Потерялась, как в пургу олень…
Тыгрена молча слушала Айе и вдруг вспомнила, как они вот так же стояли около яранг стойбища Янракенот и разговаривали о будущей жизни.
И Тыгрена тихо спросила:
— Бумага, которую привез Эрмен, — это твоя бумага?
— Да, да! — обрадовался Айе. — Это я сам написал ее. И рисунок мой там.
— Я опять убежала от Алитета. Лучше я зарежусь! И теперь я не вернусь к нему, — гневно сказала она.
— Вот хорошо! — переминаясь от холода с ноги на ногу, восторженно проговорил Айе.
— Пожалуй, Айе, я убила шамана Корауге. Я не хотела его убивать. Я только выбросила его в сенки, когда он разбил нос Айваму. А что же было делать?
— Не бойся, Тыгрена. О, каким сильным я стал! В Москве все начальники мои дружки. Теперь нам бояться нечего…
И хотя Айе хорошо знал, что Тыгрену не удивишь начальниками неведомой Москвы, но слова сами срывались с языка. Поняв наконец, что Тыгрена равнодушна к его словам, он переменил разговор.
— А где малыш?
— Я оставила его пока у Рультыны. Она добрая и хорошая женщина.
— Надо его забрать от нее.
— Нет. Подожди… А ты прежним остался? Зачем тебя Испортила эта русская женщина, языком которой только что ты говорил неразумные слова? Видишь, какая на тебе одежда. В ней замерзнешь и летом. И волосы твои стали некрасивыми.
— Это домашняя одежда, Тыгрена. Сменить одежду всегда можно. Одежда не сердце.
— А белолицая, которая говорила твоим языком, кто она? Зачем приехала на нашу землю?
— Ты не знаешь? Это жена Лося.
— Она — жена Лося?! — удивилась Тыгрена.
— Она тоже начальник, — сказал Айе.
— А разве женщины могут быть начальниками? Что-то я этого никогда не слыхала, — недоверчиво проговорила Тыгрена.
— Она будет начальником женского вопроса.
— Что такое «вопрос»?
— Новый закон о женщинах. Хороший закон, Она о тебе все знает. Она сказала, что будет тебе помогать уйти от Алитета. О, это очень хорошая женщина! Мы с ней вместе были на Большой земле, на пароходе вместе ехали.
— Айе, а мне показалось, что ты стал чужим, не настоящим человеком, тихо сказала Тыгрена.
— Нет, Тыгрена! — горячо воскликнул Айе. — Разве твои глаза не видят, какой я? Разве уши твои не слышат моих слов? Я такой же, каким был всегда. Только теперь я стал очень сильным человеком по новому закону. Посмотришь, как я расправлюсь с Алитетом, если он покажется здесь.
В первый момент встречи Тыгрена злорадствовала, что Айе мёрзнет в таньгинской одежде, но теперь ей стало жалко его. Видя, как он дрожит, она сказала:
— Поди, Айе, согрейся. Добеги до той горы.
Айе сорвался с места, замахал руками и побежал во весь дух, забыв и о собрании и о том, что он переводчик.
Около Тыгрены неожиданно вспыхнул огонек. Она вздрогнула и закрыла лицо руками.
— Испугалась? — спросила Наталья Семеновна и потушила свет электрического фонарика.
Она взяла Тыгрену за талию, и рука утонула в пушистых мехах. Наталья Семеновна мягко сказала:
— Смотри, это электрический фонарик.
Появился опять свет. Тыгрена молча присматривалась к русской женщине и, немного осмелев, коснулась пальцем толстого выпуклого стекла фонарика. Огонь был холодным.
— Что же ты стоишь здесь одна? Такая нарядная женщина!
Тыгрена не понимала, о чем говорила белолицая, но все же любопытно было стоять с ней рядом и слушать непонятный ее разговор.
«Вот она какая, жена бородатого начальника. Может, и вправду она хорошая женщина?» — подумала Тыгрена.
Запыхавшись, красный от мороза и быстрого бега, с обнаженной заиндевевшей головой, от которой валил пар, подбежал Айе.
— Что же ты убежал с собрания? Эх ты, переводчик! Андрею пришлось переводить, — сказала Наталья Семеновна.
— Тыгрена вот приехала! — с радостной улыбкой сказал Айе.
— Ах, вон что! Это Тыгрена?
— Да, да. Она теперь совсем убежала от Алитета.
— Тогда пойдем в комнату Андрея. Ты замерзнешь, Айе.
— Нет, мне жарко, — ответил он, сияя от счастья.
В комнате Андрея Жукова было тепло и никто не мог помешать беседе.
Наталье Семеновне хотелось поговорить с Тыгреной, о которой она много знала и которая давно интересовала ее. Наталье Семеновне не терпелось поскорей приступить к обязанностям заведующей отделом по работе среди женщин.
И она горячо заговорила о положении женщины в Советской стране. Говорила она долго, взволнованно, быстро, Айе еле успевал переводить.
В тот момент, когда Наталья Семеновна так усердно просвещала Тыгрену, тихо вошел Андрей и, прислушиваясь к разговору, остановился в дверях. А когда Наталья Семеновна наконец умолкла, он улыбнулся снисходительно и проговорил:
— И ты думаешь — разъяснила? Все это, Наталья Семеновна, у нас делается по-другому. Одним словом, экзамен на политработника ты не выдержала.
— Ты вот знаешь как — и объясни, — с оттенком легкой обиды сказала она.
— Эх, и прытка же ты, Наталья Семеновна! Всему свое время. Неужели Лось не ввел тебя в курс наших дел?
— Я смотрю, вы тут с Лосем обленились, как волы на пашне. Небось ни разу не удосужились поговорить с этой женщиной?
Андрей поздоровался с Тыгреной и сказал Айе:
— Тебя, Айе, разыскивает Лось. Он с народом беседует о вельботах, о рульмоторах, о курсах.
— Тыгрена, я скоро вернусь, — сказал Айе и убежал.
— Андрей, предложи хоть раздеться девушке. Ведь жарко! — раздраженно сказала Наталья Семеновна.
— Она не может раздеться. Видишь, на ней дорожный комбинезон. Для этого ей предварительно нужно разуваться. Сердишься, а не права. Вот и речь свою на собрании, Наталья Семеновна, неправильно построила.
— Ты еще будешь учить меня!.. Я во Владивостоке в райкоме…
— Для «материка» речь твоя превосходна, — перебил ее Андрей, — а здесь… — Он пожал плечами и добавил: — Пустой звук. Без учета быта и нравов. Ты спроси у Лося, как он готовился к своим выступлениям. По неделе! Тогда и толк бывал. Это дело с виду только кажется простым. Хорошо, что Айе убежал… Ты меня извини, а я все-таки, оказавшись переводчиком, по-своему перевел твое выступление.
— А что такое? — взволнованно спросила Наталья Семеновна.
— Ну, об этом потом поговорим. Садись, Тыгрена, поближе к столу. Будем пить чай. Помнишь, как мы пили чай у старика Вааля? Хороший был человек!
— Да, — тихо и робко сказала Тыгрена, следя за русскими.
Тыгрене казалось, что Андрей, молодой начальник, ругал русскую женщину за то, что она привела ее, жену Алитета, в его жилище. Она села к столу. Движением плеч спустила по пояс свою кухлянку, и
