отлучениях, протоколы заседаний Священного Синода и множества других собраний рангом поменьше. Списки икон и церковных артефактов, а также сотни тысяч фотографий этих предметов. Магистр Ордена понимал, что ему оказали великую честь, допустив сюда. Особенно, учитывая тот факт, что еще год назад он числился одним из злейших врагов хозяев этого места. И досье на него тоже, несомненно, хранилось именно здесь.
Впрочем, Ярополк Владиславович и так владел всей той информацией по истории Церкви, которую считал для себя необходимой. В настоящий момент его интересовала только одна деталь, которая, возможно, могла бы помочь понять, к чему же на самом деле стремится преступный Президент Геннадий Райшмановский.
Но установить истину было делом довольно хлопотным. Ведь сатанисты начали приносить христианских младенцев в жертву Дьяволу целых тринадцать лет назад, и это безобразие творилось по всей России – от Владивостока до Калининграда. Логвинов собирался создать графическую компьютерную диаграмму, которая наиболее полно отображала бы суть происходящего. Для этого нужно было вручную обработать на клавиатуре достаточно большой объем данных, описывающих время и место каждого преступления. Именно этим и занимался сейчас магистр. Иерей Макарий распечатал для него объемистую кипу документов, в которых содержались основные сведения по каждому из леденящих кровь жестоких убийств. Теперь Ярополк Владиславович переносил эту информацию в программу, установленную на его планшете iPad – по завершении работы она должна была выдать полную карту жертвоприношений, и это могло дать ответ на многие вопросы. Мобильный телефон Логвинов отключил еще со вчерашнего вечера…
Еще не дождавшись результата, он уже понимал на подсознательном уровне – разгадка близка. И Логвинову очень не нравилось то, о чем он начинал догадываться. Это было бы весьма неприятно, если не сказать – ужасно…
Магистр прервал свое занятие, тряхнул головой, потер виски.
– Надо передохнуть, – пробормотал он. – Надо передохнуть и все как следует обдумать…
– Кофе выпьете? – отреагировал иерей.
– Да, пожалуй, – кивнул писатель. – Мне действительно необходимо сейчас сосредоточиться.
Макарий встал со своего места и направился к кофейному аппарату.
– Что-нибудь получается? – внимательно глядя на Логвинова, поинтересовался Патриарх.
– Сложно сказать, – пожал тот плечами. – Что-то крутится рядом в воздухе, но поймать это мне пока что не удалось. Может быть, потому, – признался вдруг Логвинов, – что я на самом деле боюсь того, что может случиться…
– Все так серьезно? – посуровел первосвященник.
– Посмотрим. Спасибо, – магистр взял чашку из рук подошедшего иерея. Отхлебнул обжигающего напитка, поставил чашку на стол. Достал из кармана мобильный телефон и включил его.
Тотчас аппарат разродился целым выводком СМС-сообщений, все как одно, извещавших о том, что начиная с позднего вечера минувших суток магистру несколько раз звонил его ближайший помощник, Олег Баранов.
Ярополк Владиславович нахмурился. Зная железный характер Олега, он был уверен в том, что тот в состоянии самостоятельно решить почти любую проблему, и не станет панически названивать лидеру Ордена из-за каких-нибудь пустяков. Должно было случиться что-то по-настоящему ужасное, чтобы Бультерьер повел себя таким образом…
Логвинов хотел было набрать номер Баранова, но тот позвонил первым, получив, должно быть, сообщение о том, что магистр вернулся в сеть.
– Здравствуй, Олег, – проговорил Логвинов. – Что случилось?
В течение последовавших за этим нескольких минут он с каждой секундой мрачнел все сильнее. За целый год, что существовал Альянс, Патриарх и Макарий не видели магистра Ордена таким расстроенным. Казалось, еще немного, и над седой головой Логвинова сформируется фиолетовое облачко, исторгающее крошечные молнии. За все это время Ярополк Владиславович произнес лишь одну короткую фразу, и слова эти были:
– Бедный мальчик.
Закончив слушать доклад Баранова, писатель не сразу нашел в себе силы, чтобы заговорить.
– Райшмановскому, похоже, удалось установить паритет, – сказал он, наконец, одним глотком прикончив остававшийся в чашке кофе. – На мой дом напали. Харракс освобожден. Один из моих учеников погиб. Похоже, война уже началась…
– Примите наши соболезнования, магистр, – молвил Патриарх. – Что ж, – добавил он чуть погодя, – как мне кажется, мы вполне готовы к этой войне.
– Возможно, что и не совсем, – пробормотал писатель, потирая виски.
– Что вы имеете в виду? – насторожился иерей Макарий.
– Я пока и сам не знаю, – качнул головой Логвинов. – Нужно кое-что уточнить… Сейчас, – он снова взялся за телефон и набрал номер Баранова. – Олег, – произнес магистр, дождавшись ответа, – ты далеко от моей секретной библиотеки? Отлично. Найди, пожалуйста, книгу 'Тайна жертвоприношения'. Ты легко ее найдешь, тома составлены в алфавитном порядке…
Глава 29
На подступах к Колизею
И вот он настал – великий день, когда Николай Ветров должен был выйти на арену тюремного Колизея, чтоб отомстить за поруганную честь принявшего мученическую смерть товарища. Это, конечно, было в его глазах чем-то большим, нежели рядовая драка, пускай и при большом скоплении зрителей. Не просто месть честного сидельца за опущенного по беспределу человека. В лице Коли Ветра святой православный витязь выходил на бой со злокозненным черным супостатом, олицетворявшим силы Сатаны. За спиной Николая стояла вся великая Русь. Вся Православная Церковь.
В день поединка Николай проснулся до рассвета и долго лежал на нарах, размышляя о прошлом и будущем. Прошлое… Жизнь, под корень сломанная мерзкими сатанистами – ведь если не они, он не лишился бы близких и не оказался здесь. И будущее… А вот будущего Николай перед собой не видел. Он или погибнет сегодня, или проведет в тюрьме остаток жизни, превратившись в 'профессионального' сидельца. После того оскорбления, которое Ветер нанес Пауку в присутствии прочих строителей храма, лидер сатанистов едва ли стал бы его щадить. Сам Николай в случае своей победы также не собирался оставлять Паука в живых.
Да-да, этот гнусный мерзавец, на его взгляд, вполне заслуживал лютой смерти во имя торжества справедливости. Ведь Паук был законченным негодяем, который без малейшего зазрения совести вредил собственной стране! Он был предельно извращенным, аморальным, беспринципным, падшим типом, не обладавшим даже зачатками милосердия и уважения к окружающим. А самое прискорбное – то, что изначально ведь Паук был русским человеком, рожденным во Христе! Какая же злая сила заставила его и ему подобных отвернуться от истинной веры и отдать свои души в загребущие когтистые лапы дьявола? Как бы там ни было, а обратной дороги для этих бывших людей уже не существовало. По мнению Николая Ветрова, у них вообще не было права на то, чтобы жить.
Загрохотало железо двери. Николай встрепенулся. Начинался утренний шмон.
Все как обычно. Но не совсем. Некоторая напряженность вперемешку с предвкушением большой радости витала в затхлом воздухе тюремной камеры. Напряженность была понятна – все-таки, никто не мог предсказать, чем закончится поединок. Ну а радость… В глубине души каждый из честных зеков верил – их человек все-таки одержит победу над главарем беспредельщиков.
Саня Охламошин по такому случаю подвел угольком глаза и накрасил губы кусочком свеклы.
Даже злобные обычно вертухаи были сегодня несколько мягче, нежели всегда. Никто из них даже замечания не сделал 'петуху' за его 'боевую раскраску'. А ведь в любой другой день Охламошин
