Мы обогнули пирамиды и спустились в лощину, в овражек, там стояло несколько белых палаток, но их я заметил уже потом, — сперва я увидел Ее.
В лучах солнца, начинавшего припекать, желтым золотом сверкала, и блестела, и пахла свежим сеном странная и прекрасная ладья с загнутыми носом и кормой.
Она была словно из сказки.
Она ужасно мне понравилась.
Я обежал ее вокруг, потом обошел медленно, потом, едва дождавшись приглашения, а может быть, даже и не дождавшись, скинул туфли и босиком ступил на ее упругую палубу, она пружинила и напоминала о детстве, о сенокосе в деревне, — как сладко и страшновато было тогда стоять на верхушке свежего стога, острый медовый запах увядающей травы бил в ноздри, над головой плыли белые облака, и если запрокинуть голову, казалось, что это не облака, что это ты сам плывешь…
Хотелось немедленно заглянуть во все закоулки, потрогать все веревочки и канаты и скорей-скорей закончить сборы, достроить, довязать и дозакрепить все, что нужно, бросить в каюту вещички и отплыть, отплыть наконец!
Тур видел, как я счастлив, и сам был счастлив от этого, и делал вид, что ничего особенного, корабль как корабль, вокруг и кроме него немало интересного. Он потянул меня туда, где в чане намокали папирусные кипы. Взял стебель и опустил его вертикально в бочку, нажал и отпустил резко, и стебель вылетел, как пробка, — вот какая плавучесть! — а Тур сиял.
У него и еще было что мне показать: он подошел к чану и прыгнул, как был, в светлом костюме, на связку папируса, забалансировал, вот-вот упадет, — я испугался, а Тур смеялся и объяснял, что на эту же связку, будь свободное место, могли бы стать еще трое.
Он еще что-то показывал и объяснял, кого-то подзывал, кому-то меня представлял, знакомил меня с будущими моими спутниками, — и уже незаметно я превращался из экскурсанта в полноправного участника работ, что-то уже тащил, привязывал, даже высказывал суждения, даже спорил, — но чем бы я в тот день ни занимался, с кем бы ни разговаривал, куда бы ни глядел, — перед моими глазами стояла сверкающая золотом ладья, ладья Аладдина и Синдбада-морехода, ладья из волшебной сказки о море и солнце — наш чудесный корабль, наш «Ра», на котором предстояло нам плыть.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Шторм третьи сутки. — Ветераны бодрятся. — Познакомимся, наконец! — «Не слишком ли быстро мы идем?» — Пошли медленнее. — Утро на «Ра-2». — От носа до мачты. — Папирус и примус. — Кстати о фараоновом действе. — От мачты до хижины. — Как на «Ра-1» все извивалось и скрипело. — Не только смена цифры. — От хижины до кормы. — Кто полезет в воду? — Нельсон под лодкой. — Юби и Синдбад. — Кто чем занят в эту минуту.
Итак, шторм продолжается, шторм длится третьи сутки, мы несемся по волнам с угрожающей быстротой, да к тому же нас переваливает с борта на борт. Чувствуешь себя штопором, который ввинчивают и ввинчивают во что-то упругое, не имеющее начала и конца. Состояние не из приятных.
Полнее всех, пожалуй, это ощущает Мадани.
В день отплытия он был горд собой и счастлив, на голове его красовалась повязка с надписью «Ра- 2», вышитой разноцветными нитками, — а теперь в его глазах растерянность, страдание, он удивленно взирает на нас, «старых морских волков»: как мы отважились на такое, да еще во второй раз?!
Бедный Мадани, он не знает, что и нас тоже преследуют подобные мысли.
Когда видишь непрерывно движущийся калейдоскоп волн, когда испытываешь на себе их мощь, то кажется, что весь мир сейчас залит ими, пытается противиться им, но тщетно. Даже удивительно, насколько могучи вода и ветер! Мягкую ткань паруса они превращают в стальную пружину, а бесхребетная веревка — только зазевайся! — бьет наотмашь, как шпицрутен.
Океан пугает. Это верно. Но он дает и силу. Глядя на наших новичков, мы — ветераны — становимся дружнее и сплоченнее. Мы знаем, что защитить их можем только мы.
Давно ли мы познакомились, давно ли узнали друг друга? Шагнул к самолетному трапу загорелый человек со значком Кон-Тики, и у стапеля, возле пирамид, лихо затормозила машина с синими фарами, с ее подножки соскочил черноглазый гигант с ослепительной улыбкой — «Хэлло, я Жорж», — когда это было? Тринадцать месяцев назад? А кажется, прошли годы.
Я должен представить своих товарищей, перечислить по порядку тех, чьи имена назывались уже мною не раз.
Не ждите подробных характеристик, мне ведь предстоит возвращаться к этой теме снова и снова, все, что я пишу и еще напишу, — это фактически о них и только о них — а пока лишь перечень, список.
У каждого из нас в судовой роли свой номер. Он определит очередность перечисления.
№ 1. Тур Хейердал. Норвежец. 56 лет. Почетный член нескольких научных обществ, в том числе нашего Географического, член Норвежской, Американской, Мексиканской, Чилийской академий наук, герой «Кон-Тики», автор «Аку-Аку», капитан «Ра-1» и «Ра-2». Женат, пятеро детей — два сына, уже взрослых, и три дочери.
№ 2. Карло Маури. Тридцативосьмилетний итальянец, один из лучших на свете журналистов- фотографов и альпинистов, эта экспедиция — уже двадцать пятая в его жизни. Отец пятерых детей.
№ 4. Сантьяго Хеновес, 46 лет, по рождению испанец, эмигрировал из франкистской Испании. В юности — профессиональный футболист, учился в Кембридже, ныне — профессор Мексиканского университета, антрополог.
№ 5. Юрий Сенкевич, русский, 32 года, врач-физиолог, участник 12-й Советской антарктической экспедиции.
№ 6. Жорж Сориал. Египтянин, 29 лет, инженер-химик по образованию, феноменальный ныряльщик и аквалангист, чемпион Африки по дзю-до. Свободно говорит на шести языках.
№ 8. Норман Бейкер, 42 года, американец, в прошлом — летчик, затем — довольно долго — моряк, затем — владелец строительной конторы. Здесь, на «Ра», — штурман и радист. И — первый помощник Тура.
Два номера я намеренно пропустил. Они принадлежат новичкам — японцу-кинооператору тридцатидевятилетнему Кею Охара (№ 3) и тридцатилетнему марокканцу Мадани Аит Охани (№ 7). Оба славные люди, и оба пока что существуют несколько на отшибе: это прискорбно, но естественно, должно пройти некоторое время, прежде чем сгладится разница между ними и нами.
И наконец, есть человек, который не плывет на «Ра», но постоянно здесь присутствует — в наших воспоминаниях, разговорах и шутках — Абдулла Джибрин с озера Чад — он участвовал в строительстве «Ра-1» и путешествовал на нем вместе с нами, был добросовестным матросом и хорошим товарищем, но личные его обстоятельства сложились так, что во второй свой поход мы ушли без него. Однако, повторяю, это ровно ничего не значит, он по-прежнему с нами, и на страницах моего повествования вы еще не однажды встретитесь с ним. А сейчас я вынужден отвлечься, ибо Норман взывает: «Аврал!»
Брас не выдержал, лопнул, как струнка.
Теперь в любую секунду жди, что полетит и второй и тогда неминуемо сломается рей. Быстро-быстро! Мне приказано сменить Нормана у кормила, остальные потеют и кряхтят, и вот парус пополз вниз и улегся на носу.
Лодка не легла в дрейф; парусила хижина и прочие надстройки, и мы продолжали бежать по ветру, то есть «Ра» шел, как говорят моряки, под одним такелажем. Любопытно, что за несколько мгновений до происшествия мы с Карло разговаривали:
— Хороший ход!
— Хороший, да не слишком ли?
И вот теперь, как по заказу, мы пошли медленнее, и управлять кораблем стало гораздо легче.
