ощущениях. Так проще. И спокойнее.
Из-под трибуны выползла пестрая кошка. Затарахтела ласково, потерлась о ботинки Поля. Парень подхватил зверька, устроил у себя на коленях и принялся гладить тощенькое тельце. Маард поглядел на нее, подумал: «А вдруг это тоже модель?». И тут же отогнал мысль как нелепицу.
— Ладно, я пошел к шмелям, — буркнул он, вставая.
— Иди, — безразлично отозвался Поль. — Только когда мозги из ушей потекут, не удивляйся.
Маард молча пожал плечами и пошел в бокс. До поздней ночи гонял шмелей. И снились ему шмели — отблескивающие, как гильзы, молниеносные, смертельно опасные.
33
Когда распорядок твоей жизни вовне расписан по минутам, ее течение перестаешь замечать. Реальностью становится совсем другое. Особенно когда ты дракон больше, чем человек, — ибо человека в тебе почти не осталось. Реальность вне дракона становится ненужной. Но иногда напоминает о себе, а это уже неприятно.
— Маард, проснись. Ну давай же…
Голос Греты нетерпеливо звенел над ухом. Маард с трудом сообразил спросонья, что слышит ее не в наушниках. А когда понял — насторожился.
— Ты зачем пришла?
Щелкнула застежка, удерживающая ремешки шлема, через мгновение голове стало непривычно легко, глаза резанул яркий свет. Белые стены бокса, негромко пикает датчик кардиографа, шумит кондиционер, пахнет чем-то искусственным — не то дезинфекцией, не то лекарствами. Чертов реальный мир…
— Шлем верни. Мне так лучше.
Возвращаться сюда не хотелось, в глазах все плыло — после принудительной потери четкого зрения дракона Маард казался себе слепым.
— Нет.
Она поставила рядом с ложементом стул, села. Посмотрела на Маарда. Взгляд неприятный, бегающий. Тонкие пальчики нервно барабанили по пластику лежащего на коленях шлема.
— Сколько времени? — спросил Маард хмуро. Спросил просто потому, что молчать казалось глупым.
— Половина четвертого утра.
— Ну и зачем теребить меня в такую рань? Что за срочность? — на душе скребли кошки.
Еще и гретиных проблем ему сейчас не хватало. Очередные траблы на фронтах личной жизни, наверное. Хотя вряд ли она бы принеслась среди ночи грузить его сопливыми историями.
— Маард, когда ты ел последний раз? Когда вставал в туалет, в душ? У меня от показаний твоих датчиков крыша едет, — в ее голосе прорезалась истеричная нотка.
— И ты решила это выяснить в четыре утра? С чего вдруг такое беспокойство? — Маард давил раздражение, как мог, но оно все равно прорывалось — хотя бы в кривой ухмылке, столь злящей Грету.
Она привстала, склонилась над ним. Рассыпались по плечам мелкие кудри, губы превратились в четкую прямую линию. Злится, понял Маард, просто кипит. Он улыбнулся, растворив бесящую ее усмешку в честной улыбке. Давай, Грета, рассказывай.
— Я бы тебя ударила, — если бы не твое бедственное положение.
— Мужчина остается мужчиной до тех пор, пока таковым себя ощущает. Так что ударь, не стесняйся. А еще лучше не трать время попусту. Или ты специально пришла в четыре утра дать мне по лицу? Кстати, собственно напоминание о моем положении и есть пощечина. Тебе легче?
Она резко села на место, зашуршала бумажным конвертом. Маард все еще улыбался — лишь бы не выдать, что испытывает на самом деле. Интуитивно понимал, что увидит. И не ошибся.
Распечатки с инфрасканов. Фотографии. Сидящая на входе в пещеру девочка в спортивном костюме. Сине-зеленая гамма, лицо едва можно разобрать, но… Можно. В углу фотографии оттиск маркера, дата — аккурат тот день, когда Тильда появилась в его жизни. Еще фотка — уже внутри пещеры: Тиль, спящая на сумке. И следующая — испуганная девчонка, прижимающаяся к каменной стене и нависшая над ней громада дракона.
— Что это, Гор? — сухо спросила Грета.
Улыбайся. Не показывай ей, что ты чувствуешь, Игорь. Время тяни. Каждое слово — информация. Каждая секунда — время придумать версию, которая спасет Тильду.
— Маард, где эта девушка?
— Съел, — весело сказал он. — Схарчил на завтрак.
— Не смешно. Где она?
— Грета, можешь меня убить. Я не углядел за драконом. Пока я просыпался — он ее съел. Да, мне стыдно. Я проспал такое зрелище!
Она дошла до столика у стены, положила шлем, вернулась. Ага, нервничает. Еще чуть-чуть…
— У тебя проблемы. Большие. И тебе лучше сказать правду мне, а не тем, кто придут за мной. Потому что я… я думала, что все-таки мы друзья.
Пожал плечами. Зевнул.
— Да, проблема! Ты мне не дала доспать. Голова будет болеть целый день. Я буду мрачен, и дракон плохо развлечет туристов.
— Гор, где она?
— Понятия не имею, — ответил он устало. — Испугалась дракона и убежала.
Грета молча вытащила из конверта еще несколько снимков — на сей раз цветных, протянула ему. Даже так…
— Ты покраснел, — ядовито сообщила гостья. — И кем ты себя чувствуешь после такого?
— Интересный монтаж… Кто делал? — голос предательски дрогнул.
Фотографии были сделаны с очень близкого расстояния. Либо дико навороченная оптика, либо дракон настолько увлекся девочкой вчера, что не почувствовал чужого. Либо… Ему никогда не доверяли. И он просто не знал о некоторых камерах.
— Распечатывала я, — мрачно отозвалась Грета. — И мы оба прекрасно знаем, что это не монтаж. Хватит валять дурака. Гор. Зачем ты ее прячешь?
— Тебе больше нечем заняться? — холодно произнес он. — Бабское любопытство покоя не дает?
— Я тебе помочь хочу.
— Чем?
— Думала, ты поймешь. А ты ведешь себя как идиот.
Он взял у нее фотографии. Посмотрел еще раз. Вгляделся в лицо Тильды. Невероятно. На снимках она выглядела такой счастливой… И взгляд — не бессмысленный от пережитого страха и возбуждения, а спокойный, понимающий, любящий.
— Грета, давай начистоту. Кто тебе это дал? Спишь с оператором КОНов?[20]
Она прятала глаза, крепилась, чтобы не заплакать. Маард дотянулся до ее ладони, тронул влажные холодные пальцы. Волнуется. Боится. Ясно. Чего боится — это уже дело десятое. Важен сам факт.
— Послушай. Ты меня знаешь не год и не два… Просто подумай, почему я делаю то, что делаю? И не лезь в это дело сама. Просто расскажи мне все. Хорошо?
— Гор, это идиотизм. Ты не знаешь, во что влез, — глухо сказала она.
— Ошибаешься. Знаю.
— Ее все равно найдут, Маард. И очень скоро. И тебя не…
— Если ты нам хоть немного поможешь — она уедет далеко и будет в безопасности до конца дней своих. Подумай, Грета. А вернее, просто помоги мне. Я ведь никогда тебя ни о чем не просил. Теперь прошу.
