серьезно пострадал бы прикоснувшись к змеям — дом Егора мог и вовсе недосчитаться своего 'хозяюшки'. Оставалось надеяться на помощь создания, которое уроборосы не могли убить.
По той, правда, только причине, что оно и так было давным-давно мертво.
Грушницкий не знал о существовании Олеси. Да и не нужно было ему про нее знать…
Комок жесткой шерсти, пыхтя, взобрался на шкаф и приблизился к бронзовой статуэтке летучей мыши.
— Эй! — Дормидонт постучал когтем по ее плечу. — Олеся!
На металлической мордочке открылся желтый глаз.
— Чего тебе, Дормидонт? — спросило изваяние. — Покататься хочешь? Ну что ж, давай полетаем.
— Да ну тебя, нечистая, с полетами твоими! — отскочил в сторону домовой. Как-то Олеся подшутила над ним, подняв в воздух и потаскав несколько минут по комнатам. Дормидонт вопил тогда, как взобравшийся на вершину высокого дерева неуклюжий кот, не могущий спуститься обратно.
— Нечистая? Кто бы говорил? — осклабился бронзовый нетопырь. — Зачем приполз тогда?
— Хозяин в беде! — подскочил на месте Дормидонт. — Сказал, только ты сумеешь помочь.
— Где он? — Олеся мигом сбросила бронзовый покров, и теперь на шкафу перед домовым сидела уже самая настоящая, живая летучая мышь.
— На кухне.
Олеся вспорхнула с лакированной деревянной поверхности и полетела к двери. Дормидонт начал осторожно спускаться вниз.
— Что случилось, Егор? — спросила упырица, приняв свой исконный облик.
Цвет одежды, которая появлялась на ней в момент превращения в девочку, Олеся могла изменять по своему усмотрению. На Уманском кладбище, где от нее требовалось сыграть роль невинной жертвы, как нельзя более кстати пришлось белое платьице. Сейчас оно было черным.
— Не видишь, разве? — приподнял голову Киреев. — Скрутили меня.
— В собственном доме? — изумилась Олеся. — Кто?
— Ян.
— Ян? Но он же твой друг! А, я поняла — вы с ним поспорили, кто круче колдует, так?
— Эх, если бы, — печально вздохнул Егор. — Ладно, ты не гадай, а помоги-ка лучше мне.
— Как?
— Змей видишь?
— Ага, — Олеся с любопытством взглянула на уроборосов. — И что с ними надо сделать?
— Убрать.
— А как?
Киреев понял — его маленькая древняя помощница начала, что называется, 'тупить'. Это со всеми порой случается. А на Олесю, должно быть, еще и выпитая днем водка подействовала.
— Они живые, — отогнав возникшее было раздражение, спокойно произнес некромант. — Выпей из них кровь.
— Понятно. Это я мигом, — обнажив клыки, девочка опустилась на четвереньки у ног Киреева.
'Со стороны это, наверное, смотрится весьма пикантно, — подумал Егор, наблюдая за движениями ее головы. — Да только со стороны-то ведь и взглянуть некому. Разве что Дормидонт…'.
— Тьфу! — раздался от двери сердитый возглас последнего. Возмущался домовой по другому поводу — тому, что на подведомственной ему территории занимается своим мерзким промыслом кровососущая бестия. Но характер ситуации, в которой 'застал' их Дормидонт, все равно заставил Егора улыбнуться.
— Ххххх… — первая змея с яростным шипением издохла и тут же рассыпалась кучкой черного праха. Егор с наслаждением подвигал начавшей затекать левой ногой. Олеся тем временем уже перебралась к правой.
— Тьфу! — еще раз воскликнул Дормидонт и, развернувшись, потопал прочь — дожидаться, пока гнусная, с его точки зрения, сцена, подойдет к концу.
Минут через пятнадцать некромант был полностью свободен.
— Спасибо, подруга, — сказал он, встав и вращая кистями рук, чтобы размять суставы.
— Дурная… кровь, — скривившись, через силу произнесла Олеся. — Извини… я сейчас.
Метнувшись к раковине, девочка открыла воду и тут же извергла изо рта тугой черно-красный поток. Использовать кровь уроборосов в качестве пищи было для нее тем же самым, что человеку наесться обрезков автомобильной шины.
— Тьфу ты! — брезгливо выкрикнул сунувшийся в кухню Дормидонт.
— Так, Дорми, ты, давай, не тьфукай тут, а порядок лучше наведи, — Егор указал на оставшиеся от уроборосов четыре горстки черной пыли.
Домовой бросился к стоявшим в углу венику и совку.
— Так что у вас тут произошло? — прополоскав рот, Олеся повернулась к патрону.
— Долго рассказывать, — Егор сел за стол. — Но время еще есть.
Глава 11
Штурм Черного бастиона
Ничем не примечательный бар… Да какой там, к чертям собачьим, бар? Гнусная наливайка, расположенная через дорогу от стадиона 'Труд', принимала этой ночью не вполне обычных гостей…
Сразу стоит сказать, однако, что необычными эти люди казались лишь нескольким завсегдатаям, да хозяину заведения — сорокапятилетнему армянину с криминальным прошлым. Впрочем, Спартак Галстян не только прекрасно понимал, что молодежь хочет и любит самовыражаться, но и признавал за ней на то полное право. Он лишь удивлялся оригинальным нарядам визитеров, да еще тому, что ребята рискнули заявиться в подобном виде в такое место и задержаться в нем допоздна. Ведь уровень своего 'бара' и повадки привычного контингента Спартак знал лучше, чем кто-либо другой.
Сейчас помимо людей, которые сумели удивить бывалого армянина, здесь находились четверо личностей, чья внешность могла бы показаться оригинальной разве что на саммите лидеров Большой Восьмерки или на съемочной площадке фильма 'Звездный путь'. Два запыленных работяги, пробавлявшихся портвейном. Здоровенный гопник, в одиночку давивший бутылку дешевой водки. И неопрятно одетый пенсионер, потягивавший 'ерш' из казавшегося бездонным — так долго старик его мусолил — пол-литрового стакана. Каждый из четверых время от времени косо посматривал на троицу экстравагантно одетых ребят.
Сами 'возмутители спокойствия' пили простое пиво. Хотя, конечно, не совсем простое — от цепкого взора Галстяна не ускользнуло то, как они время от времени подсыпают в кружки какой-то порошок. Данный факт Спартака нисколько не удивлял.
Сегодня заведение работало как всегда — до последнего клиента. Галстян в третий раз за последние полтора часа пересчитывал сегодняшнюю выручку: в промежутках между заказами ему просто нечем больше было себя занять. Спартак занимал место за стойкой в вечернюю смену, когда иссякал запас моральных сил барменши Люси. 'С наступлением темноты эти гаврики почему-то начинают думать, что теперь им все позволено, — владелец наливайки часто размышлял о поведении своей клиентуры. — Будто они вампиры какие-то, или черти'.
Обычно присутствие мрачного армянина, который и сам в случае чего мог приложить любого буяна башкой об стол, да еще имел неплохие связи в уголовном мире, удерживало алкоголиков от чересчур уж бравых эскапад. Но сегодня все могло пойти иначе даже несмотря на то, что Спартак и не думал покидать свой пост.
Перекладывая с места на место мятые купюры, Галстян заранее прикидывал — кто из таких же мятых
