Отыграв несколько номеров, музыканты направились к стойке бара. А Лола пошла за сцену.
– Лола! – окликнул ее Немухин.
Девушка обернулась.
– Эдуард?! Вот так встреча!
Она подошла к нашему столику и села на диван.
– Сколько же мы с тобой не виделись, Эдик?
– Лет двадцать пять, – прикинул Немухин.
Лола взбила свои и без того пышные волосы.
– Ну и как я выгляжу?
– На тыщу долларов. Ты совсем не изменилась.
– Ври больше, – засмеялась Лола и посмотрела на меня. – А это кто?
– Дочка, – сказал Немухин.
– Какая симпатюля, – потрепала она меня по щеке.
От такого бесцеремонного обращения я чуть акулой не подавилась.
– А ты, значит, певицей стала? – спросил Немухин.
– Да, певицей. Тебе понравилось, как я пою?
– Очень.
– В принципе, у меня небольшой диапазон. Но для этой дыры сойдет. А ты чем занимаешься?
– Коммерцией, – с гордостью произнес Немухин. – И весьма удачно. Дела идут просто блестяще.
– Сплюнь, папочка, через левое плечо, – посоветовала я Немухину. – А то сглазишь.
Немухин самоуверенно усмехнулся.
– Я не суеверный.
– А жена твоя где работает? – продолжала выспрашивать Лола.
– В порту, – ответил Немухин. – Грузчиком.
Лола опять засмеялась.
– Ты все такой же шутник, Эдик. А помнишь, как мы…
И пошло-поехало. Помнишь, как мы то, помнишь, как мы се… Они принялись вспоминать свое далекое детство.
А я, покончив с акулой, принялась тянуть через соломинку персиковый сок.
Зал понемногу заполнялся. Свободных столиков уже не осталось. На сцене танцевальная пара отплясывала акробатический рок-н-ролл.
– Влад, – позвала Лола пробегающего мимо официанта, – принеси, пожалуйста, мою сумочку из гримерной.
– Сей момент.
Влад притащил черную сумочку. Лола достала из нее сигареты и блестящую зажигалку в форме пистолета. Сунув сигарету в ярко накрашенный рот, она щелкнула зажигалкой.
А дальше…
Дальше произошло вот что. Лола приставила пистолет-зажигалку к груди Немухина и со смехом сказала:
– Бах-бах, ты убит, Эдик.
Раздались два сухих хлопка. Немухин начал медленно сползать со стула. Я поначалу решила, что он дурачится. Но тут с ужасом увидела, как на ослепительно белой рубашке расплывается кроваво-красное пятно.
Немухин с глухим ударом упал на пол. Две женщины за соседним столиком испуганно завизжали. Лола спокойно курила.
– Тебя папочка зовет, симпатюля, – показала она сигаретой на Немухина.
– Эмма… Эмма… – хрипел на полу Немухин.
Я быстро наклонилась к нему.
– Ну что же ты, Эмма… не среагировала, – с трудом произнес он.
– Извините, – растерянно пробормотала я.
– Запоминай, – через силу прошептал Немухин. – Сестрорецк… овощебаза… Повтори.
– Сестрорецк, овощебаза, – повторила я. – А что это значит?
– Это… это… – Дыхание его оборвалось.
На меня смотрели стеклянные глаза мертвеца.
Я была в полнейшем замешательстве. Пистолет. Кровь. Мертвый Немухин… А тут еще пронзительно завопил младенец: «Вау-вау-вау!..»
В следующую секунду я поняла, что это орет не младенец, а милицейская сирена на улице. А еще через секунду в зал ворвалась Ударная группа по борьбе с бандитизмом. Впереди всех, конечно, несся Григорий Молодцов.
Увидев меня, суперопер скривился так, словно проглотил живого таракана.
– Опять ты, Мухина?!
– Да, опять я.
Он перевел взгляд на Немухина.
– Сообщника пришила?!
– Это не я! Это она! – показала я на Лолу, которая продолжала спокойно курить сигарету.
– Ну ты даешь, симпатюля, – усмехнулась Лола. – Ухлопала папашу, а на других сваливаешь. Нехорошо.
Я прямо задохнулась от возмущения.
– Это же вы стреляли! Вы, а не я!!
– Ой, только не надо строить из себя невинную овечку, – передернула плечами Лола.
Молодцов достал из кармана грязный носовой платок.
– Ладненько, – звучно высморкался он. – Григорий Молодцов разберется, кто здесь невинная овечка, а кто серый волк. Ну что там, Серега? – спросил он у оперативника, склонившегося над телом Немухина.
– Пульса нет, сердце не прослушивается, – доложил Серега.
– Стало быть, мертв, – констатировал Молодцов.
– Стало быть, мертв, – подтвердил Серега.
– Теперь ты у меня не отвертишься, дорогуша, – грозно свел брови суперопер.
Я рассвирепела.
– Да что вы ко мне-то пристали?! Вы бы хоть свидетелей опросили!..
– Не учи ученого. Григорий Молодцов сам знает, что ему делать.
Он оглядел притихший зал и важно объявил:
– Начинается опрос свидетелей.
И начался опрос свидетелей. Один за другим к Молодцову подходили посетители клуба и говорили одно и то же: «Вот эта девочка (указывали они на меня) громко ругалась вот с этим мужчиной (указывали они на Немухина), а потом достала пистолет и начала стрелять».
Я слушала показания свидетелей как во сне. А может, я и правда сплю? Может, мне это только снится?..
– Что ты теперь скажешь, дорогуша? – победно смотрел на меня Молодцов.
А что я могла сказать? Ничего.
– В общем, так, ребята, – обратился суперопер к своей группе. – Тело надо доставить в ближайший морг. Пусть там до утра полежит. А утром перевезти в СМЭС1.
– А с ней что делать? – кивнул в мою сторону Серега.
– Прокатим до районной ментовки. Я ее там допрошу.
Молодцов вытащил из кармана наручники.
– Давай сюда ручки, Мухина. Ты арестована.
Я молча протянула руки.
«Клац-клац», – клацнули наручники на запястьях.
– Ну как, не жмут? – с усмешкой спросил Молодцов.
– Нет, – ответила я. – В самый раз.
