Сказать по правде, я несколько оторопел. Ничего подобного мне и в голову не приходило. Обычный разговор принял опасное направление.
— К вам. В „берлогу“. Ты ведь сказал, что там вы в полной безопасности? Значит, и мне ничто не угрожает.
— Постой, постой. — Мне пришлось идти на попятный, и ощущал я себя при этом крайне неловко. — Тебе не стоит сюда приезжать.
— Почему?
— Ну-у-у, мало ли чего.
— Тем более. Вам может понадобиться моя помощь.
Ирина повесила трубку. Что ни говорите, а она была очень решительной женщиной.
„Какая помощь? — захотелось завопить мне. — О какой помощи идет разговор?“ Я принялся лихорадочно набирать номер. Занято. Еще раз. Снова занято. Ирина поможет нам расправиться со „взломщиками“, когда они заявятся за чертовыми бумагами? Или что? К тому же… я вдруг вспомнил слова Олега: „Она бывшая подруга Петра. Ее телефон станут прослушивать“. Дьявол меня разбери! Заботливый ухажер, называется. Герой-любовник. Зачем я ей позвонил? Зачем, зачем, зачем? Мне захотелось изо всех сил стукнуть себя по лбу. Идиот, тупица, кретин. Прав был Пётр. Сто раз прав. Мне рыбу надо ловить где- нибудь в тихом уголке Подмосковья. Сидеть себе с удочкой и не лезть со своими потенциально опасными для окружающих советами. Опять занято!
— Твою мать!
— Что случилось?
Олег возник на пороге беззвучно, словно привидение. В одной руке у него был зажат бутерброд с колбасой, во второй — стакан с чаем. Ружьё лежит на предплечье, стволом вниз. Приклад зажат под мышкой.
— Ирина едет сюда.
Олег осмотрел бутерброд, словно выбирал, с какого края удобнее откусить, решил, впился зубами, проговорил невнятно:
— Что я могу сказать тебе, братец? Скорее всего не доедет. Перехватят по дороге.
— Ты очумел, что ли?
Должно быть, у меня здорово вытянулось лицо, потому что Олег усмехнулся жестко.
— А ты, когда собирался ловить „взломщиков“, думал, что мы в игрушки будем играть? Детские забавы с водяными пистолетами, да?
— Не думал, но нельзя же так…
— Можно. — В голосе Олега не прозвучало ничего, кроме равнодушия. — Я бы на твоем месте, братец, про неё забыл. Можешь воспринимать мои слова как дружеский совет.
— Иди к чёрту! — Я пошел в прихожую и принялся натягивать плащ.
— Постой-ка, куда это ты собрался?
— Хочу поехать к ней.
— Никуда ты не поедешь.
— Да?
— Да.
— И кто мне может помешать?
— Я, например.
— И каким же это образом?
— Очень простым. — Олег отставил стакан, положил сверху недоеденный бутерброд, аккуратно поставил „ремингтон“ к стене, отряхнул руки. — Стукну тебя по темечку и выбью дурь из башки.
— Чёрта с два!
Я потянулся к замку, но Олег вдруг быстро шагнул вперед, сгреб меня в охапку и, развернув, припечатал спиной к стене. Его предплечье легло на мое горло, перекрывая доступ воздуха в легкие. Признаюсь честно, испугался я не на шутку, потому что увидел в глазах Олега ярость.
— А теперь послушай меня, друг ситный, — зашипелон. — Ты никуда не пойдешь. Мне наплевать, что случится с этой девицей. Одно скажу точно: ты ей уже не поможешь. Если она такая дура, что срывается и летит сюда, значит, ей не дорога жизнь. Ни своя, ни наша. Я влез в это г…о не потому, что мне оно нравится. С пятьюдесятью „штуками“ баксов мог бы загорать сейчас на пляже в Сочи, пить пиво и любоваться на девочек. Я же вместо этого валандаюсь здесь с тобой, как полный кретин. Если ты сейчас заявишься к своей подруге домой, тебя тоже сцапают. За ее квартирой наверняка следят. В одиночку мне не выпутаться, так что никуда ты не пойдешь. Расхлебаем кашу — ищи свою Иру, или как ее там, сколько влезет. Но до этого ты и шагу не ступишь без моего согласия. Дело касается не только тебя. — Он ослабил хватку, и я начал жадно глотать воздух. В ушах звенело, перед глазами плыли круги, по спине ползли капли пота. Первый раз я видел Олега таким. Страшным. — Что ты для нее? Что она для тебя? Сколько вы знакомы? День? Два? И ты уже готов за нее умереть? Не смеши меня.
— Ты мне чуть шею не сломал, — просипел я.
— Да что ты говоришь? Надо же! — Он усмехнулся, взял стакан с чаем и начал пить, одновременно следя за мной из-под ресниц. — Плохо не то, что ее возьмут у дома. Плохо то, что ее могут взять у дверей „берлоги“. Она приведет „взломщиков“ прямо сюда, а мы об этом так и не узнаем, пока нам не всадят по пуле в голову.
— Что ты предлагаешь?
— Забудь о ней. Для тебя эта женщина больше не существует.
— Я люблю её, — сказал я, глядя Олегу в глаза.
— Какие нежности! Об этом тоже забудь. — Он несколько секунд смотрел на меня, затем выматерился. — Если „взломщики“ нащупают твой слабый позвонок, то быстро заставят тебя плясать под свою дуду. И в конце концов сломают тебе хребет. Да и ее убьют, не раздумывая. Не с собой же им твою Иру таскать. А вот если ты к ней равнодушен, тогда и убивать ее не имеет смысла. Понял наконец?
— Понял, — ответил я.
— Молодец. А теперь сядь и успокойся. Приди в себя. Мне напарник-психопат не нужен. — Не снимая плаща, я прошёл в комнату и рухнул в кресло. Олег поднял помповик, снова положил его на руку и привалился плечом к косяку, буравя меня взглядом. — Так-то лучше. Теперь я буду звонить своему приятелю, а ты послушаешь. Внимательно послушаешь. Потому что от нашей внимательности и собранности сейчас зависят жизни. Моя, твоя и твоей женщины».
К тому моменту, когда Ирина вышла из метро «Аэропорт», прохожих на улицах почти не осталось. Свет фонарей заливал Ленинградский проспект. Жиденьким потоком мчались машины.
Женщина оглянулась и быстро зашагала в сторону «Динамо». Нужный дом находился в пяти минутах ходьбы. Она отлично помнила дорогу. Зрительная память никогда еще не подводила ее.
Ирина успела отойти метров на двадцать, когда из дверей метро появился среднего роста плечистый человек. До сего момента он сидел на деревянной лавочке в центре платформы, словно бы ожидая кого-то, и наблюдал за прибывающими поездами, внимательно изучая пассажиров. Плечистый спокойно, будто невзначай, оглянулся, а затем с беспечным видом последовал за женщиной. Шпик ни разу не посмотрел Ирине в спину, однако и не выпустил ее из поля зрения. Время от времени он замедлял шаг, а то и вовсе останавливался, чтобы посмотреть на пестрые витрины киосков, затем вновь быстро сокращал дистанцию. У самого поворота на улицу Супруна плечистый внезапно ускорил шаг, почти побежал. В то же самое время идущий по Ленинградскому проспекту тёмно-синий «Шевроле-Капри» сбросил скорость и, перестроившись в крайний правый ряд, включил поворбтник. Ирина, уже начавшая переходить улицу, замедлила шаг, а затем и вовсе остановилась. Широкая иномарка с черепашьей скоростью начала поворачивать. Переднее стекло опустилось, и сидящий на месте водителя парень громко поинтересовался:
— Девушка, не подскажете, где тут улица Пилота Нестерова?
«Шевроле» остановился, отрезав Ирину от тротуара.
— Нет, — ответила она. — Я не знаю.
За спиной у нее уже вырос плечистый.
— Там где-то музей авиации должен быть, — продолжал допытываться парень.
