– Конечно, я уверена, она будет хорошо ухаживать за наследником Холлидеев, – быстро добавила Джудит. – В конце концов, он стоит целое состояние.
– Какие у вас были дела с Клэр? – поспешно спросил Николас, пока Джудит не добила его мать.
– Она была должна мне кое-какие деньги. Похоже, теперь мне не удастся получить их назад.
– За что она вам была должна деньги?
– Я одолжила ей, когда она попала в переделку в Нью-Йорке. Она постоянно говорила, что вернет.
– Сколько?
Джудит задумчиво посмотрела на него.
– Не будем сейчас об этом беспокоиться. У вас и без того полно забот. Из-за ребенка, и вообще. Оставляю вас проверять ценности.
Николас не хотел, чтобы мать почувствовала, как он подавлен. Эта Марчелино раздражала его. Или его мучило собственное унижение? Как же ловко его обманули!
– Грувер, проводите мисс Марчелино. Грувер устремил на Джудит едкий взгляд и ответил:
– С удовольствием.
– Позвоните, если я смогу вам чем-нибудь помочь, – сладко пропела она.
Грувер вывел ее из комнаты.
– Я не могу поверить, что Клэр могла сделать такое, Николас, – дрожащим голосом произнесла Леда. – Вдруг с ней случилось что-то ужасное?
– Ты же слышала Грувера, мама. Она уехала по собственной доброй воле.
– Может, это какая-то ошибка? Может быть, она скоро вернется?
На это он не слишком рассчитывал. Николас взял мать за руку.
– Пошли.
– Куда?
– Проверим твою шкатулку с украшениями.
– Нет! – воскликнула она.
– Тогда я сделаю это сам. Она встала.
– Ладно.
Он открыл дверь и вошел в ее пахнущую фиалками и камфарой комнату.
– Где ты хранишь украшения?
– Здесь, – дрожащим голосом ответила она, вынимая из ящика и раскрывая атласный мешочек для драгоценностей.
Леда разрыдалась.
– Что?! Что, черт возьми, отсутствует?
– М-мои кольца, изумрудное колье, которое твой отец подарил мне, бриллиантовый браслет, который ты подарил мне на день рождения.
Николас выругался и ударил кулаком по столу.
– Так я и знал! Я знал, что от этой женщины будут только неприятности с того самого момента, как услышал ее имя.
Мать опустилась на край кровати и продолжала плакать.
– Как она могла? Как она могла сделать с нами такое? А В-вильям! – причитала она. В ее голосе появились истерические нотки, дыхание стало прерывистым. – Мы должны найти его! Мы не можем позволить, чтобы что-нибудь случилось с Вильямом!
Николас сел рядом с матерью и прижал ее к груди.
– Ну же, ну. У тебя слишком доброе сердце, а она воспользовалась этим.
У него не было слов, чтобы утешить ее. Без внука она будет страдать всю жизнь.
– Ты поедешь за ней? – спросила она. – За украшениями?
Он поправил выпавшую из ее прически прядь волос и ответил:
– Я поеду и выкуплю твои украшения у Грэмба.
– Меня не волнуют украшения. Меня волнует только Вильям!
– Я знаю, мам…
– Ты должен найти Вильяма. Мне нужен мой внук!
В нем бурлили ярость и боль. Он не хотел больше видеть Клэр. Но его мать хочет вернуть своего внука.
– Хорошо, – пообещал он, – я отыщу его.
– Спасибо, Николас. Спасибо. Я только не могу понять, – она всхлипнула, – зачем ей воровать у нас и сбегать?
– Нам хода ее мыслей не понять, – ответил он.
– Но та мелочь, которую она выручит от продажи украшений, ничто по сравнению с тем, что могла иметь, оставаясь здесь. Ей стоило только попросить.
Она права. Это нелогично.
– Если только она не выжидала чего-нибудь. Может быть, ей было нужно время, чтобы приблизиться к большей и лучшей добыче.
Леда покачала головой.
– Нет, я не верю в это.
Немного успокоив мать и послав за доктором, Николас пошел в комнату Селии. Клэр сбежала и от своей матери тоже, но, может, эта женщина что-нибудь знает.
На стук никто не ответил, и он толкнул дверь.
Женщина, ссутулившись, сидела в кресле возле тлеющего камина. У ее ног на ковре валялась пустая бутылка, другая, наполовину пустая, стояла рядом па столике.
– Селия! – резко позвал он.
Она не пошевелилась.
Он распахнул окно, отнес ее на кровать, в пустую корзину сложил все бутылки, пустые и полные, и ушел, прихватив с собой корзину.
Слугам он приказал не приносить ей спиртного без его личного разрешения. Затем он заперся у себя в комнате.
Проверив свои личные вещи и обнаружив, что пропали запонки с бриллиантами и часы, он вынужден был согласиться с матерью, что побег Клэр не имел смысла.
Николас приглушил свет керосиновой лампы и откинулся на кровать. Ее предательство угнетало его. Он был прав, когда не доверял ей. Она вышла за Стефана ради денег Холлидеев.
И пока он сам не женится и не заведет ребенка, она – мать единственного наследника Холлидеев.
Он закрыл лицо руками. Непрошеное отвратительное подозрение закралось в его душу. Милош. Он отчаянно пытался прогнать его, но оно не уходило, и ему пришлось рассмотреть его повнимательнее. Они оба наслаждались обществом друг друга. Они часто увлеченно разговаривали, обменивались улыбками.
Николас ненавидел себя за то, что не доверяет своему другу. Милош никогда не предавал его. Он слишком уравновешенный, чтобы позволить женщине лишить его здравого смысла.
Но разве Николас не считал себя всегда таким же? И вот, она так легко его
