В кабинете Джо сквозь жалюзи с улицы сочилась жара.
Маард сел в глубокое кресло подальше от окна.
— Кофе будешь? — спросил Джо, хмуро глядя в монитор перед собой.
— Спасибо, нет.
— Тогда рассказывай, — он побарабанил пальцами по столу и откинулся на спинку стула.
— Что рассказывать? — дурацкий вопрос вырвался сам собой.
Насмешливый взгляд в упор. Молчание.
— Что ты хочешь услышать? — еще раз спросил Маард.
— Смотря, о чем расскажешь. Можно о службе, можно о девице, из-за которой ты распсиховался, можно о том, почему ты сам отказался от отпуска.
Маард устало смотрел на шефа и пытался понять, говорит ли Джо серьезно или это у него такой своеобразный юмор.
— Ну, что молчишь-то?
— Слушаю.
— Это я должен слушать! — взорвался Джо. — Почти месяц я бьюсь с вами, пытаясь достичь результатов в «Рое», и что? Вы показываете высокие достижения в тренировках со шмелями, но в работе с птицами вы — все четверо! — полный ноль! И я хочу понять, в чем дело. Жду ваших объяснений.
Маард молчал. Джо схватил со стола ручку, повертел в пальцах, швырнул в мусорную корзину.
— Я могу понять Ромеро с его розовыми соплями, могу понять эфиопа с его национальным пофигизмом. Поль же просто талантливый раздолбай. Ну одному в отпуске будет его баба, другого отправим к родным пальмам, третьего выгоню к чертовой матери, но с тобой-то что, Гор? Ты умный парень, исполнительный, цели умеешь ставить и добиваться. Проект заваливается, я тебе говорю это прямым текстом! Какого черта ты не можешь на дерьмовых птицах повторить то же, что делаешь со шмелями? Почему время идет, а вы четверо не можете осилить с двумя моделями даже того, с чего мы вообще начинали? Чего сложного?
Слушать и не слышать. Как объяснить человеку, который ни разу не был в шкуре оператора, что если можно еще как-то раздвоиться, работая с одним ведомым, то с двумя и более объектами — уже нет? Хотя… со шмелями-то получалось. Но тут, похоже, дело в устройстве моделей.
— Так и будешь молчать?
Похоже, гнев Джо подвыдохся. Можно попытаться нормально поговорить.
— Джо, ты когда-нибудь видел ездовых собак? — спросил Маард, выдержав небольшую паузу.
Шеф уставился на него так, будто с ним не Маард заговорил, а морской котик.
— Ну видел, — напористо ответил он. — К чему ты клонишь?
— Мне будет проще объяснить. Именно на собаках. Они везут упряжку. Упряжкой управляет человек, — Маард оперся локтями на колени и чуть подался вперед, рассказывая. — Собаки идут по единому маршруту. Вся упряжка. Каждая из них впряжена в строго определенное место — и именно потому они друг другу не мешают. Каждая делает свое дело, результат — общий. Погонщик лишь направляет. Можно быть погонщиком. Можно быть собакой. Каждой из блохастых тварей, волокущих сани. Если очень постараться, можно стать и погонщиком, и собакой. Это трудно, но выполнимо. Но невозможно одновременно быть и человеком, ведущим упряжку, и всеми псами, впряженными в сани.
Джо нахмурился, задумался на несколько минут. Потом поглядел на Маарда испытующе.
— Допустим, ты прав. Но тогда объясни, почему ты и Поль спокойно управляетесь с четырьмя шмелями, а Лозински и Ромеро — с тремя?
— Шмели — это не ездовые псы. Это все равно что снаряд, пущенный по заданной траектории. Он пойдет четко по курсу, потому что у него не возникнет желания поскрести лапой за ухом, отлить или отвлечься на аппетитный запах.
Джо поднялся с места, прошелся по кабинету взад-вперед. Остановился перед Маардом.
— Слушай, Гор, давай без мистики. У моделей отсутствует высшая нервная деятельность. Это биомашины. Зомби. Они не думают — лишь реагируют на нервные импульсы.
Маард пожал плечами.
— Эти птицы едят. И гадят. Как обыкновенные птицы.
— В машину заливают топливо, которое она перерабатывает… ну, почти до состояния дерьма. Гор, не заставляй меня опускаться до детсадовских аналогий!
— Джо, погоди. Ты думаешь, что у моделей нет высшей нервной деятельности, или наверняка знаешь? Кто разрабатывал птиц?
За окном хрипло взвизгнула чайка. Джо поморщился.
— Придумай что-нибудь более убедительное, Маард. Пока я вижу, что вы вчетвером либо расслабились, либо я чего-то не учел. Первый вариант представляется мне более вероятным.
Маард долго молчал, прежде чем ответить:
— Да. Я устал. Очень тяжело концентрироваться и удерживать внимание. Думаю, что ты в курсе.
Шеф посмотрел на него разочарованно. Маард подавил вздох. Не соврал же. Ну почти. Усталость действительно накопилась немалая. Но работать она почти не мешала. Во время контакта с моделями в Маарда будто кто-то вливал силы. Которые пропадали, стоило лишь снять соп-сьют. Только для Джо изложенной версии вполне достаточно.
— Я тебя прошу… Хотя нет, военных не просят. Считай это приказом. Возьми себя в руки и СМОГИ, черт подери! У нас — и у вас — неделя. Если результатов не будет, перспективное и важное направление «Шамаим лэ-шнаим» закроют. Семь дней, Маард! А дальше вернутся из отпуска «апостолы», и вы вчетвером плюс Грета свободны на месяц. Черт с вами… Все. Можешь идти.
Маард коротко кивнул и покинул кабинет шефа. Что ж… Приказам надо подчиняться. И даже невыполнимое выполнить. Значит, снова в бокс, гонять шмелей до помутнения рассудка.
У выхода из административного корпуса Маарда встретил Поль.
— Ты куда сейчас?
— Тренироваться. В бокс.
— Стоп. Не ходи.
Мулат хмурился.
— Поль, я должен. Наверняка Джо и с тобой говорил на эту тему.
— Говорил. А теперь с тобой на эту тему поговорю я. Давай прогуляемся по свежему, — парень невесело усмехнулся, — воздуху.
Они медленно двинулись в сторону стадиона.
— Гор, у нас ничего не получится с «Роем». И, кажется, я знаю, почему.
— Это надо доказать Джо, — устало отозвался Маард. — Желательно, не на словах. А для этого надо вкалывать еще неделю.
— Слушай, ты завтракал сегодня?
— Нет. И не хочу.
Поль мрачно кивнул.
— За ужином тебя также не было.
— Я спал. Ты что — следишь за мной?
— Нет, но я вижу, что с тобой что-то происходит.
«Вот еще параноик на мою голову, — с тоской подумал Маард. — От Себа нахватался?»
— Поль, слушай. Нам продержаться надо неделю. Всего-то. Дальше мы отчаливаем в отпуск. Куда угодно, на целый месяц. И вместо того, чтобы страдать подозрительностью, ты бы лучше занялся чем- нибудь полезным. Проведи часок в спортзале. Позанимайся с моделями — это наша работа.
Мулат уселся на низкую скамейку трибуны. Сорвал сухую травинку.
— Мы все дуреем от этой работы. И вкалываем так фанатично, что уже не замечаем, как остались позади разумные пределы. Ты есть забываешь, Лозински — спать, Ромеро тоже на робота похож. Это нормально?
Маард сел рядом. Прищурился на полуденное солнце.
— Это называется «погрузились в работу». Для меня это норма. Если я не ем — я могу не есть. Меня этому учили. Вам троим трудно, понимаю. Но я предпочитаю действовать, а не зацикливаться на своих
