нужном темпе и без единой ошибки, после чего продолжать состязание стало совершенно излишним»…
ГЕТЕ отродясь не брал карт в руки, но считал это своим крупным недостатком: он был убежден, что игра для молодых людей чрезвычайно полезна, поскольку просто невозможно представить себе общества без карт…
Преазартным игроком был «самый революционный из умов современной ему Германии» ЛЕССИНГ. Будучи и изначально натурой гипоманиакальной, после череды смертей самых близких (сначала трагически погиб его друг-писатель Эвальд фон Клейст, а вскоре жена Лессинга, с которой он мечтал соединиться чуть не полжизни, умерла в родах, произведя на свет нежизнеспособное дитя) драматург не знал уже ничего кроме работы и — карт. Это необузданное влечение он рассматривал как род искусственной ажитации для своих напрочь расшатанных нервов: «Я нарочно играю так страстно. Сильное возбуждение приводит в действие мою остановившуюся машину; оно избавляет меня от физического страдания, которое я часто испытываю».
Похоже, ту же функцию будоражения нервной системы возлагал на карты современник и соотечественник Лессинга БЛЮХЕР. Фельдмаршал был из людей, чувствующих себя сносно только в борьбе. «И вечный бой, покой нам только снится» — в точности о нём. Любого простоя Блюхер не переносил органически, а гарнизонную службу именовал «мучительной бездеятельностью». И в отсутствие военных кампаний не находил ничего лучше как стимулировать жизнедеятельность высокими ставками за карточным столом. О суммах, которые он оставлял там, ходили легенды.
Впрочем, даже карты не всегда помогали этому пруссаку взбодриться должным образом. Специалисты настаивают на очевидной циклотомии полководца. Проще говоря, периоды психического подъема то и дело чередовались у него с депрессивными фазами. На одну из которых и выпало сражение при Лаоне в марте 1814-го, в котором Бонапарт одержал пусть пиррову, но все-таки победу. Не пребывай Блюхер в те недели в состоянии своего знаменитого уныния — Европа освободилась бы от «врага рода человеческого» целым годом раньше.
Фельдмаршал отправился в мир иной через четыре года после Ватерлоо: в состоянии жутчайшей депрессии отказался принимать пищу и уморил себя голодом. То ли карт под рукой не оказалось, то ли и они были уже бессильны…
Родившийся годом позже и умерший тремя годами ранее него наш «старик ДЕРЖАВИН» пристрастился к картам еще в ранней молодости — восемнадцати лет.
Об ту пору служил он рядовым третьей роты лейб-гвардии Преображенского полка. Он служил рядовым десять долгих лет, и это там, в казарме его научили пить свекольный самогон и играть. Поначалу — в ерошку. То есть, не на деньги, а на таскание за волосы (что и называлось — ерошить). Потом, в трактире да под выпивку Гаврила незаметно для себя, как это чаще всего и случается, проникся настоящей страстью к игре. Раз, сержантом уже, просадил деньги, присланные матерью на покупку имения. Стал «день и ночь» (по собственному признанию) ездить по трактирам в поисках серьезной игры, познакомился с «прикрытыми благопристойными поступками и одеждою разбойниками» и вскоре сделался ОТЪЯВЛЕННЫМ шулером — обучился «заговорам, как новичков заводить в игру, подборам карт, подделкам и всяким игрецким мошенничествам». А за шулерство в ту пору светила не тюрьма так ссылка. Бог, правда, миловал, и под судом Гаврила Романович ходил в свое время по делу, к картам никакого касательства не имевшему…
Вообще, в те времена карты были неотъемлемой частью жизни всех слоев российского населения, за исключением, разве, крестьян, и даже при дворе составляли ежедневное занятие. Приближенные Елизаветы дулись в фараон, проигрывая друг дружке «стада живых людей». Там же, будучи еще великой княжной, пристрастилась к этой забаве и Великая в недалеком будущем Екатерина. Так что подданный ея императорского величества Г. Р. Державин вряд ли сильно отличался в этой плане от подавляющей части славного русского воинства… И тут мы позволим себе коротенькое отступление об истории карт на Руси.
Завезли их нам, как считается, поляки — непосредственно в Смутное Время. Но смута прошла, а карты остались. И, взойдя на престол, Михаил Федорович тут же распорядился насчет преследования картежников на подведомственной территории. Суровыми были гонения на игроков и при сыне его Алексее Михайловиче: картежники приравнивались к ворам и убийцам и нередко расплачивались за свою страстишку жизнями.
Другой разговор, что после смерти царя в одном из Коломенских дворцов обнаружилась куча игральных колод. Кто-то проболтался, что государь баловался ими с младых ногтей: сам, дескать, папенька ему разрешили — «для забав и обучения»…
А вот при ПЕТРЕ, поставившем всё в России с ног на голову, нравы поменялись, и карты попали в число протокольных придворных забав. С одной стороны. С другой царь пытался бороться с картежничеством и даже специальным указом запретил в армии и во флоте проигрывать более, чем по одному рублю… Петр же Алексеевич привез из первого загрантурне и первый бильярдный стол. И поставил его в приемной — «дабы посланники разные и дипломаты не били баклуши». Сам же реформатор предпочитал и картам, и бильярду шашки…
Взращенная при его дворе АННА ИОАННОВНА уже очень любила картишки, и «дня не проживала», чтоб не поиграть на бильярде…
При ЕЛИЗАВЕТЕ ПЕТРОВНЕ, как отмечалось, без карт был немыслим не только царский дворец, но и всякий дворянский дом…
ЕКАТЕРИНА особой любовью к картам не пылала, но и препятствий игрокам не чинила. Во всяком случае, именно при ней денежные ставки превратились из безобидных в фантастические… Свидетельство историка: «Карточная игра усилилась до необычайных размеров; дворяне почти только и делали, что сидели за картами; и мужчины, и женщины, и старые, и молодые садились играть с утра, зимою еще при свечах и играли до ночи, вставая лишь пить и есть; заседания присутственных мест иногда прерывали, потому что из самого заседания вдруг вызывали членов к кому-нибудь на карты; играли преимущественно в коммерческие, но много и в азартные игры… В эти годы дошло до того, что зимой, в Москве, в публичных собраниях и клубах, и в маскарадах вовсе почти не танцевали, а все садились за карточные столы».
Ах да: царица считалась одним из лучших русских бильярдистов эпохи и фрейлин своих пристрастила не просто кий ей подавать, а мастерски им орудовать…
Правда, женщины в этой игре, как и в большинстве других, все же уступали мужчинам. Кудесниками бильярда считались в тогдашней России Михайло ЛОМОНОСОВ и его извечный соперник Григорий ОРЛОВ…
Бильярд вообще был очень популярен в среде русского генералитета. Необычайным пристрастием к нему славились БИБИКОВ, СКОБЕЛЕВ (Иван Никитич — дед Михаила Дмитриевича) и ОСТЕРМАН-ТОЛСТОЙ. Любопытно, что все трое — настоящие же вояки! — били одноруки…
И возвращаемся от столов бильярдных к ломберным… Помешанному на игре в солдатиков ПАВЛУ было не до карт, но стране своего к ним отношения он не навязывал. Больше того: паре купцов (Чеблокову и Злобину), заметней других отличившихся на ниве печатания карт, император пожаловал дворянство. А вскоре и жена его Мария Федоровна наладила собственный бизнес по производству и продаже игральных карт. И давайте считать ее первой в России первой леди, сообразившей, как превращать мужнин административный ресурс в реальные бабки…
Считается, что сменивший на троне убиенного папу АЛЕКСАНДР «не любил ни карт, ни картежников», был возмущен царившим кругом карточным беспеределом и даже высказался однажды в том смысле, что негоже, «исторгать из рук неопытных юношей достояния предков, веками службы и трудов уготованные» — имея в виду чудовищные проигрыши подданными состояний.
Но как быть с помянутой выше монтекарловской доской: вряд ли имя русского императора вписали туда с кондачка?
А вот брат его НИКОЛАЙ вернул карты во дворец и сам проводил за ними «каждый вечер», и в следующие сто лет ничего особенно не менялось. О чем поведал граф Вяземский: «Нигде карты не вошли в такое употребление, как у нас: в русской жизни карты — одна из непреложных и неизбежных стихий». А уж Петру-то Андреевичу было с чем сравнивать!
Неубедительно? Тогда заполучите еще одно авторитетное свидетельство. Популярнейший фельетонист и редактор «Стрекозы» Ипполит Федорович Василевский, печатавшийся под псевдонимом
