влились в плотный поток машин».
— А очистить изображение никак нельзя? — спросил Андрей, наклоняясь к самому экрану.
Он и Тонколицый вот уже полтора часа сидели в монтажной студии телерадиокомпании «Останкино». Молодой, но уже совершенно седой парень по имени Артём явно скучал, однако дело свое делал. Исправно прокручивал пленку, останавливал в нужных местах в соответствии с пожеланиями «визитёров», отматывал назад, давал пояснения по уже смонтированному материалу.
Тонколицый устроился у двери, сидел, забросив ногу на ногу, и, улыбаясь, наблюдал за Андреем.
Артем, отлаживая изображение, Доглядывал на Тонколицего, а затем поинтересовался у Андрея:
— А чего он всё время улыбается-то?
— Он? — Андрей повернулся, тоже посмотрел на Тонколицего и дернул плечом. — Настроение, видать, хорошее.
— Смотри. — Артём передвинул несколько «ползунков» на огромном пульте, повернул манипулятор, заставляя запись идти кадрами. — Чище не сделаешь. Материал, откровенно говоря, тот еще.
— А увеличить изображение можно?
— Смотря какой фрагмент. Зерно крупное. Нечетко получится.
— Всё равно. Вот здесь, на краю экрана.
Андрей торопливо набросал схематичный план улицы, дома. Стрелочками расчерчивал передвижение прохожих, проставлял время с разрывом в пять секунд. Кто, откуда и куда двигался. Где остановился. Записал перемещения оператора. Схему движения машин. Время блокировки движения темно-синей «пятеркой» Петра. Под конец он озадаченно хмыкнул.
— Этот фрагмент? — Артем вывел изображение на монитор компьютера, выделил нужный участок кадра курсором.
— Да. Этот. Только пониже еще захвати. Во, отлично.
Артём щёлкнул «мышкой». Изображение нужного участка стало крупным, но практически неразличимым. Курсор ткнулся в «инструментальную панель», нашел нужный пункт меню. Щелчок «мыши». Изображение подернулось рябью. От верхней границы кадра побежала полоса.
— Сейчас очистится, — сказал Артём. — Но предупреждаю, качество все равно будет не телевизионное. Камера-то любительская. Даже не «Бетакам», а обычная восьмимиллиметровка…
Изображение стало чище. Оно по-прежнему оставалось подернутым дымкой, но на нем стали различимы лица людей.
Андрей записал что-то в листке. Протянул монтажеру ручку, поднялся.
— Спасибо.
— Да не за что, — ответил Артём без энтузиазма. — Заходи, если вопросы возникнут.
— Спасибо еще раз.
— Счастливо, — ответил тот и отвернулся.
Через десять минут Андрей и Тонколицый сидели в такси, которое мчало их по проспекту Мира в сторону центра.
— Ты всё узнал, что хотел? — спросил Тонколицый.
— Почти.
— И куда мы теперь?
— Сам увидишь.
— В газету, что ли?
— В газету после. Пока в другое место.
В кабинете у Макса зазвонил телефон. Руоповец снял трубку:
— Слушаю, — усмехнулся. — Привет. Ну ты устроил, братец, сегодня переполох. Сейчас свободен. Что узнать? — Макс придвинул блокнот, записал. — Хорошо, выясню. Если какая-то информация есть, поднимем. Перезвони через полчасика. Эй, погоди, не вешай трубку! У тебя все нормально? Все? Молодец. Тогда звони.
Макс повесил трубку, вырвал из блокнота лист и вышел из кабинета.
В другом кабинете другого здания новый назначенец нажал кнопку селектора. Теперь Коновалова было не узнать. Куда подевалось прежнее подобострастие! В полковничьем кресле сидел начальник. Пусть майор, пусть временно исполняющий обязанности, но ведь от майора до полковника один шаг. Как и от ВРИО до полноценной должности.
На вызов явились незамедлительно. Штатский приоткрыл дверь, шагнул в кабинет, остановился у стола.
— Вызывали, товарищ майор?
— Что у нас по беглому милиционеру? — строго, не глядя на подчиненного, поинтересовался Коновалов.
— Товарищ майор, наш источник в газете сообщает, что милиционер контактировал сегодня с одним фото корреспондентом. Они присутствовали на вокзале и даже отсняли несколько плёнок.
— Чёрт! — На щеках Коновалова заиграли желваки. — А этот, мать его, источник раньше почесаться не мог? Чтобы мы смогли этого мента на вокзале взять? А? Учишь вас, учишь. Пленка теперь ещё какая- то…
— Товарищ майор, да ничего страшного. Снимки ничего компрометирующего не содержат. А то, что Фролов на них, так это даже к лучшему. Нам на руку. И начальство, думаю, одобрит.
— Ладно, — устало согласился Коновалов. — Но смотри, чтобы больше никакой самодеятельности. А то ведь, сам знаешь, за мной не заржавеет. У меня не побалуешь. Я вам не Маков. Короче, так. Чтобы завтра к полудню на этого мента некролог в газете появился. Ясно? Или я в двенадцать ноль-ноль читаю твой рапорт, или в одну минуту первого подписываю приказ о твоей отставке, понял?
— Так точно, товарищ майор. У меня предложение. А что, если наш человек изымет пленки и тем самым вынудит мента приехать в газету? Беглец, кстати, уже созванивался с этим фотографом, контакт налажен, как говорится.
— Дельно, капитан. — Коновалов нахмурился и принялся деловито листать бумаги. — Вот и работайте. Подключи всех. Носом рой землю, но чтобы завтра к двенадцати я забыл про этот геморрой. Ясно?
— Так точно. И еще, товарищ майор. Наши парни из «наружки» доложили, что Трофимов покинул дом, ездил в банк и теперь направляется в район Кузьминок — Выхино. Мы полагаем, что он едет к жене.
— А раз сообщили, так чего вы сидите? Высылай группу поддержки. Пусть берут эту суку и к нам, на допрос.
— Ас ребенком что теперь делать?
— С каким еще ребенком?
— Ну, с мальчишкой Трофимовых? Он ведь до сих пор на нашей «конспиративной» квартире.
— А, ты об этом. Ну, не знаю. Напортачили, а я за них разбирайся теперь. Не знаю. Отправь пару людей, пусть отвезут пацана домой. Нам он теперь ни к чему. Оставьте соседям, я не знаю. Постовому. Объясните, что, мол, подобрали на улице. Всё, действуй.
— Так точно, товарищ майор.
Капитан четко развернулся, вышел из кабинета, закрыл за собой дверь и только после этого дал волю чувствам. Сморщивщись в злой гримасе, капитан прошептал:
— М…к, прости Господи!
Больше он ничего не сказал. На Лубянке, всем известно, и у стен растут уши.
«Мы въехали во двор и остановились. Сергей Борисович пробормотал:
— Похоже, мы успели.
Он посмотрел на окна нужной квартиры. Затем оглядел двор. В дальнем конце стояла серая „Волга“, в кабине которой сидела парочка. Молодой парень и девушка. Ещё несколько машин припаркованы у деревьев. Мафиозо хмыкнул:
— Скорее всего она ещё жива.
