Он нерешительно поднял руку, чувствуя, как гулко стучит в груди сердце, и вдруг прислушался.
Из-за двери еле слышно доносилась знакомая мелодия. Там пели, и он был готов поклясться, что узнает голоса. Глянул в ее огромные взволнованные глаза:
— Слышишь?
Они стояли перед дверью не в силах сделать этот последний шаг. Познавшие за эти годы цену страха и отчаянья, бессилия и надежды, умеющие принимать решения и идти к их исполнению до конца, они боролись с безотчетной робостью, все во власти этого момента, к которому стремились долгие годы, и о котором не решались даже говорить вслух. И страшно было прикоснуться к кнопке звонка, потому что откроется дверь, а они даже не знают, кого из друзей увидят за ними, а кого уже нет. Парни с «Орфея» могли сказать только, что после Диксианской трагедии спаслось пятьдесят три человека. Но кто?..
За дверью снова зазвучали струны, и он не стал нажимать звонок — повинуясь неясной уверенности, повернул ручку. Дверь отворилась!
Бесшумно шагнули они в полумрак передней. Даже и в полной темноте он помнил здесь каждую половицу.
Еще шажок, и они замерли на пороге, жадно всматриваясь в залитые теплым полусветом спины, профили, лица…
Очарованный мелодией, Дайк смотрел на задумчивое лицо Сандры в светлом, даже в полумраке, ореоле пушистых волос. Ее чистый голос вливался в басовый аккорд парней. Полгода экспедиции теперь казались ему коротко промелькнувшим днем. Сколько раз, в такой же полутьме усталых вечеров, он думал о том, как вернется. И качались вокруг оранжевые тени, выступали из мрака влажные стены пещеры.
Дайк прикрыл глаза, отгоняя видения.
Что-то изменилось в комнате. Дайк сидел лицом к двери, и вот там-то, в сумраке проема прихожей, что-то происходило. Дайк смотрел, как какие-то неясные фигуры выступили из тьмы и, обнявшись, замерли на пороге. Высокий призрак был в комбинезоне.
— Каску не надел… — инстинктивно отметил Дайк.
Каску?! В сознании проскочила искра, оторопью ударила в виски — какая, к черту, каска? Ведь он не в подземном лагере, он сидит у Джо: вот он — Джо, его хрипловатый голос вплетается в песню…
Дайк, совсем как в детстве, зажмурился. Открыл глаза.
Призрак не исчез. Обнимая за плечи неясную в полутьме фигуру девушки с пышным султаном черных волос над точеным лицом карибской богини, он стоял, широко расставив ноги, весь подавшись вперед, будто навалившись грудью на невидимую преграду.
И дьявольским пламенем сияли глаза на его заросшем короткой бородой темном лице.
— А… Алешка?!
Дайк вскочил на ноги, но ножки стула запутались в ковре, и Дайк, не удержавшись, повалился навзничь, увлекая за собой ничего не понимающих товарищей. Жалобно дзенькнула гитара.
— Отставить похоронную! — весело и хрипло сказал призрак. — Ора, мы, кажется, не вовремя. У них здесь свалка!
