Анне Львовне.
Я набрала номер генеральши.
– Жеребец на проводе.
– Здрасьте, Анна Львовна.
– Эмма?! Ты откуда звонишь?
– Из канализации.
– Паштетова с братвой взяла?
– Да, взяла.
– Отлично! Дуй ко мне!
– Анна Львовна, со мной еще Лола. Помните, я вам про нее рассказывала? Певица из ночного клуба.
– Помню. Дай ей трубочку.
Я протянула трубку Лоле.
– С вами хочет поговорить генерал Жеребец.
Лола приложила трубку к уху.
– Да, ма? – сказала она. – Хорошо, ма. Через полчаса будем.
«Что еще за „ма“?» – подумала я, но спрашивать у Лолы не стала.
Глава XXXVII
«Так сказать»
Мы спустились в крохотный отсек мини-подлодки. Лола «задраила рабочий люк» (так, кажется, на флоте говорят), и подлодка погрузилась в мутные воды озера-отстойника.
Лола, поглядывая на кучу всевозможных приборов, уверенно дергала какие-то рычажки и рукоятки.
Я, конечно, сразу начала любопытничать.
– Лола, а это что? – ткнула я пальцем в один прибор.
– Глубомер, – отвечала Лола. – Он показывает, на какой глубине идет корабль.
– А это? – ткнула я пальцем в другой прибор.
– Креномер. Он сигнализирует, насколько корабль отклонился вправо или влево от своей продольной оси.
– А как вы узнаете, куда нам плыть?
– По компасу, – показала Лола на большой циферблат со стрелками.
– Классно. А можно мне порулить?
– Не сейчас, симпатюля. Вот выйдем из канализационной системы в Неву, тогда пожалуйста.
Короче говоря, мы вышли в Неву и всплыли у Литейного моста. Отсюда до Большого дома было рукой подать.
Уже через пять минут мы были в ФСБ.
Первым делом я отнесла Гафчика в поликлинику. Моя знакомая врачиха, осмотрев Гафча, твердо сказала:
– Будет жить.
Я с облегчением вздохнула, и мы с Лолой поспешили в кабинет Анны Львовны.
В коридоре я увидела свое отражение в большом напольном зеркале. Видок у меня был, что называется, «я упала с самосвала, тормозила головой»: волосы растрепаны, одежда мокрая, грязная… Пришлось по пути заскочить на вещевой склад и поменять мокрые шмотки на сухие; заодно я приняла душ, высушила феном волосы и причесалась.
…В кабинете, кроме Анны Львовны, находились еще Григорий Молодцов и Роберт Фигли.
Жеребец подошла ко мне и заключила в свои генеральские объятия, такие крепкие, что у меня даже косточки захрустели.
– Вы отлично справились с заданием, дорогая Эмма, – сказала она.
– А вы сомневались, Анна Львовна?
– Ничуть. Я даже заранее доложила директору ФСБ генералу Грязеву о ваших успешных действиях в канализации.
– Тогда доложите директору и о Лоле. Если б не она, мы бы сейчас с вами не разговаривали.
Анна Львовна с улыбкой посмотрела на Лолу.
– Грязеву о Лоле докладывать не надо. Он про нее и так все знает. Ведь она его внучка.
– Какая еще внучка?! – изумленно воскликнул Фигли.
– Родная внучка, – обняла генеральша Лолу. – А мне родная дочка.
Американец смотрел на Лолу круглыми глазами.
– Вы дочь генерала Жеребец?!
– Да, Роберт, – улыбнулась Лола. – Я Лола Жеребец. Потомственный разведчик.
Роберт Фигли нахмурился.
– Значит, вы меня не любите?
– Я вас очень люблю, Роберт.
– А почему тогда скрывали, что работаете на Россию?
– Успокойтесь, мистер Фигли, – сказала Анна Львовна. – Лола скрывала это по моему приказу. Не только цэрэушники поняли, насколько опасен СМЕРЧ; мы, фээсбэшники, тоже не лыком шиты. Поэтому и отправили Лолу в Цюрих с заданием войти в доверие к мадам Смерти. Лоле это удалось. А тут вдруг в Цюрихе появляетесь вы и начинаете охмурять Лолу. Нас это поначалу очень насторожило. Мы решили, что вы агент мадам Смерти…
Роберт Фигли продолжал хмуриться.
– Ну не хмурься, Роберт, – примирительно сказала Лола. – Видишь, все выяснилось. Давай лучше поцелуемся.
И они стали целоваться.
– Анна Львовна, – обратилась я к генеральше, – а как обстоят дела с «Клубом К»?
– Все в порядке, Эмма. Пока вы брали банду Паштетова в канализации, Гриша со своей ударной группой взял всех киллеров в клубе.
– Ну, не всех, положим, – поправил генеральшу Молодцов. – Однорукому удалось уйти. Но я приказал блокировать все выезды из Питера. Так что далеко не уйдет.
Сердце мое тревожно застучало.
– Григорий Евграфыч, а вы случайно не видели в клубе мальчишку лет четырнадцати?
В глубине души я все же надеялась, что Володька жив.
– Нет, дорогуша, не видел.
– Да, вот еще что, – сказала Жеребец. – Я послала в Москву факс, чтобы там арестовали официантку, которая оцарапала вам плечо, Эмма. Уже получен ответ. В Дансинг-холле никогда не было ни официантки, ни бармена с теми приметами, что вы мне сообщили.
– Значит, это люди мадам Смерти.
– Верно. Еще я отправила факс в Цюрих. И тоже уже получен ответ из цюрихской полиции: все члены тоталитарной секты СМЕРЧ арестованы. Ну а мадам Смерть…
– … будет арестована в Стокгольме, – договорила я за генеральшу.
– Так сказать, конец – всему делу венец! – заключил Молодцов.
Меня прямо кольнуло!
– Так сказать! – закричала я.
– Что «так сказать»? – недоуменно подняла брови Анна Львовна.
– Они все время говорили: «Так сказать!»
– Кто «они»? – спросила Лола, перестав целоваться с Робертом Фигли.
– Однорукий и Косолапов!
Я кинулась к столу и, схватив первую попавшуюся трубку, набрала номер Канализацына.
– Алло? – раздался в трубке старческий голос.
– Игнат Матвеич, здрасьте! Это Эмма Мухина!
– Здравствуй, деточка, – обрадовался старик. – Как твои дела?
– Все по кайфу, граф!.. А вы еще не вспомнили фамилию человека, который интересовался питерской
