быть начальник, чтобы так разговаривать с Чарли!
— Еще, мистер Томсон, меня интересует кое-что из вашей жизни здесь, продолжал Андрей.
— О, пожалуйста, мистер Жукофф.
— Мне стало известно, что вы вот пожилой уже господин, а ведете себя здесь крайне неприлично с точки зрения цивилизованного человека.
Мистер Томсон насторожился и учащенно задышал.
— Я имею в виду тот неприятный инцидент, который произошел вчера в вашем доме вот с этим человеком. — Айе вздрогнул, когда Андрей положил руку на его плечо. — Не правда ли, мистер Томсон, что это хуже, чем всякая невежливость?
Лицо мистера Томсона покрылось испариной, затем побелело. Он молчал.
— И после всего этого вы называете себя культурным человеком? Представителем цивилизованного мира! — с пренебрежением сказал Андрей.
Мистер Томсон склонил голову. Может быть, впервые за двадцать лет он оказался в таком неприятном положении перед туземцами. Ему тягостно было, что такой разговор ведется в присутствии охотников и особенно в присутствии Ярака, понимавшего английскую речь. Не поднимая головы, он тихо сказал по-чукотски:
— Ярак, уйди отсюда!
Ярак неохотно поднялся.
— Нет, ты, Ярак, сиди здесь. Ты мне нужен, — сказал Жуков.
Мистер Томсон поднял глаза на Жукова и остался сидеть неподвижно, молча. И никто его не видел таким покорным, каким он казался сейчас.
— Все, мистер Томсон. Вы поняли, что вам нужно сделать?
— О да. Я понял.
— Больше никаких дел к вам у меня нет! Гуд бай.
— Гуд бай, — с чувством неприязни пробурчал мистер Томсон.
И грузная фигура его скрылась за меховой занавеской.
— Негодяй! — тихо сказал Андрей по-чукотски вслед мистеру Томсону.
Солнце, дойдя до самой макушки неба, пошло вниз. Охотники толпились на улице и без конца говорили об этой удивительной новости. Ай-я-яй, какая новость! Есть что рассказать, когда будешь ехать по береговым стойбищам! С такой новостью непременно будешь желанным гостем в каждой яранге.
Ярак стоял в центре толпы, рассказывал все, что он слышал, и, путая, по-своему излагал разговор белых людей. Но, несмотря на это, смысл события был ясен всем.
Ваамчо больше всего поразило, что белые люди, оказывается, могут быть друзьями и бедных охотников.
Солнце уже приближалось к земле, а люди все говорили и говорили. Ночной мороз вновь стал схватывать влажный снег. Алитет поторопился уехать из стойбища, и его нарта давно скрылась за склоном горы. Было о чем поговорить!
Андрею предложили свежую тюленью печенку. В пологе сидели Айе, Ваамчо, Ярак.
Все они робко разместились вокруг Жукова и принялись за еду.
— Андрей, а куда теперь повезет Ваамчо шкуру белого медведя? спросил Айе.
— Пусть продаст Чарли. Он будет торговать здесь до лета.
— А мне как быть? Чарли Красный Нос не все товары отдал за песцов. А ведь песцы чужие. Эчавто будет ругать меня.
— Сходи к Чарли и получи остатки товаров. Или ты, Айе, все еще боишься Чарли?
— Нет. Теперь перестал бояться. И Алитет уехал. Бояться нечего! весело воскликнул Айе.
Андрей напился чаю и вышел на улицу в окружении своих новых друзей.
Парни в один миг запрягли ему собак. Айе суетился больше всех, и только Ярак все еще недоверчиво присматривался к новому белому человеку.
Андрей вынул свои деревянные очки и надел их. Ярак вытащил из-за пазухи свои настоящие очки- консервы, подошел к Андрею и молча подал ему.
— О, вот это замечательно! Сколько тебе заплатить?
— Не надо, — ответил Ярак.
Андрей достал пять рублей и подал их Яраку.
— Зачем? — спросил Ярак.
— Купишь себе другие.
— Нет. Чарли за бумажки ничего не даст. Он торгует только за шкурки.
— Скажешь, я велел продать очки. Это русские деньги, и он обязан их принимать.
Собаки сидели в упряжке, готовые ринуться в путь. Андрей прощался с охотниками:
— Ну, друзья, до свидания. Мы еще встретимся с вами.
Камчадальская упряжка с места взяла в галоп.
— Он сказал — друзья! — взволнованно проговорил Ваамчо, глядя вслед удаляющейся упряжке Андрея. — Вы слышали, что сказал этот Большой Начальник? А?
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава первая
Капитан Гарри Браун, зажав в зубах трубку из корня орегонской сосны, стоял у штурвала своей шхуны «Поляр бэр», которая малым ходом шла в некотором отдалении от берегов Аляски.
Это был толстый, с угловатым корпусом человек лет сорока. Желтая проолифенная зюйдвестка молодила его лицо. Сильные тяжелые руки Гарри Брауна были засунуты в карманы американской робы из синего демиса. Вся роба состояла из карманов, пристроченных красными нитками и прихваченных по всем четырем углам металлическими заклепками. Карманы топорщились от переполнявшего их содержимого. Они были всюду: на груди, на ногах около коленных суставов и на широких бедрах капитана. Казалось, эта роба служит Гарри Брауну вспомогательным складом.
Металлические пуговицы «радость холостяка» имели, однако, странное для «морского костюма» изображение: на них красовался паровоз.
У Гарри Брауна, практика-мореплавателя, не было диплома не только капитана дальнего плавания, но даже и каботажного. Не было у него и знаков отличия. Но все это не мешало капитану прекрасно знать море. Он умел и любил совершать опасные рейсы по Ледовитому океану на своем «Полярном медведе», который, если отбросить столь звучное название, был попросту контрабандной шхуной.
Кроме Гарри Брауна, экипаж шхуны состоял всего лишь из двух молодцов: расторопного верзилы — штурмана мистера Харлоу и добродушного шельмы беспечного судового механика Джима, одновременно исполнявшего обязанности кока. Оба они щеголяли в таких же робах и зюйдвестках, как и капитан, и гордились этим, как несомненным признаком демократии на их небольшом кораблике грузоподъемностью всего в сто двадцать тонн.
Втроем они стояли у штурвала, напряженно всматриваясь в толщу густого тумана, и, как ночные воры, осторожно пробирались на своем послушном судне в пролив вдоль берегов Аляски.
Странные вещи происходили в мире. Капитан Браун за свою морскую практику не один раз проходил в ясный, солнечный день мимо города Нома, где с давних пор жил таможенник мистер Керри. Они встречались каждую навигацию как друзья:
— Алло, мистер Браун!
— Алло, мистер Керри!
Обменявшись любезностями, капитан брал курс на острова и затем спокойно шел к угрюмым, но
